Здоровенькы булы, Олеся, а шо це в тэбэ за парень такый гарный?
Олеся, ти шо, вернулась?
Леська, яка ты выросла
А твои вже тры дни соби миста не находять Галущиха вся звэлась
Олеся улыбалась, кивала в ответ, знакомила Степана с соседями.
Степа смотрел в эти кажущиеся радушными лица людей и замечал нет-нет да мелькнувшую жалость при взгляде на него.
Сердобольная старушка в цветастом платочке даже всплеснула руками:
Молоденький якый и обреченно покачала головой.
Рука Степана непроизвольно вздрогнула в Лесиной ладошке. Олеся посмотрела на него с какой-то затаенной тоской и покрепче сжала его руку.
Забор Лесиных родителей был выкрашен в изумрудно-зеленый цвет, по кромке лениво прогуливалась черная кошка, задрав кверху хвост и презрительно разглядывая гостей.
Во дворе, обвитом виноградной лозой, их уже встречали тесть с тещей, чуть позже к ним присоединилась старушка в белом платочке, Олесина бабушка. Тесть, Иван Матвеевич, был маленьким, щупленьким мужичонкой, с куцей бородкой и испуганными бегающими глазами, трясущиеся руки и синевато-красный оттенок лица выдавали в нем любителя продукции винно-водочной промышленности ручного производства, процветающей в небольших поселках бескрайних просторов Родины.
Теща же была полной его противоположностью кровь с молоком: крупная, яркая, с копной иссиня-черных волос, не тронутых сединой, и глубокими черными очами.
Это мой папа, Иван Матвеевич, представила Олеся, а это мама
Теща представилась глубоким грудным голосом:
Аглая Ивановна и добавила, указав на старушку, А это моя мама Анна Леонидовна.
Очень приятно, Степан. Олесин жених. Степа чувствовал себя неловко под пронизывающим взглядом тещиных черных глаз, ему казалось, она видит его насквозь: и то, что он уже подумывал сбежать из-под венца, и то, как отчаянно он трусит
Что жених оно-то понятно, пропел Иван Матвеевич, оно бы обмыть нужно
Успеешь еще обмыть, ласково взглянула на него теща, от чего Иван Матвеевич, сжался и как-то даже уменьшился в размерах. Ну что ж, улыбнулась Аглая Ивановна и приглашающее указала рукой, пройдемте в дом?..
В доме уже был накрыт праздничный стол: специально по случаю приезда гостя закололи лучшего барашка, из закромов на свет было извлечено красное вино из собственного виноградника, испечена сдоба
Олесина семья как будто дружелюбно улыбалась гостю, и все же какая-то щемящая тоска нет-нет да закрадывалась в сердце Степана. В голове почему-то вертелось: «Навсегда, навечно, пока смерть не разлучит нас»
Застолье длилось недолго: поговорили о свадьбе, о планах на будущее, теща вынесла старый альбом с фотографиями, где Степан увидел молодую ее, так похожую на Олесю, и не признал в высоком статном парне Лесиного отца.
Иван Матвеевич быстро набрался, затих и был транспортирован спать в летнюю кухню отдельно стоящее здание с печью и обеденным столом.
Лесе же и Степану постелили в соседних комнатах, на высоких перинах, в окружении громоздких пуховых подушек. Глаза Степана закрылись, едва голова коснулась кровати, и он забылся страшным, тяжелым сном.
Среди ночи Степан проснулся от страшной жажды и засобирался на кухню в поисках воды. Выйдя из дома, он с удивлением заметил, что в окнах летней кухни горит свет. На небе светила полная Луна. Степану она отчего-то в ту ночь показалась особенно яркой
Степа заглянул в кухню и испуганно замер на пороге посередине комнаты стояла огромная черная волчица. Зверь обернулся на скрип открывшейся двери и злобно ощетинился, глядя на Степана.
Мне показалось, дрожа, то ли от страха, то ли от перевозбуждения, рассказывал мне несчастный, что у нее глаза человеческие! Понимаешь, она так разумно на меня смотрела, и явно была недовольна моим появлением
Я посмотрел по сторонам мало ли, вдруг кидаться начнет? Где официанты, куда убегать? Мне стало очень жалко мою девушку, это ж надо было, замуж за сумасшедшего собираться. Хотя, конечно, как их распознаешь-то сразу?
