Не реви, Буратино, спасём твой букет. Учительница в классе?
Нету-у, куда-то ушла-а
Ну, веди меня к вам в гости.
Зашли мы к ним в класс, малыши сидят за партами нарядные-нарядные и грустные-грустные, а в урне в углу цветы, полная доверху урна, букеты вниз головой, как утопленники, без воды, стеблями вверх.
Ненавижу таких училок! Ну, скажите, зачем это надо делать при детях? Что, нельзя цветы в учительскую оттащить? А уж после уроков выбрасывать? Можно и вообще не выбрасывать. Подарить лишние букеты уборщице, в столовую отнести поварам. Или просто в школьной столовой на столах расставить. Красиво же будет! Празднично!
Я не стала разбираться, где именно у этого мальчишки букет, взяла и всю урну вверх ногами на пол перевернула. Дети вскочили с мест и к цветам кинулись. Только двое остались за партами мальчик и девочка, и я поняла, что это их букеты самые роскошные стояли на учительском столе. Не хотите, господа, цветов-олигархов за несколько тысяч рубликов? Мне захотелось выкинуть их в окошко. Если бы не хозяева букетов гордые мальчик и девочка, так бы и сделала, полетели бы цветы из окна на головы прохожим.
Первоклашки каждый свой букетик нашёл, к груди прижал и на место отправился. Второй звонок прозвенел. И тут дверь открылась и на пороге учительница возникла. Молодая. Накрашенная. Ресницы в палец длинной. Наверное, даже не накрашенные, а наклеенные. Хлоп-хлоп на меня этими чёрными карандашами.
Что тут происходит?
А то, что цветы в урну бросать не надо, тихо, чтобы не слышали первоклассники, сказала я ей и вышла из класса. Я почти что на ухо ей это прошипела. Мы же с ней нос к носу столкнулись. Я её даже чуть плечом в дверях не толкнула. А что она проход загородила?
Дверь за моей спиной с грохотом хлопнула, а потом распахнулась.
Я с тобой ещё разберусь! закричала мне вслед училка первого «В». И снова дверью бабахнула. Ох, как разозлилась!
Очень мне страшно, ага.
Малышей только жалко. Сразу же видно, какая мымра им в учительницы досталась.
У нас первая учительница была золотой. И с цветами у нас не было безобразий, все четыре года. Нам повезло. Каждые каникулы поездки, походы. В гости к Дедушке Морозу в Устюг, в аквапарк на автобусе в другой город. Термосы с чаем, бутерброды. До сих пор помню их запах в прогретом автобусе. Надежда Николаевна была наша общая мама. И каждый хотел к ней под крылышко.
Я поспешила в свой класс на третьем этаже. Неохота опаздывать. Вообще-то первое сентября, уроков никаких нет, просто болтология, время встречи, бла-бла-бла, но всё равно К счастью, классной ещё не было.
Ты куда исчезла? Лёва с упрёком взглянул на меня своими голубыми глазами. Бросила соседа на произвол судьбы.
Не съели тебя? съехидничала я. Вот и ладненько.
Я поглядела на Захара. Его спина в синем свитере выражала полное безразличие.
Вошла Лариса Григорьевна. Она и класс радостно друг друга поприветствовали после летней разлуки.
А где у нас новенький? Лариса Григорьевна выглядела Лёву. Лев Капитонов. Встань, пожалуйста.
Лёва встал.
Ты, кажется, откуда-то приехал?
Да. Я из Воркуты.
О, тундра! засмеялся Тимка Певченко, и все засмеялись, как будто слово «тундра» теперь означало только «тупой», а не географическое понятие.
Лёвка сел.
Что смешного не пойму, Лариса Григорьевна пожала плечами. Вы бы лучше расспросили Лёву о месте, где он жил, о школе, в которой учился.
О девочке, с которою дружил, подсказал Захар, не поднимая головы от парты.
О мальчике, которого любил, продолжил Тимка.
Все снова заржали. В нашем классе все тупые башмаки без шнурков.
Не обращай внимания, прошептала я Лёве, мы олигофрены, ты тут по ошибке.
Я заметил, пробурчал Лёвка и уткнулся взглядом в крышку стола.
Эй, тундра! крикнул ему в спину Тимка. У нас в классе традиционная ориентация, имей в виду.
Певченко! Перестань сейчас же паясничать! крикнула классная и стукнула ладонью по столу.
А что я? заныл Тимка. Это он про тундру рассказывает.
