Вот дурачок! Как же ты меня напугал, процедила я сквозь зубы. Ну-ка, иди сюда, дружочек, я с силой протянула перед собой руку, в разжатом кулаке виднелась припасенная в дорогу лещина. Давай же, дружок, ну, иди сюда Вот так
Заяц нерешительно шагнул ко мне.
Давай, будешь прекрасным обедом на пару дней, а шкурка сойдет под шапку
Надежды, что осторожный заяц подойдет еще ближе, не было никакой, мне же не хватало проворности, чтобы схватить его за длинные бестолковые уши и забрать с собой.
Русак водил большим носом из стороны в сторону и не двигался с места. Кажется, к лещине он потерял интерес, но и убегать пока не собирался.
Бестолковое ты животное, все также с вытянутой рукой я перевернулась на спину. Дурак какой-то. Ну, что встал?
Я прикрыла глаза, голова кружилась, а вместе с ней деревья вокруг, бестолковый заяц, хвоя и лещина, которая вообще чудом выросла на другом конце леса у бывшей трассы. Было интересно, как долго можно бродить по лесам, когда один переходил в другой, еще не разделенный бесчисленными городами, поселками и дорогами. Сейчас хотя бы машин почти не было. Бензин, видимо, заканчивался. Ездили только редкие группы в военной форме с автоматами. Им лучше не попадаться. Никому лучше не попадаться на глаза. Людей в тот момент я боялась гораздо сильнее диких животных. Самое большее, что они сделают, разорвут или съедят. Что сделают люди даже представить страшно.
Кажется, я на какое-то время потеряла сознание, потому что неожиданно почувствовала, как по моей щеке ползают крошечные муравьи, которые оказались всего лишь вибриссами надоедливого зайца. Я замерла, даже дышать перестала и сквозь прикрытые веки наблюдала за зверьком. Он смешно шевелил большим носом, бестолково вынюхивая что-то у моей шеи. Тихо и осторожно, чтобы не создавать лишних колебаний воздуха, я вдохнула. Русак же только лениво повернул ухо в мою сторону и продолжил обнюхивать лежащее перед ним тело.
Забавный ты, одними губами с полуулыбкой прошептала я зайцу. Жалко тебя, дурака.
Переминаясь с лапы на лапу, ехидна-заяц приблизился к моей ране и стал с любопытством ее обнюхивать. Я же готовилась к тому, чтобы поймать его, навалившись сверху на зверька всем телом. Пока я мучилась угрызениями совести за жизнь зайца, он решительно и смело впился в мою кожу неподалеку от раны. Я взвыла нечеловеческим голосом, распугав пасущихся неподалеку птиц.
Ах ты тварь! я бросилась на зайца с ножом в руках.
Не знаю, как мне удалось поймать отскочившего в испуге от своего обеда зайца, но через какой-то миг у меня в руках была его обмякшая тушка без всякого выражения во взгляде. Но я не убийца! Прошлая моя находка дрозд, он был добыт из чужих силков, и я не убивала его, а теперь Слезы начали проступать у меня на глазах. Всю жизнь я жила с убеждением, что эти милые пушистые существа совершенно безобидны и будет абсолютной жестокостью убивать одного из них даже ради спасения собственной жизни. До этого времени я питалась исключительно найденными в чужих домах запасами тушенки, грибами и яйцами лесных птиц. Теперь же я понимала, что в этот день моим ужином, если я удачно доберусь до реки, станет заяц, едва не слопавший меня саму, пока я лежала в полусознательном состоянии и мучилась угрызениями совести.
Локоть, колено, дерево и вот я снова поднялась на ноги. Добыча безвольно болталась в перемазанной землей и кровью руке. Убирать его в мешок я побоялась: вдруг он все запачкает кровью, так что придется нести его крупную тяжелую тушку в руках.
