«В какую игру играет эта женщина? Ей явно что-то нужно от меня, решила Шай. Иначе бы меня сюда не привели. Похоже, это он и есть, мой шанс!»
Ты выдавала себя за женщину благородного происхождения, продолжала Фрава. Подделав собственную душу, проникла в Имперскую галерею с намерением похитить Лунный скипетр. Неужели верила, что мы не отличим твою убогую фальшивку от столь важного достояния империи?
«А ведь и впрямь не отличили, мысленно ответила ей Шай. Ведь шут сбежал-таки с оригиналом». Мысль о том, что в галерее на почетном месте для настоящего Лунного скипетра сияет ее подделка, доставляла Шай превеликое удовольствие.
И вот еще это. Фрава щелкнула пальцами, и Боец что-то притащил из глубины комнаты.
Полотно. Стражник положил его на стол. Шедевр, написанный мастером Хан Шу-Ксеном. «Лилия в весеннем пруду».
Узнаешь? Нашли в твоей комнате в таверне. Имитация одной из самых знаменитых картин в империи. Оригинал находится в моей собственности. Мы передали ее нашим экспертам, и они оценили твою подделку как в лучшем случае любительскую.
Шай встретилась взглядом с Фравой. Та на несколько секунд замолкла.
Не расскажешь ли, для чего ее сотворила? продолжила она затем. Собиралась подменить и утащить оригинал прямо из моего кабинета в галерее? Но зачем тебе картина, если ты намеревалась убежать с Лунным скипетром? Жадность одолела?
Дядя Вон учил меня иметь на всякий случай запасной план, ответила Шай. А окажется скипетр там в нужное время или нет, мне было неведомо.
Ах, вот оно как почти с материнской интонацией произнесла Фрава, хотя в действительности испытывала отвращение вперемешку с брезгливой снисходительностью. Ты просила, чтобы в рассмотрении твоего дела участвовал арбитр. Многие преступники упрашивают о том же И мне захотелось откликнуться на твою просьбу. Прежде всего интересно было узнать, зачем ты подделала картину. Неразумное дитя, неужели всерьез надеялась, что тебя оправдают и затем восвояси отпустят? С твоими-то грехами? Неразумное дитя, ты вряд ли представляешь себе, насколько плачевно твое положение. Наше милосердие вовсе не безгранично.
Шай мельком взглянула на сидящих у камина арбитров. Казалось, им до нее и дела нет, однако друг с другом они не общались даже шепотом.
«Что-то важное происходит, сделала вывод Шай. И это что-то их чрезвычайно беспокоит».
Гаотона стоял молча, его лицо не выражало эмоций. Фрава же взирала на Шай, как сердитый родитель на отбившегося от рук отпрыска; она специально сделала длительную многозначительную паузу. Не иначе, надеялась, что Шай поверит в недосказанное верховным арбитром. Поверит в возможное освобождение, станет в дальнейшем мягкой, податливой и согласится на все, что ей предложат.
«Значит, шанс действительно есть»
Из чего следует: пора брать дело в свои руки.
Так вам от меня что-то нужно? нарушила затянувшееся молчание Шай. Давайте обсудим ваше предложение. И мою оплату.
Оплату?! вознегодовала Фрава. Девочка, ты что, позабыла? Тебя завтра казнят! Если нам что-то от тебя и нужно, то оплатой послужит только твоя никчемная жизнь.
Моя жизнь и так моя, заявила Шай. И последние дни этого не меняют.
Неужели? сказала Фрава. Тебя заперли в тюрьме для поддельщиков; эти стены сложены из камней тридцати разных пород.
Сорока четырех, уточнила Шай.
Гаотона удивленно приподнял бровь.
«Ночи! Хорошо хоть с этим угадала»
Шай взглянула на Гаотону:
Вы что же, взаправду полагали, что я под собственным носом песчаника не разгляжу? Забыли, что я поддельщица? Мы знакомимся с породами камней еще на первом году обучения. Этот камень явно привезен с карьера Лайо.
Фрава едва заметно улыбнулась, затем приоткрыла рот, но так ничего и не сказала.
