В тот раз они пошли, кажется, просто погулять Но они ходили в театр и в кино. На места для поцелуев она не соглашалась. Да просто ему ничего не разрешала. Не то чтобы подержаться за интересные принадлежности тела, но даже поцеловать себя не позволяла.
Ходили они, гуляли. Не форсированный роман какой-то, застрявший на первой стадии своего развития периоде держания за ручку Однажды возвращались из кино. Решили глубокой ночью посидеть на лавочке. Фонари не горели, тусклый свет луны лишь освещал местность. Видя жуткую обстановку вечера, она ему шутя говорит: «А ты меня спасёшь, если нападут хулиганы?» «Ну не знаю, сколько там их будет, может лучше убежать». Она смеялась: «Вот, оказывается, какой ты защитник». Он держал её за руку. Перебирал пальчики, находиться с ней было приятно и волнующе. И сказал в порыве нахлынувшего красноречия: «Давай, я начну рассказывать тебе про звёзды». И она, так иронично, ответила: «Что ж, сейчас самая пора мне вешать лапшу на уши». Она смеялась. И он, подыгрывая, ничего не нашёл лучшего, как лечь головой к ней на колени и растянуться на лавочке. И начал, как заправский звездочёт всматриваться в небо. Мимо шёл патруль полиции. Увидели лежащего гражданина на скамейке. Подошли и стали задавать вопросы. Лида как бы бросилась (на словах) защищать своего спутника. «Ну и что, что он лёг, устал человек. Идите, ловите бандитов». И полицаи, правда, отстали от «нарушающего» порядок, будто бы пошли ловить жуликов.
Оказывается, сказал Петров, от хулиганов пока ты меня защищаешь.
Порой они находили развлечение в переводе русских слов на «гуцульский»: он пытался изучать её родной язык. Петров смеялся над словами, казалось, смешно звучит этот перевод с русского на её языке. И в такой обстановке, некой расслабленности и эйфории общения, Петров, всё-таки, однажды предложил ей посетить его место для встреч. Он как бы запросто так, между переводами слов, ей сказал: «А пойдём, посидим у меня. Я живу летом в бане. Такая хорошая обстановка»
Нет, сказала она
Почему?
Просто нет.
Но мы с тобой встречаемся уже два месяца, а даже ни разу не поцеловались.
Если бы я тебя любила
Как-то случайно он опустил руку за скамейку, на которой они сидели, и неожиданно обжёгся: оказывается, под сиденьем росли кустики крапивы.
Эх, да здесь растёт крапива!.. сказал он, потирая обожжённую руку. И через минуту спросил:
А как на твоём языке крапива?
Урзика.
О, интересное слово, почесал руку, сказал потом: Я буду звать тебя урзикой.
Почему?
Так обжигаешь ты меня постоянно.
Тогда как бы у них произошла размолвка. И шёл он от общежития Лиды до своего обиталища не столько обиженный, сколько расстроенный. Дорога была недолгая, минут пятнадцать пешком. Он проходил мимо невысоких двухэтажных зданий, частных гаражей, заходила в жилой сектор одноэтажных домов. Петров брёл задумчивый, и в голове у него крутилась эта злополучная фраза: «Если бы я тебя любила». «Да кто тебе мешает, будто бы нельзя меня любить»
Он решил на какое-то время не приходить к ней. Как-то это для мужского его самолюбия было обидно. Не получать желаемого длительное время. Да и, может, она с кем-то другим встречается по-настоящему, а с ним только так, провести время.
Но однажды, после долгого перерыва, он всё-таки пришёл к Лиде в её общежитие. Застал её в печальном состоянии. Встретив его, она села на кровать, наклонила голову и чуть ли была не на слезах. Вначале он, только войдя, пытался отпускать привычные шуточки, на которые она раньше отвечала улыбками и смехом. Но видя её настроение, осёкся.
Что случилось? переменив тон, спросил Петров, быстро осознав не уместность своей игривости.
Не знаю, сказала Лида, надо это тебе: мои проблемы У меня сестра сильно болеет. Нужна срочная операция. Она с тремя детьми живёт в деревне. А муж, пьяница, не отпускает её в город. Она просит меня, чтобы я приехала, забрала её. А как я могу её забрать? Не знаю, что делать
Задумался Петров. Пришёл он вроде бы так, как просто друг: с шуточками и прибауточками, не претендуя уже, как раньше, на роль парня Лиды. Но, видя, что ей нужна помощь, перестал кривляться. И серьёзно спросил:
А куда и когда нужно ехать?
