Мы потеряли минут десять в безрезультатном ожидании транспорта и приняли решение совместно продвигаться к дому единственно верным способом, то есть ножками.
Шли мы довольно бойко и ни один автобус или маршрутка нас не обогнали на всём пути следования.
Мы дошли до поворота, где Олегу нужно было свернуть. Дальше нам было не по пути. Я остановилась, чтобы попрощаться. И тут он предложил.
Зоя, я вас провожу. Темень такая. Мало ли что может случиться.
И он зашагал вперёд, даже не дожидаясь моего ответа. Мне ничего не оставалось, как последовать за ним.
Нельзя сказать, что я не была готова к этому его поступку. Скорее наоборот, всю дорогу мой мозг сверлила назойливая мысль.
«Неужели мы так и расстанемся. После поворота он отправится своей дорогой, а я своей?»
И я облегчённо вздохнула, когда своим предложением он развеял мои опасения. Дальше мы шли, заметно сбавив темп. Но всё же, как-то слишком быстро, добрались до моего дома.
Тут нам предстояло расстаться и, подойдя к подъезду, мы остановились.
Вечер на пороге ночи высветил яркую лунную дорожку. Круглая, совсем полная, пугающе красивая луна оказалась единственным светилом, не дающим тьме вступить в полное владение городскими улочками. Фонари почему-то не горели. Вероятно, их отключили ради экономии электроэнергии. А как же люди?
А путные люди должны в это время дома сидеть, а не разгуливать по городу
Мне жутко жаль стало Олега, которому придётся одному брести по этой тьме, и я пробормотала первое, что пришло мне в голову:
А, может, зайдёте к нам. У меня мама врач, перевязку сделает, как положено?
Да что вы, Зоенька. Не такая уж у меня смертельная рана, чтобы уделять ей столько внимания. Да и время сейчас совсем не подходящее для визитов.
Действительно, моё предложение выглядело глупо, но он-то не знал, что оно как раз в моём репертуаре. Я и правда способна была притащить раненого незнакомца в полночь к себе домой, при этом, ничуть не опасаясь наткнуться на стену непонимания со стороны родителей. Конечно, они изумятся, и далее последует куча вопросов. Но я уверена, что чашка чая и любая необходимая поддержка нам, точно, обеспечены. Такие уж у меня редкой понятливости родители
Олег вдруг, протянув руку, потрогал мою ладонь.
А вы ведь совсем замёрзли, рука ледяная.
Он чуть наклонил голову и, поднеся мою руку к своим губам, попытался согреть её своим горячим дыханием.
Я не выдернула руку, а стояла как смирная овечка в загоне
Я совсем себя не узнавала Что со мной происходит?
Скольким мужчинам, пытавшимся доселе проделать то же самое, я давала безжалостный отпор. А тут! Я стояла и лишь хлопала глазами.
А у вас дома есть телефон? Олег задал вопрос, не выпуская моей руки.
Я должен вернуть ваш шарф. Вы спасаете меня от холода, он улыбался, глядя в мои глаза.
И тут я порадовалась, что дома действительно есть телефон и продиктовала ему номер.
Нужно было уходить, я-то дома, а ему ещё нужно добираться до части. И попрощавшись, я вошла в подъезд. На минутку, замешкавшись на первом же лестничном пролёте, остановилась и прислушалась. Мне показалось, что Олег продолжает стоять у подъезда.
Но нет. В ночной тиши ясно слышались удаляющиеся быстрые шаги.
Поднявшись на свой четвёртый этаж, я отыскала в сумочке ключи, открыла дверь и зажгла в прихожей свет. Стараясь не шуметь, разделась.
Меня никто не встретил, родители уже спали.
Я на цыпочках прокралась на кухню и поставила на плиту чайник.
В дверях почти сразу возникла мама.
Доченька, как хорошо, что ты приехала, а мы-то думали, что на выходные ты останешься в Москве.
А я вот приехала.
Я поцеловала мамулю, и мы уселись пить чай. На столе возникла вазочка с моими любимыми конфетами, и я принялась уничтожать их одну за другой, нисколько не заботясь об объёме талии.
Мама засыпала меня вопросами, а я отвечала рассеянно, думая совершенно о другом. Мои мысли упорно возвращались к происшествию в поезде и непосредственно к Олегу.
