В советское время, в начале 1930-х, здесь находились редакции журналов «Вокруг света», «Пионер», «Крокодил», ленинградские отделения газет «Правда», «Комсомольская правда», «Пионерская правда».
Дома 5 и 3
Соседний дом 5 с мезонином, завершенным лучковым фронтоном, в 1885 году приводит к существующему виду гражданский инженер Александр Романович Гешвенд. Сразу по окончании строительных работ помещения арендовали солидные организации Правления Общества Путиловских и других крупных заводов.
В начале ХХ века здесь надолго обосновался цветочный магазин Теодора Герстнера. Имея представительства во многих странах Европы, Герстнер продавал цветы из Бельгии, Голландии, Франции и Англии. Магазин «Цветы» просуществовал и весь советский период.
Два участка (7 и 9) занимает огромное здание, облицованное серым сердобольским гранитом, памятное ленинградцам как кассы «Аэрофлота». Бывший банкирский дом Михаила Ипполитовича Вавельберга построен в 1911-1912 годах по проекту архитектора Мариана Мариановича Перетятковича.
Авторству М.М. Перетятковича принадлежит и здание Русского торгово-промышленного банка (Большая Морская, 15), построенного практически в одно время с домом Вавельберга. Этот своеобразный «банковский комплекс» не только вывел Перетятковича в число видных зодчих начала XX века, но и послужил поводом для присвоения ему звания академика архитектуры.
Дом Вавельберга
Интересно, что заказчик пожелал увековечить в камне не себя, а своего отца, известного врача, поэтому на фасаде видны инициалы HW. Заметен также повторяющийся рефреном геральдический знак с тремя шарами стилизация герба банкирского дома Медичи, к Вавельбергу отношения вроде бы не имеющего. Здание украшено многочисленными орнаментами, резными деталями и барельефами, исполненными мрачной символики. Внешне дом Вавельберга напоминает венецианский Дворец дожей, но сам Перетяткович в интервью, данном по окончании строительства, говорил, что имел ввиду готический стиль северной Италии, а не конкретный памятник архитектуры.
Нижние этажи здания занимали банк и представительства крупнейших промышленных предприятий, таких как Верхне-Исетские горные и механические заводы, Общество железоделательных, сталелитейных и механических заводов «Сормово», Российская бумагопрядильная мануфактура. Верхние этажи предназначались для жилых покоев семьи Вавельберга.
Существует легенда, что во время приемки дома Михаил Ипполитович, не найдя к чему придраться, обратил внимание на табличку, укреплённую на двери, «Толкать от себя». «Это не мой принцип, замените на «Тянуть к себе», заключил Вавельберг.
В советское время, кроме уже упомянутого «Аэрофлота», в здании работали организации разного предназначения от магазина «Березка», торговавшего импортными товарами на чеки Внешпосылторга, до издательства «Аврора», занимавшегося популяризацией русской культуры за пределами СССР.
В начале 1950-х на четвёртом этаже находилось одно из подразделений ЛЕННИИГипрогаза, куда мы с мамой, пока я не родился, ходили на работу. На первом этаже в это время была сберкасса.
Дом 11 выходит фасадами на три улицы: Невский проспект, Малую Морскую и Кирпичный переулок. Представительное и элегантное здание в стиле поздней эклектики возводит в 1900 году архитектор Леонтий Николаевич Бенуа. Обращают на себя внимание каннелированные пилястры, облицованные мрамором простенки, высокие витрины.
В 1948 году на втором этаже открылся магазин обуви (одно из первых специализированных торговых предприятий) с ортопедическим отделом, где врач-ортопед с помощью рентгеновского аппарата обеспечивал более правильный подбор обуви по ноге. Очередь собиралась с вечера, со стороны Кирпичного переулка, а что творилось в конце месяца осталось в памяти только у уходящего поколения ленинградцев.
На первом этаже (вход с Малой Морской) в советское время находился гастроном, который в народе называли «Генеральский магазин» в годы блокады в нем отоваривали карточки офицерскому составу.
