Во-первых, не задавать древней китайской книге один и тот же вопрос дважды, даже если не удовлетворены полученным ответом. Во-вторых, не распыляться и за один сеанс не пытаться решить больше одной проблемы. И в-третьих, не расстраиваться, даже если выпадает одна из четырех худших по китайским меркам гексаграмм: 3, 29, 39 или 47 на следующий день выпадет другая.
Было время, когда я и несколько дней не могла прожить без этих сплошных и прерывистых линий, улучала момент, чтобы разобраться в своей жизни по древнему китайскому методу. Однажды, открыв тетрадь, в которую я заносила результаты общения с древним манускриптом, я обнаружила, что прошел ровно год с моего первого опыта. Даты шли в хронологическом порядке и отмечали один за другим дни сомнений. Так после тридцатого октября и соответствующему этому дню номеру гексаграммы, в тетради стояло второе ноября, потом шестое ноября, одиннадцатое и т.д. Я открыла «Книгу перемен» и прочла о том, как сложился для меня прошедший год в соответствии с занесенными в тетрадь номерами китайских рисунков. Всего восемьдесят одна гексаграмма и, соответственно, восемьдесят одна рекомендация. Так как в соответствии с «Ицзин» возможны всего шестьдесят четыре варианта гексаграмм, получалось, что в течение года некоторые прогнозы повторялись. Например, гексаграмма номер 36 встречалась в моей тетрадке три раза. Толкование ее гласило: «В настоящее время вам сопутствует удача, но не будьте слишком самонадеянны, ситуация может измениться. Действуйте обдуманно и предусмотрительно, не увлекайтесь любовными авантюрами. Со стороны вы производите впечатление баловня судьбы, и потому, вполне возможно, окружающие истолковывают ваши поступки превратно, но не тревожьтесь, в ближайшем будущем все встанет на свои места. Желания ваши исполнятся. Будьте экономны».
Это было интересно. Теперь можно было писать роман или околонаучный трактат о своей жизни, сочетающий рекомендации и предостережения древних, собственные воспоминая и анализ совпадений и расхождений первого и второго. Это был бы некий эксперимент с прошлым. И я уже собралась было взяться за это интересное дело, но в последний момент остановилась. Экспериментировать с собственной персоной, пусть и не с настоящим своим, а с прошлым дело небезопасное по той простой причине, что прошлое слишком близко стоит к настоящему и будущему и прочно связано и с тем, и с другим. Прошлое и по носу может щелкнуть за наглость, если что.
Для проведения подобного эксперимента нужно обладать немалым мужеством, и потому лучше изучать чужую жизнь и чужие пути достижения счастья так спокойнее. И неважно, что при этом чистота эксперимента утрачивается, а изучение движения к счастью превращается в эксперименты с речью.
1
57. Положение ваше запутанно, и в данный момент не так просто в нем разобраться и оценить его. Вы склонны изображать события слишком мрачно. Следуйте по пути, который укажет вам человек из вашего окружения, и убедитесь, что это наилучший выход. Через пять месяцев ваша судьба изменится к лучшему. Что-то препятствует исполнению ваших желаний, устранить помехи вам поможет женщина. В данный период ни в коем случае не позволяйте уговорить себя на такие действия, которые считаете неуместными и ошибочными.
Гексаграмма 32. «Вы разрываетесь на части, пытаясь двинуться сразу в двух направлениях. Если сохраните выдержку, все завершится с пользой для вас. Не стремитесь к переменам. Желание ваше исполнится, если вы будете терпеливы. Нелишне сейчас провести «внутреннюю инвентаризацию» и попытаться как следует разобраться в дальнейших планах, намерениях. Для новых начинаний момент неподходящий.»
Аси. Именно чувство вины, разъедавшее ее душу почти двадцать лет, в конце-концов, сгустившись, превратилась в болезнь, в боль, которая теперь пожирала ее тело, нещадно терзая его. Лежа ночью в жесткой для ее боли постели, Аси выдергивала из головы один за другим свои седые волосы, пытаясь этим острым сиюминутным страданием заглушить страдание бесконечно большее. Это продолжалось день за днем. Лоб ее расширялся вверх и в стороны, и однажды утром, взглянув на себя в зеркало, висевшее у выхода на веранду, она увидела в нем почти точную копию своего отца каким он был в конце жизни. Если верить приметам, теперь она должна была стать счастливой.
Когда-то давно она уже была счастливой. До своих сорока лет. У нее был дом под высоким кипарисом, верхушка которого поднималась метра на полтора выше крыши второго этажа. Крыша ее дома была большой и ровной, как вертолетная площадка, а она в то время изо всех сил мечтала сделать веселую красную черепичную крышу, как у домов в еврейском поселении, примостившемся на соседней сопке, вид на которую открывался из спальни девочек. Спальня сыновей их было пятеро выходила окнами на другую сопку и на другой поселок с висящей между белых домов башней минарета, откуда в половине пятого утра, а потом через каждые три часа моэдзин собирал всех правоверных на молитву. Из окна их с мужем спальни она видела улицы и дома поселка, дорогу, за дорогой лавку мужа, где продавалось все для строительства краска, инструменты, плитка для пола. И красная черепица там была тоже. За лавкой начинался спуск в долину, на дне долины широкая, новая дорога, а дальше холмы, холмы, холмы, поросшие белыми, причудливо изъеденными временем камнями и серебристыми оливами. Для каждого дерева сооружена из камней и засыпана землей отдельная терраска. Каждое дерево сокровище своего владельца, огромный труд и большие деньги.
Аси любила этот вид. Эту неповторяемость впечатлений и настроений, эту игру света и оттенков золотистого цвета. Если ей вдруг становилось грустно или скучно, она переходила из комнаты в комнату и в который уже раз убеждалась в бесконечном разнообразии мира, которое, если вдуматься, было гораздо больше, чем просто разнообразие.
Ее восемь детей три девочки и мальчики учились. Дом, серый снаружи и имевший несколько печальный вид дождливой зимой, внутри в любое время года был просторным, светлым и теплым. Зимой ее младший сын Ахмад разжигал в гостиной большой камин, находящийся на глухой северо-восточной стороне дома, и вместе с другими детьми сидел у огня, наслаждаясь теплом и игрой языков пламени. В ее памяти эти моменты жизни отпечатались, словно фотоснимки: Ахмад с сестрами, Ахмад с братьями, вдвоем со старшим братом, с отцом Сейчас она помнила именно так. Не потому, что любила его сильнее других. Пожалуй, старшего она любила больше, ведь именно старший своим рождением сделал их с мужем союз полноценной семьей. Но старший был жив, благодарение Аллаху, а младший
Ахмад учился, как все, закончил, как все, школу, пошел в Университет, как старший брат.
В ком и когда проросло зерно ненависти, давшее потом столь горькие плоды. Нет, только не в ней, она никогда не взращивала в себе это чувство. Она испытывала отчуждение, иногда раздражение по отношению к самоуверенным людям из соседнего поселка под красными крышами, но никогда не испытывала к ним вражды. У них тоже были семьи. И дети, которые выглядывали из проезжавших мимо машин кудрявые головы, черные глаза ни в чем не были виноваты.
Может быть, ненависть зародилась и проросла в душе ее мужа. Торгуя в магазине, он сталкивался с теми, другими, ежедневно и, вполне возможно, иногда злился на них, как злился на многих других, потому что обладал вспыльчивым характером, и потому что торговля, постоянное общение с людьми нелегкий труд. Он говорил иногда, что для него те, другие, никто, просто чужаки, инопланетяне. Но это не ненависть. Это отстраненность, отчуждение, но это не вражда.