Да станем вместе мы сильней.
Пройдут века, замрут народы,
Не будет тех, кто с знаменем шёл в бой.
Но за Берлин, за Брест мы будем горды.
Наш воин русский мы с тобой.
30.03.2022
Семитская тема
Старик Оз (О еврейских погромах)
Огонь пылает красной краской.
По рупору рояль звучал.
Оркестр-траур старой сказкой
Ушёл, расстроился, отстал.
Приехал Оз назад в то утро
В свой милый деревянный дом.
Когдато детство видел смутно.
Опять он здесь, опять погром.
Смола как кровь, А кровь смолою.
Дочь, милая, моя любовь
Пусть в костылях одет судьбою
Но вот вернулся к тебе вновь
Я Видишь Я, Старик твой, дома
Открой глаза, иди ко мне
Родная дочка, ради Бога
Быть может я обидел чем?
Над старым, чёрным ортодоксом
Рыдала молча вся родня.
И внучка плача, спряча косы,
Кричала: Деда, так нельзя!
Еврей, ну что? Остался с носом?
Сказал в трактире мещанин.
А дети улиц, словно росы,
Играли средь песка седин.
Народы, этносы мирские,
Мы братья, нам Христос нужней.
Подумай, раз умён, и вспомни:
Ведь наш родной Иисус еврей.
Вы видите, что в синагоге
Нет пошлого и нету тьмы.
И тот, кто знает тайну Бога,
Тот любит прелести Земли.
Тот не убивец, не грабитель,
Не шар воздушный пустослов.
Он тот еврей, он света житель
Хранитель мира средь миров.
21.03.2022
Я отдам свою жизнь за тебя По Д. А. Гранину «Бегство в Россию»
Октябрь,
Деревня, Сорок пятый.
Под Польшей
Мерзко, и несет
Дым танковый, и холодно проклято.
Нет дров топить, ведь всё ушло на гроб.
Маневром дальним занесло
Простого русского солдата
В Венгровску гмину никого!
Пусты и улицы, и хаты.
И даже если б был народ,
Есть было б нечего подавно,
То ад земельный, то Шелом.
Но вот удача, безымянно
Улыбкой показала дом.
И воин тихо, аккуратно
В дверь постучал под мезузой.
Кто здесь? Откликнись?
Раздается: «Садитесь,
Мир Вам и шалом!» Чего?
Ах, да, у нас суббота!
Шаббат у нас, мы так живем.
Прошу скажи, несчастный, кто ты???
Я Залман, я Раввин, мой дом
Один жилой в селе остался,
И я питаюсь и топлюся мхом.
И я! Да будем мы знакомы,
Василий Федорыч зовут в селе!
Как будешь ты в деревне Чебогоры, То заходи!
То где?
То под Ангарском. Ради Бога!
Ты дай чуть-чуть, немножечко поесть.
Конечно, вот маца из моха,
Из веток липовых сготовлена в муке.
А это все грибы, что плохо,
Или росли не в месте, в месте не в своем.
Ах, да! Сейчас! Была бутылка лучшей водки.
Когдато я подарок покупал Ребе.
Друг, где жена твоя и дети?
Убили всех, а кто и сам помэр.
Хотел похоронить хотя бы где-то,
Но все в овраге, и зовут ничем.
Не говори, помянем лучше этим.
Уж все равно не надо оно мне.
И сели,
Пили, маломного,
Породнились, военный русский и слепой еврей.
К нам из Ангарска 20 километров,
Не беспокойся, там совсем и не далечЕ.
А чем ты занят? И ни скучно что ли?
Войну всю в подполе сидеть.
Василий, я признаться строгих
Воззрений на войну, черней
Не будь талита со всего народа,
Молюсь и Торой я, и Библией своей!
И я прошу того же Бога,
Что верит шлях, еврей и славянин.
Прошу, чтоб мерзкого Шелома
Названия не будет как фашизм.
Смотри, иди сюда, вот книги
Здесь пятьсот им лет, сто сорок,
А вот и самый старый мой Завет
Две тыщщи лет!
Ему, а может боле, Лишь б не сожгли.
Молюсь я каждый день
Уж если жгут, то пусть со мною
Сгорит история, сгорит и Залман Шлем!
Да ты чего! А ну не плачь, всё сможем,
Все вытащим с твоих библиотек,
Тебя спасем, спасем твой город.
Село спасем твое, Схоронишь племя здесь!
Чу! Кто это! Ложись! Окошко.
Закрой немедля, я на стрем.
Мотоциклетки звук негромкий.
И Речь Немецкая, с пудом
Толь шнапса, то ли с грязной полькой.
И ближе, ближе, затаился кров.
Ааа! Ты жидовска морда!
Давай что есть!
А то взорвем!
А ты, проклятый богомольник,
Сейчас бумагу то пожжем.
Прошу, прошу, прошу.... Не надо!
Вы видите, поселок разорен.
Не трогайте последнюю вы хату.
