За перекрестком дорога спускалась в низину, и выводила к высоковольтной линии, вдоль которой в овраге текла речка Букпа. Подростки миновали русло и свернули вдоль него влево, скрывшись за деревьями.
Почти пересохшее летом, русло вздулось теперь и разлилось, едва не затопив низкий берег у кронштадтской улицы. Мощный поток, закручиваясь пенными водоворотами, летел стремительно. Полиэтиленовые пакеты, тряпки, куски пенопласта, стекловата, доски и прочая прибрежная дрянь, захваченная водой, неслась по стремнине, трепетала, моталась и покачивалась, застряв в кустах прибрежной лозы.
Я постоял на мостике, наблюдая за течением, потом свернул на грунтовую дорогу, ведущую вдоль русла к пустырю. Дорогу развезло после грозы, поэтому я спешился и зашагал по травянистой обочине. По пути меня обогнала машина с опущенными стеклами, из которой высовывались головы каких-то ребятишек и их мамаши в светлых кудрях и темных очках.
За поворотом открылся вид на пустырь. Там пестрела толпа горожан. Подростки с велосипедами из-за спин стоящих во все глаза смотрели туда, где за толпой были два аэроплана: те самые, что утром пролетели над моим домом.
Никогда раньше я не видел аэропланов так близко. Самолеты, на которых мы с родителями летали «на моря», были не в счет: те были строги, неприступны и безупречны, а эти, пропахшие пылью дорог и небом, напоминали больших, дружелюбных насекомых. Солнце отсвечивало от перкалевых крыльев; лопасти винтов застыли в ожидании; большие колеса, к которым пристали комья глины и сухая трава, упирались в грунт.
Я приблизился.
Катать будут! раздалось из толпы.
Бесплатно, говорят!
Даже бесплатно не полечу!
К кому подходить-то?
Рядом с аэропланами была установлена кемпинговая палатка. На стенке ее помещался матерчатый плакат, гласивший: «Воздушный цирк», и еще один: «Бродячие авиаторы». Рядом стояла другая палатка, поменьше.
У аэропланов ходил кто-то высокий и тощий. У него были впалые щеки, жесткие, щеткой, усы и пронзительно-голубые глаза, окруженные лучиками морщин.
Одет ходящий был в технические штаны и вытертую кожаную куртку.
Видал? послышалось рядом: «Бродячий цирк приехал».
Я обернулся. За моей спиной стоял высокий худощавый мужчина с бородкой, живший в соседнем доме, который как говорили, недавно вернулся в Караганду из столицы, где пробыл долгое время. Никогда раньше я не заговаривал с ним, лишь изредка встречал по утрам, выносящего мусор, или поздно вечером возвращающегося домой подшофе.
Я их сегодня утром видел, сказал я, указывая на аэропланы, после грозы. Они прямо над нашим домом пролетели. Откуда они, не знаете?
Мужчина пожал плечами: «Понятия не имею. Главное как они вообще долетели в такую непогоду?».
Тем временем из палатки вышел еще человек, невысокий и плотный, коротко стриженый, с темной округлой бородой, уже седеющей, одетый в такую же точно куртку, что и первый, штаны цвета хаки и стоптанные кроссовки.
Он оглядел присутствующих, сунул руки в карманы, покачиваясь с пятки на носок, что-то сказал усатому, потом ухватился за расчалку и поднялся на крыло желтого аэроплана.
Товарищи! сказал человек с крыла, как с трибуны: «Здравствуйте, товарищи!»
Толпа откликнулась нестройным приветствием. Плеснул даже аплодисмент.
Мы рады, что вы пришли сегодня! продолжал человек. Мы, знаете ли, давно странствуем, и уже много где побывали. И вот сегодня, можно сказать, случайно (он поднял палец), не нарочно, так сказать, оказались в ваших краях. Что делать? Человек усмехнулся. Такова особенность нашего ремесла. Как говорится в одном детском стихотворении: «Сегодня здесь их видят, а завтра видят там».
Добро пожаловать! донеслось из толпы.
Как вам погодка?
Откуда вы?
Спасибо, спасибо, улыбнулся человек. Погодка, конечно, была та еще, но видали мы и похуже! А откуда уж мы и сами не знаем. Сегодня здесь завтра там, а после завтра вообще неизвестно где. Так что, можно сказать, что мы из аэроплана!