Степан, осторожно начал я, а Вы не пробовали обращаться за помощью?
Ты думаешь в глазах неудавшегося жениха мелькнуло понимание, но он тут же замахал руками АНет-нет, я абсолютно здоров психически. Конечно, как всякий разумный человек я не верил во всю эту мистику, я обошел массу врачей, прошел кучу тестов. Я здоров, мое МРТ в порядке, галлюцинациями я никогда не страдал и не страдаю сейчас, а это Я видел это, как я могу не верить собственным глазам?
Я немного успокоился, не было похоже, что Степан собирается на меня нападать, и продолжил слушать его увлекательный рассказ.
Степан, конечно, выскочил из кухни и побежал к забору, чтобы позвать на помощь.
Ты понимаешь, дикий зверь же в кухне? оправдывался жених. На мои крики, естественно, никто не пришел, видимо, в селе уже привыкли к странностям, происходящим в этом доме
И тут сзади, со стороны той самой летней кухни, раздался голос Иван Матвеевича:
Завидкилля ж ты узявся, такый громкый?
Степан обернулся, на пороге кухни стоял сонный тесть, хотя Степан мог поклясться, что еще минуту назад в кухне, кроме его самого и огромной волчицы, никого не было.
Волчица, там здоровенная такая волчица заикаясь, тыкал в сторону кухни несчастный жених.
Да яка волчица, побойся Бога, сзади Ивана Матвеевича появилась теща, босая, в легком халатике, наброшенном на пышное тело, с распущенными длинными волосами, ниспадающими ниже пояса.
Степан, что происходит? из дома выскочила и перепуганная Олеся в коротенькой белой сорочке. Вид невесты немного успокоил Степана, Олесе получилось вернуть его в дом и уговорить попробовать снова уснуть.
Утром светило солнышко, кукарекал петух, мычали коровы, сельская жизнь текла неторопливо, и Степану стало казаться бредом вчерашнее видение. Олесе удалось его убедить, что волчица просто почудилась ему, до конца не проснувшемуся.
Да то ты мешок с тряпьем побачив и перелякався, убеждала Степана теща. А мы ото на кровати дремали, тебя и не заметили, Степа, а ты кричать сразу
Еще вчера Степан мог бы поклясться, что кровать на летней кухне была пустой, но уже на следующий день, при свете солнца, он уже не так доверял своим глазам.
А свет? Почему у вас ночью горел свет?
Тю, та то ж фонарь в окно светил! только всплескивала руками Аглая Ивановна и качала головой, как будто жалея несчастного городского.
Иван Матвеевич больше отмалчивался и бегал в погреб остограммливаться.
Анна Леонидовна не выходила в тот день из своей комнаты, теща сказала, что ей нездоровится. Только посредине двора лениво грелась под солнышком вчерашняя черная кошка, а тесть почему-то, споткнувшись об нее, возмущенно вскрикнул: «Опять разлеглись, мамо!», потом оглянулся смущенно на Степана, сидящего на лавочке неподалеку, и снова потрусил в погреб.
осле завтрака Олеся сообщила жениху, что сегодня они должны поработать на огороде, посадить горошек и редис.
А потом еще мама просила там, в садике, высадить немофилу и чернобрывцы, бабушка говорит, осень будет темной и холодной, бабы будут бегать, от цистита отвары просить, как-то рассеянно добавила невеста.
Степан слабо понимал, как красивые цветочки могут помочь бороться с воспалением и откуда Анна Леонидовна узнала про холодную осень, но почему-то предпочел не уточнять.
Вечером, когда все было посажено, прополото, в хате убрано, вся живность была покормлена, а вода принесена из колодца, вся семья снова собралась за столом. К столу вышла Анна Леонидовна и даже поддалась на уговоры Ивана Матвеевича, выпив 50 грамм настойки «для аппетиту», после чего принялась расспрашивать молодых об их планах на свадьбу и дальнейшую жизнь.