И да, мне прекрасно известно, что позади камней есть еще и металлические пластины из ралкалеста, неподделываемого металла, продолжала Шай исключительно по наитию. Стена это головоломка, чтобы потянуть время. В самом деле, вы же не стали бы строить камеру из камней вроде известняка, хотя бы на тот случай, что заключенный откажется от идеи насчет подделки и просто попробует проковырять себе путь на свободу. Вы построили стену, но для надежности проложили за ней пластины ралкалеста, чтобы отрезать пути к бегству.
Фрава поджала губы.
Правда, ралкалест для ваших целей тоже не идеален, продолжила Шай. Это слабый металл, и пластины из него получаются довольно нестойкие. Вы слышали что-нибудь об антраците?
Фрава нахмурила брови.
Это камень, который горит, ответил Гаотона.
А вы мне дали свечу, произнесла Шай и, вытащив из-за пояса за спиной грубую деревяшку печать души, швырнула ее на стол. Мне только и оставалось, что подделать стену и убедить камни, что они антрацитовые. Потом я подожгла бы их, и жар расплавил бы ваши пластины.
Шай демонстративно уселась на стул и откинулась на спинку. Позади тихо зарычал стражник. Фрава сжала губы в тончайшую линию, но приказа не отдала. Шай позволила себе расслабиться, глубоко вздохнула и беззвучно вознесла благодарность Неизвестному богу.
Ночи! Арбитры верят всей ее болтовне, а она-то опасалась, что среди них окажется кто-то, мало-мальски разбирающийся в подделках.
Я намеревалась бежать этой ночью, продолжила Шай. Подозреваю, что если вы обратились к такой закоренелой преступнице, то проблема у вас действительно серьезная. Теперь переходим к вопросу оплаты.
Я все еще могу тебя казнить, напомнила Фрава. Прямо сейчас. И прямо здесь.
Но вы ведь не сделаете этого, верно?
Фрава стиснула зубы.
Я же говорил, что она тот еще орешек, обратился Гаотона к Фраве.
Шай уже заметила, что произвела на него впечатление. Но его глаза В них будто промелькнуло сожаление! Сожаление ли? Прочитать что-либо во взоре старика было не легче, чем книгу на сворданском языке.
Фрава сделала жест пальцем. Появился слуга, неся в руках небольшой продолговатый предмет, обернутый куском ткани.
Шай невольно затаила дыхание.
Слуга поставил принесенное на стол и развернул ткань. Под ней оказалась шкатулка, при виде которой у Шай подпрыгнуло сердце.
Слуга пощелкал запорами и откинул крышку. Внутри шкатулка была обита мягкой материей, в небольших выемках хранились пять печатей души. Печати представляли собой каменные цилиндры размером с большой палец на руке взрослого мужчины. Сверху лежала книжица в кожаном переплете, затертом от долгого и регулярного использования. От нее исходил слабый, но до одури знакомый Шай запах.
Печати в коробке были клеймами сущности! Сильнейшими среди всех печатей души. Они работали непосредственно с личностью и были способны на короткое время переписать характер человека, его биографию, его душу. Каждая печать требовала кропотливой настройки на конкретного человека, и все пять в коробочке были настроены на Шай.
Пять печатей, способных переписать душу, продолжала Фрава. Каждая из них незаконна и являет собой воплощение скверны. Вечером их бы уничтожили, и, если бы ты убежала сегодня, не видеть тебе этих печатей как своих ушей. А сколько времени уходит на то, чтобы создать хотя бы одну такую?
Годы едва слышно прошептала Шай.
Копий у нее нет, а хранить все необходимые заметки и рисунки, пусть даже в самых надежных тайниках, непозволительно опасно. Ведь любой завладевший ими сможет покопаться в ее душе и все про нее узнать. Оттого-то Шай всегда держала их при себе, но теперь попалась, и их отобрали.
Вот их-то мы тебе и предлагаем за работу, произнесла Фрава с таким брезгливым выражением лица, будто перед ней поставили тарелку со смесью слизи и зловонного гнилого мяса.