Сто двадцать человек?! Воскликнула я, нарушая все мыслимые и немыслимые законы вежливого тона, что мама годами навязывала нам с отцом. А это не слишком, мам?
Слишком? Изумилась она, выгибая бровь Триумфальной аркой. Да это ведь самые сливки.
Так было заведено у Лодердейлов, сколько я себя помнила. В нашем доме ничего не делалось «слишком» или «сверх». Столовое серебро на завтрак, бриллиантовые серьги на Рождество, место в ВИП-ложе на постановку «Щелкунчика». Всё в порядке вещей, точно мы королевские отпрыски с манией величия.
Кого-то деньги меняли до неузнаваемости, как мою маму. Кого-то заставляли чувствовать себя чужой в этом мире, как меня. Но она не всегда была такой. Когда-то я знала другую Вирджинию Лодердейл. С сияющей улыбкой вместо отточенной маски любезности. С искристыми морщинками у глаз вместо растянутого уколами полотна идеально ровной кожи. С тёплыми объятьями вместо галантного тройного поцелуя в щёку при встрече. Если я только собиралась спрятаться за гипюром свадебного платья, то мама носила своё платье годами, и оно въелось в неё второй кожей.
Да, Вирджиния Лодердейл относила себя к сливкам на элитном сорте кофе и всем вокруг давала это понять, но не каждому испить. Поэтому я даже не удивилась, что встреча с Ричардом Клейтоном была назначена в ресторане «Эль Сальвадор» на Бродвей-стрит. Она никогда не обедала в местах, не заслуживающих пяти звёзд по её личному рейтингу роскоши. А «Эль Сальвадор» тянул на все пять.
Я вздохнула, как только увидела его сводчатые арки и белоснежную лепнину интересно, к какому оттенку белого Бри Маркетт отнесла бы цвет фасада? Безупречная хостес встретила меня сверкающей улыбкой. Она идеально вписывалась в интерьер не меньше пяти звёзд. Я опаздывала и поспешно ответила на её любезность просьбой провести меня к столику мистера Клейтона.
Он вас уже ожидает. Таким сладким бывает только топлёный шоколад. Наверняка эта красотка смазывает голосовые связки маслом, чтобы обласкивать гостей мелодией своего голоса.
От волнения я чуть не засмеялась, вспомнив свою ложь Оливии. Конечно, я заметила, как красив Ричард Клейтон. Заметила и пятнадцать лет назад и сейчас. Его заметила каждая женщина, что сидела за столиком «Эль Сальвадор» и накручивала прядь волос на наманикюренный пальчик его невозможно не заметить. Пусть его пиджак выбивался из привычного пятизвёздочного антуража и терялся на фоне дизайнерских костюмов других мужчин, но ведь не одежда красит человека, а как раз наоборот.
Не замечал собственной красоты разве что он сам. Ещё одно достоинство в копилку Ричарда Клейтона. Ведь нет ничего сексуальнее мужчины, который не знает о своей сексуальности.
Полгода его не видела. Ричард сидел за столиком в центре и притягивал взгляды, как магнит притягивает другие полюса. К сорока годам он ничуть не изменился, лишь обзавёлся парочкой поперечных морщин на открытом лбу и двумя седыми волосками на правом виске мелочь, которая ничуть не портила его роскошной шевелюры. Такому буйному ивняку каштановых волос позавидовал бы любой сверстник Марка. Мой отец к возрасту Ричарда Клейтона давно растерял половину «имущества» на макушке, и никакие богатства не смогли бы их вернуть.
Широкие плечи не скрывала грубая ткань пиджака, а в расстёгнутом на одну пуговку воротнике чёрной рубашки проглядывалась могучая шея. Статный, импозантный и благородный, Ричард Клейтон поднялся, как подобает джентльмену, когда я подошла к столику. Манеры высших сословий, от которых тот был призрачно далёк, как и я.
Стыдливое любопытство направило мой взгляд на фалангу его безымянного пальца пусто. Ни золотого ободка, знаменовавшего его супружество. Ни бледного отпечатка, свидетельствующего о недавнем разводе. За те полгода, что мы не видели друг друга, могло случиться всякое. Но свободный палец не означает свободное сердце. И у такого мужчины определённо кто-то должен быть рядом.