Лёва больше не стал слушать. Медленно поднялся, дёрнул с крючка под столом рюкзак и пошёл из класса.
Ты куда, э-э классная всполошилась и поглядела в журнал, вспоминая Лёвкину фамилию, Капитонов!
Свежим воздухом подышать. Он тут у вас больно спёртый.
Толкнул дверь плечом и вышел.
Подумаешь, гордец, сказал кто-то, обиделся он
А ты, Тимофей, думать должен, попеняла классная Певченко. В первый же день глупые шуточки отпускаешь.
Как будто в первый день нельзя глупые шутки, а в другие пожалуйста. Обидно мне стало за Лёву. С хорошим настроем шёл в наш класс, и вот Обломилось.
Я тоже достала рюкзак и направилась к двери.
А ты куда, Покровская? удивлённо вопросила Лариса. Что с вами сегодня?
Я согласна с новеньким. Дышится тут тяжело.
С тундрой спелась! выкрикнул Тимка и коротко свистнул в два пальца. Это он меня освистал. Перед выходом я поглядела на Захара. Он смотрел в стол. Хоть бы взглянул на меня!
Я не стала догонять новенького. Ещё подумает влюбилась. Поплелась домой по его следам. Всё равно больше никаких уроков нет. Высокая фигура Лёвы виднелась в конце улицы, шагал в сапогах-скороходах. Сбегал от нас, приветливых и радушных.
Мама была дома. У родителей сельскохозяйственная страда. Каждый год первого сентября берут день отгула, чтобы выкопать картошку. И мне сразу сказала: идти копать. Даже не спросила, почему я так рано вернулась из школы.
Отец уже на поле.
Опять эта каторга! Надоело!
Не ворчи, Виолетта.
Не ворчи, не ворчи Как я это ненавижу! Каждое первое сентября у тебя, мама, песня про картошку. Когда-нибудь она кончится?
Деньги на автобус на трюмо, сказала мама вместо ответа, давай, ешь и догоняй. Может, застанешь меня на остановке.
Картошку, как и все овощи-фрукты, продавали в магазинах покупай, сколько хочешь. Нет, матери зачем-то надо выращивать её самой! На поле, за городом. Другие овощи она тоже сама выращивала, на даче. Это мамин персональный «бзик», с которым смирился отец. И мне тоже надо перенимать дурацкую привычку овощевода. И тоже смиряться. А я не хочу! Не хочу и всё!!! Мне не нужна вообще эта картошка, и я уже три года подряд пыталась бастовать. Не тут-то было! Картошка важное семейное событие, и не пойти её ковырять значило оставить семью без второго хлеба. А как же! Картошка, выращенная тобой, вкуснее, сочнее, в ней витаминов в сотни, нет, в тысячу раз больше, чем в магазинной по компетентному мнению мамы и папы. Вот такая стариковская фигня.
И сейчас бунтовать было бесполезно, скандала я не хотела. Так что перекусила и пошла вслед за мамой на автобус.
Автобусы у нас полный отстой. Больше всего маршруток: «Газелей», «Соболей». Сядешь в такую железную «животинку» и ждёшь, пока она заполнится пассажирами. Тупизм просто. Водители у нас очень жадные. Как будто лишние тридцать рублей сделают их богаче. А может, и делают, не зря же они так подолгу стоят на каждой остановке, наверное, есть в этом смысл. Пассажиры сидят безропотно, как бараны. Привыкли. Однажды я спросила одного молодого водителя, долго нам ещё ждать, скоро он отправится? Он ответил: через минуту. Но прошло пять, а мотор не завёлся. Я встала и сказала ему об этом. Не очень вежливо, видно, сказала ненавижу, когда обещаний не выполняют. А он как заорёт:
Торопишься, так на такси езди!
Лицо у него было такое совершенно не запоминающееся. Глаза, нос, рот вот и всё, что можно сказать про такое лицо. И ещё то, что оно было страшно злое. Я разозлилась и вышла. Больно надо время терять, сидеть тут с безмолвным народом. Да и гордость надо иметь вообще-то. Вредный шофёр это увидел и сразу тронулся. Мне назло! Просто свинья. Я ухмыльнулась и пообещала себе, что вообще не буду в маршрутки садиться, только в автобусы, там не ждут, а сразу едут. Наверное, потому что они не частные, а государственные. А ещё лучше вообще ходить пешком, а если ездить, то на своём собственном «Кадиллаке».