<15 августа 1991 г.>
Волнуюсь, как пойду в новую школу? Но интересно познакомиться с ребятами. Уже школьную форму и галстук приготовила. Родители тоже собрались на линейку. Сначала хотела отговорить их, ведь я уже восьмиклассница, а все с родителями за ручку хожу. Но потом передумала мне с ними спокойнее будет.
<19 августа 1991 г.>
Происходит что-то нехорошее. По телевизору целый день показывают балет. В море очень много больших кораблей, папа сказал, они военные. Он очень нервничал, целый день слушал радио на полной громкости. Постоянно звонил куда-то, ругался на кого-то, кричал: «предатели!», «это конец!» Я поняла, что нашу страну кто-то захватил. Страшно вдруг так стало. Что-то явно случилось нехорошее. У папы даже боюсь спрашивать, а мама только отмахивается и говорит, что сама ничего не может понять.
<21 августа 1991 г.>
Ночью папе стало плохо, и его увезли в больницу. Перед тем, как его забрала скорая, он мне сказал, что очень важно, чтобы я всегда-всегда помнила, чему он меня учил. «Наступают трудные времена, но надо держаться и никогда не забывать, что ты дочь советского офицера», говорил так, словно навсегда прощается со мной. Мне стало очень страшно, я пыталась шутить и говорить всякие глупости. Папа слабо улыбался и говорил, что верит в меня. Вчера мне исполнилось четырнадцать.
<25 августа 1991 г.>
Моего папы больше нет Он умер ночью 22 августа в больнице. До сих пор не могу поверить. Мы здесь еще мало с кем успели познакомиться, но на похоронах было много народу. У могилы несколько военных говорили речь. Что папа слишком за все переживал и не смог смириться. Что он был настоящим офицером, честным и преданным своей стране. Друзья и сослуживцы дали маме конверт с деньгами. Мама убрала его подальше и сказала, что на эти деньги мы сделаем папе красивый памятник.
<26 августа 1991 г.>
Папочка! Я люблю тебя! Не успела сказать это тебе при жизни. Всегда хотела, но так и не решилась. А теперь слишком поздно.
<27 августа 1991 г.>
Все жду, что откроется входная дверь и войдет папа.
Мама уже три дня не встает с кровати. Лежит и молча смотрит в потолок. Я реву целыми днями. А у мамы не видела ни одной слезинки. Даже когда гроб с папой в землю опускали. Если бы она поплакала, ей бы легче стало. Наверное.
<28 августа 1991 г.>
Этого не должно было быть! Гадские путчисты! Из-за них умер папа. Он очень любил свою страну и был настоящим офицером. А они его убили
Мама словно бесчувственный робот. Отвечает односложно равнодушным голосом. У меня глаза болят от постоянных слез. И поделиться своим горем ни с кем не могу. Написала еще одно письмо Ларисе. Что будет дальше?
<29 августа 1991 г.>
Нашла, куда мама спрятала подаренную иконку. Долго смотрела на святого старца и плакала, пыталась молиться. Николай Угодник, пожалуйста, сделай так, чтобы там, где сейчас мой папа, ему было хорошо и спокойно. Пожалуйста, помоги ему! Ты ведь всем помогаешь, даже неверующим.
<31 августа 1991 г.>
Как дальше жить? Завтра в новую школу. Никуда не хочется, но должна. Я обещала папе. Обещала
Нашла библию, что мне всучили адвентисты. Начала читать. Надеюсь, легче станет.
Часть 2
Торжественная линейка началась гимном уже несуществующей страны. Директор поздравил ребят, а особенно первоклашек с первым днем в школе, пожелал всем успехов и объявил начало нового учебного года. Крепкий парень из одиннадцатого класса посадил себе на плечо первоклашку и пошел с ней вдоль школьников и учителей. Девочка улыбалась и усиленно трясла большой металлический колокольчик.
На линейку Света пришла одна. Перед выходом из дома она спросила маму, хочет ли та пойти с ней, но, когда получила отказ, даже обрадовалась. Она не хотела, чтобы в новой школе увидели ее маму в таком состоянии.
Света специально опоздала, чтобы потихоньку, не привлекая лишнего внимания, присоединиться к своему новому классу. В 8 «А» на нее, как ей показалось, никто не обратил внимания. После всех обязательных речей и песен с танцами стали расходиться по классам. К Свете подошла симпатичная сероглазая девочка с длинной русой косой.