Солнце начинало опускаться, и я как могла спешила убраться подальше в лес. К моей большой радости, через несколько часов пути, уже к самому закату, я наконец добралась до каменистого берега. Темная вода шумела и бурлила, оголяя огромные валуны, покрывающие ее дно. Я радостно скинула с себя пожитки, устроив привал за небольшим утесом неподалеку от того места, где я вышла из леса. Самое время было развести костер, пока сумерки свинцовой пеленой не легли на землю, даря огню возможность расцвести алым знаменем, привлекая к себе внимание со всех уголков чащи. Оставалась надежда, что я успею обработать раны горячей водой, освежевать и запечь зайца до наступления ночи.
Пользуясь представившейся мне возможностью и не смотря на прохладную осеннюю погоду, я принялась терпеливо обтирать тело мокрой старой кофтой, избавляя его от налипшей за долгое время грязи. Как хотелось ароматного мыла и чистой одежды где-то далеко отсюда в теплом помещении. Пора было об этом забыть. Порой так сложно принимать новую действительность, особенно когда хочется лучшей жизни, особенно когда ожидания на жизнь сильно диссонируют с тем, что сейчас происходит вокруг. Я растерянно вертела зайца в руках, не в силах решиться приступить к одной из самых омерзительных процедур, о которой только могла помыслить.
Что ж, дружок, совсем недурно, бормотала я. Спасибо тебе, и прости меня.
Внутри все сжалось, и я почувствовала, как по стенкам желудка забегали мурашки. Убийство есть убийство, даже ради собственного спасения. Отнимать жизнь всегда тяжело, если в тебе осталась хоть капля человечности.
Я собрала запасы и подсушенные на костре вещи в мешок, уничтожила последние следы своего пребывания под склоном и устроилась на еще горячем камне на ночлег. Над головой среди деревьев мерцали все те же звезды. Тревога внутри понемногу отступала, но в широких складках необъятного плаща рука крепко сжимала нож.
Сон, наполненный метаниями и угрызениями совести, прервал моросящий на рассвете дождь. Нужно было быстро скрыться в лесу и двигаться вдоль течения реки так долго, насколько позволит дождь. Потом, если он не закончится, возвращаться в чащу.
Я собрала заранее подготовленные вещи и отправилась в путь. Холодные капли облепили лицо, в носу появилась вода, сопровождаемая раздражающим шмыганьем, которое никогда не поддается контролю в такую погоду. Идти пришлось быстро, как можно дальше от места ночлега, пока не зарядил сильный дождь. Летние грозы переживались намного легче, однажды даже удалось спрятаться в буреломе под ветками ели. Тогда мне очень повезло, что поблизости не было медведей, а ночные грозы обходили стороной, так что прятаться от ливней приходилось только днем. Летом тепло, и одежда сохнет сама по себе, а теперь наступало время, к которому я не была готова, и необходимо было придумать, где раздобыть еще одежды. Это значило, что рано или поздно мне придется вернуться к деревням, а пока стоит умерить фантазии и довольствоваться сухими листьями в ботинках, спасая ноги от холода.
Полдня без перерыва я шла под мелким дождем, брезентовый плащ напитался влагой и тяжело начал давить на плечи. Я свернула обратно в гущу леса: смертельная усталость брала свое, вся одежда отсырела, листья в ботинках уже перестали удерживать пронизывающий холод. Мне был необходим отдых, и пришло время подсушить вещи. Нельзя было допустить, чтобы одежда промокла насквозь, потому что лекарств нет, а раствором из смолы я могла разве что вылечить больное горло, но не снять жар. Не стоит облегчать хищникам или мародерам охоту. Любое недомогание лишило бы меня возможности идти дальше, поэтому я почти бежала, когда увидела вдалеке раскидистую ель, ветви которой опускались вниз, создавая теплое и сухое укрытие. Единственный его недостаток сложное для разведения костра место, но если постараться и разжечь аккуратно, то можно избежать пожара. Нырнув в укрытие, я первым делом развесила на ветвях мокрые вещи и, содрогаясь от холода, принялась рыть ямку для будущего очага. Дождь продолжал усиливаться, но густые еловые ветви надежно закрывали меня от непогоды, а настил из хвои на земле послужил дополнительным утеплением, отчего казалось, что здесь, под елью, гораздо теплее, чем за ее пределами.