Но сейчас рядом с Ричардом Клейтоном ни портфеля, ни папки, ни документов. Значит, он ничего не нашёл
Ричард, добрый день.
Сара, как я рад вас видеть.
Даже хостес задержалась у столика, шмыгнув по Ричарду взглядом, полным очарования. А, между прочим, она лет на пять моложе и раз в десять шикарнее меня! Ещё парочка женщин в радиусе десяти метров с достоинством оценили статную фигуру незнакомца, пока тот выдвигал для меня стул.
Спасибо. Только настоящая мужская обходительность могла меня смутить. И извините за опоздание.
Не извиняйтесь. Две обворожительные ямочки прорезали точёные скулы собеседника, когда он уселся напротив и сложил пальцы домиком. Я знаю, вы сейчас вовсю готовитесь к свадьбе. Он кашлянул, будто постеснявшись такой фамильярности. Джентльмен до мозга костей.
Мама наверняка успела нащебетать всем и каждому о помолвке и предстоящем бракосочетании. Едва мы с Марком появились на пороге семейного особняка в Хэмпдене, как она уже набирала номер глянцевых журналов «Би Вумен», «Дэйли Лайф» и периодики посерьёзней, вроде «Бизнесс Джорнал» и её несравненной и обожаемой «Балтимор Сан».
На следующее же утро, не успела я выпить кофе и откусить кусочек хрустящего круассана в любимой кофейне «Блэр» через дорогу, как меня стали узнавать праздные любители кофе, на меня посыпались сообщения с поздравлениями от знакомых, партнёров отца и псевдоподруг, с которыми я водила дружбу сугубо по настоянию матери. Из одного ведь теста слеплены, что на её языке означало мы вращались в одних кругах. Мама и Ричарду уже наплела о предстоящем событии, или же тот почерпнул новости из газет. В любом случае, отчего-то мне не хотелось, чтобы он знал.
Хостес так и не покинула нас и протянула меню, всё это время глядя лишь на моего спутника и едва ли удостаивая меня вниманием. Мне всё равно, но что за наглость! Мама бы давно уже вздёрнула свой и без того торчащий носик ещё больше и поставила девушку на место. Но я рада, что я не мама.
Когда пятизвёздочная девушка всё же оставила нас одних, позволив наконец выбрать что-то из представленных блюд, я с лукавой усмешкой исподтишка стала наблюдать за Ричардом. Его глаза цвета выдержанного виски замельтешили по картонке, а губы сложились гармошкой и выпустили пару вздохов.
Не можете выбрать? Подстегнула я его, даже не взглянув ни на одно название.
Признаться честно, он опрокинул картонку на стол и слегка подался вперёд, точно делился самым сокровенным секретом. Я слишком прост для места, вроде этого.
Я не могла не улыбнуться такой откровенности. По мне же это место было слишком простым для мужчины, вроде Ричарда Клейтона.
Я не привык ходить по таким заведениям, и обычно миссис Лодердейл сама делала заказ. Признался он. Может, вы спасёте меня?
Буду только рада. Улыбнулась я и встала. Идёмте.
Куда это?
Разве принято задавать вопросы, когда их спасают? Пошутила я.
К превеликому неудовольствию всех присутствующих в «Эль Сальвадоре» женщин и премилой хостес, которая с удивлением глядела нам в след, я вышла из ресторана. Мы пересекли улицу и остановились у дымящегося вагончика, который исходился запахами, достойными пяти звёзд, но уже по моим меркам.
Повар в потрёпанном переднике колдовал над заказом для парочки весёлых подростков. Я тут же позавидовала их беспечности, ведь забыла о ней давным-давно. В тот самый миг, как мой брат вышел из ворот школы и больше не пришёл домой. Как его неделями искали по всему городу и за его пределами, но так и не нашли. Как мои родители теряли самих себя и забывались каждый в своём. И теперь я оттягивала момент, когда этот человек расскажет мне то, для чего вообще была назначена встреча. И спасти от этого меня было некому.