Дочь? Что с тобой? Ты совершенно меня не слушаешь.
Да нет, мам, я слушаю тебя. Ты спросила про экзамен.
Ну и как результаты?
Отлично. Всё оказалось не так страшно. Как всегда, в коридоре я тряслась и пыталась за последние полчаса объять необъятное, терзая конспекты свои и чужие. А, войдя в кабинет, вытащив билет и усевшись за стол, я прочла его содержимое и тут же поняла, что всё знаю, и успокоилась. Со всеми вытекающими из этого последствиями.
Вот и хорошо. Сколько ещё будет экзаменов?
Два. И на этом всё. Сессия закончится.
Как тётя Тоня? Как твоя работа? Тётя Тоня передаёт тебе привет. А с работой всё по-прежнему. Она меня устраивает, равно как и я, её.
Ответы мои были отрывисты и мамин интерес совсем не удовлетворили Похоже, она обиделась, поднялась со стула и направилась в комнату.
Пойду, постелю тебе постель, а то видно ты не настроена сейчас на беседу со мной.
Да нет. Просто жутко хочется спать.
На самом деле я слукавила. Мне вовсе не хотелось спать, просто ни капельки. И я смогла бы хоть всю ночь провести с мамой на кухне.
Но я прекрасно знаю свою натуру. Я ни за что бы, ни удержалась, и рассказала ей и о происшествии в поезде, и об Олеге тоже.
Но я не была уверена, что он появится вновь. Возможно, он исчез из моей жизни навсегда.
Зачем тогда нужны лишние волнения? А ведь, узнав о происшествии, мама неизбежно будет думать, что со мной что-то случилось каждый раз, когда мне случиться задержаться в пути.
Из комнаты меня уже звал мамин голос.
Иди, ложись. Я уже постелила.
Я допила остывающий чай, сполоснула чашки и пошла спать.
Подушка приятно пахла свежестью. Комнату освещал мягкий свет ночника, я лежала на своём любимом мягком диванчике и вроде бы вся обстановка располагала ко сну. Но он, почему-то, упрямо отказывался брать меня в свои объятия.
Я вертелась с боку на бок, и так, и эдак подворачивая подушку для удобства. Сна не было ни в одном глазу. И излишне было считать слоников или там овечек. Их скопилось бы бесчисленное стадо. Что-то не пускало меня в сладкий мир неги
Промучившись так часов до четырёх утра и окончательно отчаявшись уснуть, я стала уже подумывать о необходимости встать и заняться чем-то полезным. Например, почитать.
Но тут-то я, как раз, и уснула, незаметно перейдя грань реальности и небытия.
И сразу передо мною возник, осклабившись в злорадной улыбке, огромный шатающийся детина
Вот уже он тащил меня за руку через вагон, а его дружки плелись за нами, ежесекундно дёргая меня, то за одежду, то за белые мои локоны. Я обернулась, и наткнулась на взгляд Олега Он улыбнулся мне и помахал прощально рукой
Мне хотелось закричать:
Как же так!!! Олег!!! Олег!!! Спаси меня!!!
Но я не могла произнести ни слова.
Нет Я открывала рот, но слов не было слышно. Ни одного слова не слетело с моих губ
Тут на кухне громыхнула, упав, кастрюля. Это и спасло меня от продолжения столь неприятного кошмара.
Было уже утро. Комната осветилась ярким весенним солнцем. Мама, видно, встала уже давно. Она что-то готовила на кухне. Наверняка, что-то вкусненькое для меня.
Судя по падению посуды, это будет фирменно-семейный яблочный пирог. Именно для него тесто затворялось в рухнувшей так кстати кастрюле.
Так как пробуждение произошло непредвиденно, раньше положенного срока, я перевернулась на другой бок и опять погрузилась в сон. На этот раз спокойный и безмятежный. Без каких-либо погонь и страстей.
Стрелки часов показывали ровно одиннадцать, когда открылись, наконец, мои очи. Ничего себе, поспала немножко
Отец что-то там паял, сидя за столом, но сразу заметил, что я проснулась.
Привет, соня. Смотри, так всё на свете проспишь.
Да брось ты, пап, куда торопиться?
Ну, как знаешь. А тебе, между прочим, звонили. Я не стал тебя будить.