II
Учёба
Лекция 1
Введение в гонзо-журналистику.
Гонзо-журналистика (от английского gonzo «рехнувшийся», «чокнутый», «поехавший») это направление в журналистике, для которого характерен глубоко субъективный стиль повествования.
Репортёр непосредственный участник, а не беспристрастный наблюдатель. Он:
Использует личный опыт.
Открыто выражает эмоции.
Тем самым подчёркивает основной смысл эмоций.
Для гонзо-журналистики также характерно использование цитат, сарказма, юмора, преувеличений, ненормативной лексики. Свобода выражения и личный взгляд.
Сразу после учёбы Чарли поспешила на вокзал, чтобы успеть на электричку в девятнадцать часов три минуты. Город промелькнул перед ней, как фильм в ускоренной съёмке, и вот она уже стояла перед белым мраморным окошком в кассовом зале.
Один до Лапушкино, пожалуйста, протараторила она. До отправления оставалось четыре минуты.
Забежав в поезд, Чарли устроилась на свободном сиденье у окна в третьем ряду. Поезд загудел, как довольный слон, и тронулся. Медленно и лениво за окном потянулся осенний пейзаж Северного города. Рыжие, медные и бордовые деревья выстроились в плотные ряды вдоль путей, перекрыв грузные дома вдоль железнодорожной линии. Подсвеченные оранжево-золотыми фонарями, готовящиеся к зимней казни деревья выглядели торжественно-печально. Поезд набрал скорость, и за стеклом с надписью «Аварийный выход» замелькали густые пригородные леса вперемешку с деревянными домиками.
В соседнем ряду со щелчком распахнулось окно, и в вагон элек- трички ворвался морозно-мятный ветер молодой осени. Он принёс с собой запахи елей и мшистых прелостей земли. Чарли подняла воротник пальто, закрыв шею заболеть ей совсем не хотелось. Допив гречишный чай из термоса и вытащив из сумки плеер с наушниками, она нажала на копку play, включив песню Autumn Leaves Фрэнка Синатры.
Поезд прибыл на станцию Лапушкино с опозданием на две минуты в девятнадцать сорок шесть. На платформе Чарли уже ждали Соня и Мартуша. Они встречали её, размахивая большими фонариками, переливающимися зелёным и розовым светом. Обнявшись, трое направились к Первой Яблоневой улице, по которой до дома Сони можно было добраться за пятнадцать минут.
Ну что, как твои курсы? вытянув руку с фонарём вперёд, спросила Мартуша.
Очень интересно! И преподаватель такой необычный. Он заехал в класс на одноколёсном велосипеде и в шапке с пришитым плюшевым хвостом енота.
А какое это имеет отношение к журналистике?
Думаю, так он хотел подчеркнуть сам термин «гонзо», пожала плечами Чарли. Безумие как оно есть. Нам нужно что-нибудь в магазине?
Да вроде купили уже всё, ответила Соня.
А томлёные грибочки?
Нет, но Ана там колдует над грилем.
Хочу грибочки! капризным голосом протянула Чарли.
Ну ладно-ладно, успокоила её Мартуша, давай зайдём к Волху.
Тогда уже можно и улитку с щавелем взять, предложила Соня.
Ням!
В лавочке Волха всегда пахло маком и сдобой; в крошечном магазинчике он умудрился уместить не только печь, где дважды в день выпекались фирменные крендельки и бублики, но и по- ставить аж четыре стеллажа, плотно заставленных разными консервами, соленьями и настойками.
Здравствуйте! размахивая фонарём, весело сказала Соня.
А, привет, Соня, кивнул Волх.
Можно нам томлённые грибочки, улитку с щавелем
И драконий зефир! выпалила Чарли.
Разве ты не решила не есть сладкое? спросила Мартуша.
Ну ладно, сегодня-то можно. И я давно хотела его попробовать.
Семнадцать за всё, улыбаясь, Волх протянул продукты.
Они шли по Первой Яблоневой к дому. Над асфальтом поднимался серебристый пар, оставляя полоску пространства под дымом, что выплёвывали печные трубы.
Слушайте, а что вы делаете в следующую субботу? спросила Чарли.
Вроде пока не было планов, а что?
Да у Урсы и его группы первый концерт на репточке. Придёте?
А они уже лучше играют? перевешивая сумку с продуктами с одного плеча на другое, спросила Соня.