Привет! Ты к нам, новенькая?
Привет. Да, наверное, если ты из 8 «А».
Из него, естественно! Меня зовут Аня Степанкова.
Очень приятно, я Света Отрохова.
Ну пойдем, с остальными тебя познакомлю. Не бойся, они ребята добрые. А если будет кто обижать, ты мне сразу говори. Я разберусь, Аня уверенно взяла Свету под руку и повела в школу.
Ты староста класса, да?
Можно и так сказать. Просто я самая умная и красивая здесь, Аня засмеялась и подмигнула, так что слушай меня и голос Америки!
Хорошо, улыбнулась в ответ Света.
У тебя какой-то интересный акцент. Ты откуда приехала?
Из Германии, папа там служил.
Я и смотрю, прикид у тебя крутой.
Твое платье тоже красивое и модное. Я похожее видела в одном магазине в Берлине.
Да, у меня папик шмотки из Польши привозит, довольно улыбнулась Аня и убрала с подола пушинку.
За разговорами девочки вошли в кабинет, где уже собрались остальные.
Народ, минуточку внимания! обратилась ко всем Аня и несколько раз громко хлопнула в ладоши. Кто еще не в курсе, у нас новенькая. Света Отрохова. Она долго жила в Германии и совсем недавно приехала из Берлина. Прошу любить и жаловать. Если кто посмеет ее обижать, будет иметь дело со мной.
Мальчишки прогундели что-то приветственное. Девочки подошли ближе, надеясь узнать подробности. Но тут прозвенел звонок, и все медленно пошли к своим партам.
Садись со мной. Аня повела Свету к последней в среднем ряду парте.
На следующей перемене Аня решительно увела новенькую из класса.
Пойдем отсюда, а то здесь нам не дадут спокойно поболтать, объяснила она по дороге, кинув на ходу остальным девочкам: За нами не ходить. Я потом все, что надо, вам расскажу.
Устроившись на подоконнике в женском туалете, Аня приготовилась слушать.
Ну, как там? Берлинскую стену видела? В Западный Берлин часто ездила? Есть ли симпатичные мальчики среди немцев? Ты с кем-нибудь дружила из них? А в школу немецкую ходила? Хорошо там? Концерты, дискотеки? На Scorpions часто ходила? Обожаю их! Ну давай, колись, быстрее!
Стену видела, и когда она еще целая была и потом, после того как ее разрушили. В западный Берлин нам нельзя было. Мы же военные. Ездили в восточный Берлин и в Потсдам. С немцами почти не общалась. По этой же причине. Мы учились в русской школе. С нашего городка автобусы ходили до школы, сразу после уроков они же нас отвозили домой, так что погулять после школы Свете на подоконнике места не хватило, она стояла перед Аней и рассказывала, словно отвечала урок.
Все понятно с тобой, перебила ее Аня, отец военный, еще небось, какой-нибудь кэгэбешник. Никуда нельзя ездить, ни с кем из иностранцев нельзя общаться. Скукота полнейшая. И смысл, что жила за границей?
Почему же, там совсем не скучно было. В клуб наш, бывало, немцы приезжали с выступлениями. А еще в Потсдаме, в доме офицеров концерты устраивали. Однажды на двадцать третье февраля моя мама там песню спела.
Какую?
Прости? не поняла Света.
Песню какую мама спела?
Про фронтовую медсестру.
Действительно, какую еще песню петь в доме офицеров? Не Агузарову же. Аня усмехнулась и отвернулась к окну.
Вот, вспомнила еще интересный случай. Как-то мы ездили в Берлин, уже после разрушения стены. От нее все еще большие куски оставались. Мы кувалдой помогали ее разрушать.
Вы что, кувалду с собой из дома тащили? Аня повернулась к Свете, удивленно подняв брови.
Зачем? Там народ был с инструментами, мы у них попросили. У меня фото есть, где я с кувалдой выглядываю из дыры в берлинской стене. Даже несколько камешков взяли себе на память. Так волнительно было и весело!
Представляю. Я бы там померла от веселья! сказала Аня, снова отвернувшись. Ну ладно, пойдем, сейчас звонок будет.