Мемориальная доска напоминает об академике, биологе и генетике Николае Ивановиче Вавилове, арестованном в 1940 году и скончавшимся в тюрьме. В опустевшую квартиру в 1944 году въехала балерина Наталья Михайловна Дудинская ей посвящена ещё одна памятная доска.
Дома 13 и 11
Следующий дом, стоящий на углу с Большой Морской, хранит память о некогда существовавшей в начале XIX века ансамблевой застройке квартала в стиле строгого классицизма. Дом принадлежал купцам Чаплиным, торговавшим чаем и мехами.
На протяжении XIX века в доме проживало много знаменитых людей. Так в 1817 году у своего друга и сослуживца по Коллегии иностранных дел, графа Завадовского, квартировал Александр Грибоедов. Из-за участия в «дуэли четырех они были высланы из столицы.
«Обстоятельства этого поединка будоражили умы современников потому, что несколько блестящих мужчин России дрались из-за не менее блестящей женщины танцовщицы Авдотьи Истоминой, воспетой самим Пушкиным:
«Блистательна, полувоздушна,
Смычку волшебному послушна,
Толпою нимф окружена,
Стоит Истомина; она,
Одной ногой касаясь пола,
Другою медленно кружит,
И вдруг прыжок, и вдруг летит,
Летит, как пух от уст Эола;
То стан совьет, то разовьет,
И быстрой ножкой ножку бьет»
Все мужчины участники трагических событий были не старше 25 лет, а Истоминой, которая уже два года была возлюбленной кавалергардского штабс-ротмистра Василия Шереметева, едва исполнилось 18.
Случилась ссора, и Авдотья съехала к своей подруге, а 17 ноября 1817 года губернский секретарь Коллегии иностранных дел и начинающий литератор Александр Грибоедов, друживший с Шереметевым, повёз балерину «на чай» к другому своему приятелю, камер-юнкеру графу Александру Завадовскому, с которым делил квартиру в столице. Балерина задержалась там на два дня.
Шереметев был в отъезде, но когда вернулся, то, подстрекаемый известным дуэлянтом Александром Якубовичем, вызвал Завадовского на дуэль. Якубович и Грибоедов также обещали драться. Условия самые жестокие: стреляться с шести шагов.
Поединок первой пары закончился ранением в живот Шереметева, который через сутки скончался.
Вторая дуэль состоялась лишь осенью 1818 года. Якубович был переведён по службе в Тифлис, там же оказался проездом и Грибоедов, направляясь с дипломатической миссией в Персию.
Грибоедов понимал, что вольно или невольно, но именно он спровоцировал предыдущий трагический поединок и пытался найти примирение, но Якубович был решительно настроен на дуэль, поэтому Грибоедову ничего не оставалось, как идти до конца.
Первым стрелял Якубович. Пуля попала в кисть левой руки (именно по этому ранению удалось впоследствии опознать обезображенный труп Грибоедова, убитого религиозными фанатиками во время разгрома русского посольства в Тегеране).
Грибоедов, не желая убивать, выстрелил в ответ, не придвинувшись к противнику, хотя имел на это право.
Александр Якубович, в 1825 году оказался среди декабристов на Сенатской площади, был осуждён и сослан на каторгу, а теперь его имя носит одна из улиц Санкт-Петербурга (так в 1923 году большевики оценили его заслуги в «борьбе с царизмом»).
Александр Завадовский по окончанию следствия был тихо отправлен за границу, однако, по возвращении, друзья-офицеры не приняли его и единственным занятием графа стала карточная игра. И что удивительно: отец Завадовского оказался похоронен рядом с могилой Шереметева, так что, навещая могилу отца, граф всегда проходил мимо могилы убитого им кавалергарда.
А в жизни Истоминой после этих событий произошёл крутой перелом её имя никогда больше не связывали ни с одним определённым поклонником. Более того, единственная из всех балерин императорского театра, Истомина никогда больше не была ни у кого на содержании.