Ну С новым барабанщиком вроде лучше. Чарли попыталась защитить друга неуверенным голосом. По крайней мере, на всех репетициях, где я была, было неплохо.
Вы с ним так много времени проводите вместе, повернувшись к ней, заметила Мартуша. Мы чего-то не знаем?
Нет-нет. Просто у него в последнее время участились депрессивные эпизоды. Вот и стараюсь поддерживать как могу.
А к терапевту он не думал пойти?
Он в них не верит. Только в целительную силу искусства, отводя взгляд, ответила Чарли.
Ну-ну, покачала головой Соня.
Слушайте, ну ладно вам. Мы тоже в двадцать не верили в терапию.
Только ему двадцать семь, переглянувшись с Соней, хмыкнула Мартуша.
Ну да Чарли замолчала, увидев первый сорвавшийся с дерева лист. Он прокружился до самой земли и аккуратно лёг перед её ногами. Заставить мы его всё равно не сможем. И если музыка сейчас ему помогает, так тому и быть. Да хоть сказки на румынском пусть пишет, ей богу.
Удивительно, как ты терпишь всего его капризы, а вы ведь даже не встречаетесь.
Мы лучше. Мы дружим, гордо заявила Чарли.
То есть дружить лучше, чем встречаться? удивлённо по- смотрела на неё Мартуша.
Абсолютно. Сто процентов.
Они подошли к воротам. Дачный домик Сони находился на углу Первой Яблоневой и Второй Садовой улиц. Это была старая северная постройка полностью из дерева, с аккуратными окнами и широкими резными ставнями. Девочки любили этот дом, особенно второй этаж, за гостиную с чугунной печью. Они часто засыпали прямо на полу, полукругом разложив матрасы перед печкой, выдержав небольшое расстояние, чтобы пяткам не было жарко. На первом этаже располагалась небольшая уютная кухонька, половину которой занимал стол, сколоченный отцом Сони из повалившегося в Лапушкино дуба. Перед домом её родители уже двадцать лет выращивали яблони, облепиху, черёмуху и даже китайские персики редких гостей в северных широтах. За деревьями, у дома, стоял мангал, над которым колдовала Ана, размахивая бумажным веером.
Чарли! радостно воскликнула она.
Привет! Чарли пробежала через сад и сжала её в объятиях.
Наконец-то! Тысячу лет не виделись.
Ну, как там Стокгольм? смахнув застрявший в волосах подруги лист, спросила Чарли.
Стоит, улыбнулась Ана. Но, как ни странно, здесь мне больше нравится. Приятно вернуться домой. А ты как? Я помню, что собираешься на новые курсы.
Да. Сегодня как раз было первое занятие. Очень интересно.
Ну что там, готова еда? высунувшись из окна, спросила Соня.
Почти! Ещё пару минут!
Пойдём тогда накрывать, позвала Мартуша.
Я через секунду! отозвалась Чарли.
Когда Мартуша ушла, она хитро посмотрела на Ану:
Ну, как там твой пшеничный швед?
Ой, не знаю, вздохнула Ана и принялась внимательно разглядывать овощи на мангале. Моё отношение к нему мечется от «он ненормальный» до «он лучшее, что со мной случалось».
Ох и любишь ты попадать в такие истории!
Какие «такие»? спросила Ана, переворачивая решётку гриля.
Любовно-приключенческие, пожала плечами Чарли. По таким можно и кино снимать.
Ладно, вроде готово. Поможешь? Возьми вот эту тарелку. Они поспешили в дом, где Соня и Мартуша уже украшали стол свежими еловыми ветками.
Ужин затянулся на несколько часов. Разговоры носились ласточками от темы к теме. Болтали про закон минимума Либиха и про снова зачем-то вошедшие в моду пластиковые босоножки. Так бы, наверное, и дальше сидели, но за окном завыли синие
волки они иногда пробегали к границе страны, что была в паре десятков километров, через Лапушкин лес.
Пойдём в гостиную? предложила Соня.
Затопили печь наверху. Начали трещать сухие берёзовые поленья. Комната наполнилась запахами сладкой гари, похожей на топлёную карамель. Девочки, по традиции, расстелили постель прямо возле печки. Мартуша перетащила из кухни старый радио-приёмник и поставила его между матрасами.