Над толпой порхнул смешок.
Да, товарищи! говорил человек. Поэтому лучше спросить не откуда мы, а чем мы занимаемся. Хотя вы и сами, наверное, догадались: летаем, товарищи! Летаем, и хотим, чтобы как можно больше людей узнало, что такое есть полет! Вы, конечно, многие уже летали на самолетах, говорил он, но это совсем другое. Это вам, товарищи, не на Айр-Астана какой-нибудь, или на Боинге, где и не поймешь, что летишь (сосед хмыкнул и покачал головой). Здесь все, товарищи, все по-настоящему. Все!
Человек рубанул рукой воздух.
Увидеть родной город с высоты птичьего полета! Ощутить, как ветер бьет в лицо! Услышать, как ревет в лицо мотор! А может, лицо его сделалось загадочным, и самому взять в руки ручку управления и пошерудить ей туда-сюда! Человек пошерудил в воздухе свободной рукой. Почувствовать, так сказать, что это такое самому управлять настоящим аэропланом!
Че, правда, порулить дадите? послышался из толпы молодой, ломкий голос.
Будете хорошо себя вести дадим, благодушно улыбнулся человек.
А сколько стоит-то?
Хм стоит человек на крыле погрустнел: «Конечно, полеты стоят денег, продолжал он, и мы их всегда берем. Ведь для полетов (человек стал загибать толстые, короткие пальцы) нужен бензин. Нужно ГСМ. Нужно техобслуживание. И кроме того, нам ведь и самим нужно что-то кушать! Он коснулся рукой своего живота: «Но!»
Человек сделался торжественно-серьезен.
Сегодня особый случай. Потому что сегодня, товарищи, полеты будут бесплатными. Дело в том, глаза человека потемнели. Дело в том, продолжал он глухим, другим голосом, что эти полеты мы посвящаем памяти нашего друга. Коллеги. Просто хорошего человека.
Толпа притихла.
Человек на крыле выдержал паузу.
Не так давно его не стало (снова пауза). Как я уже сказал, он был хорошим другом. Хорошим человеком. И он был хорошим пилотом. Лучшим в своем деле. Лучшим. А лучшие, товарищи, уходят первыми (человек глубоко вздохнул). Вот и он ушел от нас
Толпа молчала. Молчал и человек на крыле.
Для нашего, товарищи, друга, продолжал он, как и для всех нас, но для него в особенности, полет был не просто перемещение в пространстве. Полет для него был как-бы (человек замешкался, подбирая слово) как будто душа просыпается и летит в небе. Он любил полет. Так пусть же там (человек поднял глаза к ясному небу) ему будет только ясное небо. Только попутный ветер. И пусть сегодня оттуда (человек снова поднял глаза), со своих небес он услышит рокот наших моторов
Человек сошел с крыла и замолчал, глядя в землю.
Толпа сочувственно склонила головы, которые уже начинало припекать летнее солнышко.
Но! вспомнил вдруг человек, если кто-то захочет помочь нашему делу, то вы можете, товарищи, положить вашу помощь вот здесь! Он указал на открытый ящик из-под инструментов, стоящий у палатки. Ну? улыбнулся, кто первый?
Толпа замялась, заворковала, но самые ретивые уже бежали к аэропланам.
Только чур без суеты! воскликнул человек, и развел руки, образуя вокруг аэропланов невидимый забор: «А ну! Стойте!»
Бегущие остановились.
Давайте сразу договоримся, человек сделался строг. Чтобы без шума, без толкотни и всего вот этого вот. Авиация вещь серьезная, товарищи. И любит порядок. Поэтому и мы тоже давайте будем серьезными и ответственными. Договорились?
Да! Договорились! послышалось вразнобой.
Ну, вот и хорошо! человек потер руки и стал распоряжаться. Значит, так! Все отходим сюда! К аэропланам без спросу не лезть! На крылья не вставать! Гайки не отвинчивать! И соблюдать безопасную дистанцию. Особенно, товарищи, когда работает мотор.
Теперь, человек указал на палатку, вот, подходите к палатке. Сейчас выйдет наша помощница, она вам будет выдавать билетики. С этими билетиками ждем все своей очереди! Она вам дальше все скажет; как, что, куда делать, и чтобы слушались ее!