Я с этой книгою рожден
Die jewische unreine Schweine,
Родился с чем, с тем и умрешь.
Матеуш, пристрели его.
И тут пробрало дрожью Васю!
И с криками: «Не бей жида!!!»
Толкнул талмудника, тот на пол.
Последнее: «За тебя жизнь отдам!»
На фрицев бросился с гранатой.
Финал:
Разрушена изба
И рядом
Лежит Совец и русский.
Сионист
Одной живой душой остался.
И свои книги спас и сохранил.
С тех пор, какая б хунта или шляхта,
Иль день, незначимый другим,
Кладут цветы к могиле Русского Солдата,
И неизвестный молится Раввин.
01.11.2022
Раввин
Кто был жизнью больной,
Тот здесь будет умён,
Звуком стали мирской
И доспехом силён.
Както древний старик
Увидал мои дни.
Поднеся ко ним лик,
Взял, и благословил.
Я был истово слаб.
То был Ершалаим.
На его я руках
В этот город входил.
А мораль такова:
Тот, кто просто творил,
Тот, кто жаром пылал,
В самом деле не жил.
Только тот, кто слепца
Или слабых других
На своих на руцах
Из беды выносил.
Я спросил старика:
«Что ж ты силы такой
Не живал для себя?
А был жизнью другой.»
И ответил Раввин
Будто кости слова
Громыхали в тиши,
Раздавались в лесах.
«Я бы мог всё иметь,
Всех бы женщин ласкал,
Весь бы мир приобрел,
Упивался в деньгах.
Но с собою в долгах
Я б остался тогда,
Я не спас бы тебя,
Не донёс на руках»
Одесский монастырь
Религиозной интеграции в РСФСР и СССР посвящается.
Шаломъ! Алтарь бронзовосадый!
Я сяду в пурпурсизый катафалк,
Скажу: «Евпрахий, дай же газу!
Я принял постриг, я монах».
Мы все равны здесь как по Марксу!
«Шавуа Тов» иль «Будь здоров»
Сказал же Бровкович*:
«Не важно,
Для всех один славянционский кров!»
И помню: приходил однажды Зяймель
С вопросом, важным до глубён.
«А можно ли всех православных
С евреями религией в одно?
Зачем же мучать всех, взаправду!?
Оно и там и здесь Сион!
Оденем вместе с рясой штраймель,
Как говорится, весь расход.»
Уж я не ведаю, чего докляли,
На ужин теперь цолнт с мацой,
И что потом, Ой Вей, не представляю,
Евангилье а идише, иль шо?
*Архиепископ Никанор (в миру Александр
Иванович Бровкович; 20 ноября 1826 27 декабря 1890) епископ Русской православной церкви, архиепископ Херсонский и Одесский, духовный писатель, философ.
31.10.2022.
Лирика о России.
Деревня
Домов старинных изразцы
Я вижу из под кровель.
Беру я лошадь под уздцы
И выезжаю в поле.
Эх, приуныли старики
В заброшенном селенье
Все понимают: не нужны,
Забыто поколенье.
И слепит солнце им глаза
Спокойно на прощанье.
Гармони песня не слышна,
Застыла в расстояньи.
Когдато жизнью ты цвела
Деревня мать России,
Но поглотили города
Детей твоих любимых.
И вот осталась ты одна
В лесах глуши раздолья.
Пустынная моя земля.
Цветов весенних море.
И церковь старая дряхла,
Уж воздух не намолен.
Россия, вижу, ты пуста,
В тебе я обездолен.
2021
Город в провинции
Ты укрыт покрывалом цветочным,
Твои липы средь парков цветут.
Поле крыто пшеницею сочной,
На окраине старенький пруд.
Посреди лишь пустынная площадь,
А в округе окошки домов.
Так и кажется, старая лошадь
Проезжает мимо кустов.
Ты заброшен, и это печально.
Ты древесное солнце веков,
Ты от города к югу подале,
У тебя испекут хлеб христов.
Ты провинция старой России,
Где спокойствие я нахожу.
Ты та глушь за спиной у миссиИ,
На покой куда я прихожу.
2021
Россия, Эпос
За древностью, за болью тех веков
И Иоановой опричнины оков
Забрезжила не Русь уже Россия.
И первым патриархом стал Иов,
И новая страна явилась во всемирье.
И позже правил здесь Великий Годунов.
А правил якобы царевич Фёдор
Но умер он и с бездною веков
Унёс с собой благополучья годы!
Пришёл Лжедмитрий, и пришла беда:
Поляки, голод, шведы, казаки, забвенье.
Казалось, в ужасе ушла страна,
Но смог народ снести остервененье.
Болотников насиловал её,
И Сигизмунд ударил сильно.
Но всё же ты смогла спасти своё
Великая прекрасная Россия!
И ополченье к спеху подошло.
И уничтожило противных силы.
Ты всё, ты всё перенести смогла,
Великая бесстрашная Россия!