Собираюсь завтра, ехать часов пять Не знаю, как я буду там одна
Петров понял, такой скрытый намёк Лиды, и, недолго думая, откликнулся:
Я завтра мог бы поехать. День у меня, вроде бы, свободный.
Ты, правда, можешь поехать со мной? Было бы здорово
А что мне делать? Могу прогуляться
Для Лиды эта помощь была как нельзя кстати. Не к кому ей больше обратиться, а нужно было ехать, спасать сестру от смерти, и ехать одной в глухую деревню тоже просто страшно.
Оставайся тогда сегодня у меня, говорила Лида, просто без пафоса и волнения. Завтра рано автобус уходит. Нужно успеть на первый, на шесть утра. Сегодня все мои сожительницы разъехались, так что никого не будет. Можешь спать на соседкиной кровати.
Неожиданный поворот событий мог породить в сумасбродной голове Петрова разные фантазии. Но не совпадали они с Лидиными замыслами.
Они легли. Каждый на своей кровати. Долго разговаривали Так ни о чём. Но и о важном: завтра ведь предстояло трудное мероприятие. И как оно закончится не предсказуемо. Что там за муж сестры, который не отпускает её на операцию? А ещё бывает, поднимает руку. Но за всеми этими проблемами не забывал Петров пытаться перейти на кровать Лиды. Та даже посидела с ним минутку рядом на его ложе. Но больше ничего не разрешила. Какие бы попытки и слова не пытался найти студент.
Утром они умывались, завтракали, шутили, как добрые старые товарищи или семейная пара?
В автобусе Петров дремал, склонившись на плечо Лиды. И она не возражала, только постаралась, чтобы было ему удобнее.
От автобусной станции до места, где жила сестра Лиды, несколько километров пути. Шли они долго.
В той деревне, куда они прибыли, было сумрачно и жутковато. С тяжёлым взглядом встретившаяся среди редких прохожих женщина сказала, где дом той, кого они ищут. В доме их встретила на вид старушка, с лицом, каких много на Руси у русских матерей: с добрыми глазами, в которых словно отражены бесчисленные испытания судьбы, заботы и тревоги, не сходящие с лица. Так что может просто показалось, было первым впечатлением, что живут здесь не добрые люди. Женщина не долго говорила, а сразу проводила к Марьяне, к сестре Лиды, которая находилась в другой комнате со всем своим многочисленным потомством.
Они вошли к ней: в помещение с голыми, без половиков и ковров крашеными полами, с обшарпанными обоями на стенах. Марьяна, увидев сестру, обрадовалась неописуемо. Так радуются люди, к которым пришли на помощь. Петров отметил про себя, что у сестры его знакомой была, как и говорила Лида, щитовидка: правая сторона лица сильно распухла, и студент понимал, что болезнь, судя по всему, запущена. После радости общения с сестрой, Лида сказала женщине, встретившей их, что хотят забрать Марьяну в город на операцию. Это была мать мужа сестры, и вроде бы она должна быть на стороне своего сына. Но она сразу ответила, что давно говорит надо вести Марьяну в город, но Михаил ничего не слушает, он боится, что она больше не приедет к нему, и потому не отпускает. Неожиданно все три женщины обратились, как сговорившись, к Петрову с просьбой поговорить с Михаилом.
Скажи ему, говорила Марьяна, что ты жених Лиды, и у тебя есть в городе знакомый доктор, что может мне помочь
В самом деле, Саша, поддерживала сестру Лида, скажи так, может, он послушает тебя.
Да, поговори с ним по-мужски, вторила мать Михаила. Только боюсь, как бы не было скандала. Придёт пьяный, в драку полезет
Студент, конечно же, был озадачен: ни разговаривать, ни тем более драться, он не был настроен, но отступать было нельзя Михаил пришёл вскоре. Это был верзила, слегка поддатый, с суровым, не улыбающимся лицом. Петров, представившись, позвал его пообщаться без свидетелей, и уже наедине твердо говорил, как учили его женщины, о необходимости лечения в городе его жены. Неизвестно, убедил ли студент деревенского мужика, но Михаил всё выслушав, не сказал ни слова, а куда-то ушёл из дома.