Любишь?
Нет.
А что?
Ничё.
Все вы меня ненавидите.
С чего ты взяла?
Вы меня ненавидите?
Нет.
Любите?
Нет.
А что?
Ничё.
Я положила трубку. И совсем забыла, что позвонила затем, чтобы узнать с кем он был на пляже. Жуть и мура просто.
Одно хорошо: этим летом я наконец-то перестала бояться быть самой собой. Раньше заставляла себя говорить о пустяках, всяких тряпках, побрякушках с девчонками, заставляла себя с ними общаться, шла против своей натуры. А теперь со всеми молчу. Не буду больше с ними трепаться. Они сами по себе я сама по себе. Пусть думают обо мне, что хотят.
Солнце пустилось в путь на ночлег. Скатываясь с дневного холма, укрылось лёгким облачком-парео. А краснющее-то! Похоже, сегодня оно на пляже перестаралось. Кефирчиком его помазать. Поднялся ветер, зашуршала листва на дубе. Шумящая листва меня всегда успокаивает. Хлопнула входная дверь мать с работы пришла. Вечер.
Я снова выбралась на балкон. Листья вызвали меня как будто по скайпу[1] шелестящим вызовом-звонком. Приветик, дуб! Ну, что скажешь?
Дуб не напрасно меня вызвал: на своём балконе стоял и потягивался новый жилец. В шортах, с голым торсом. Он ко мне повернулся. А глаза! Го-лу-бы-е как кусочек неба в тёмных дождевых тучах. Смотрит на город с высоты восьмого этажа куда его с родителями занесло? Что за район? Деревня или всё-таки город?
Увидел меня и улыбнулся.
Привет!
Надо же, поздоровался!
Привет, ответила я, сильно обрадовавшись. Мы с тобой сегодня уже здоровались.
А, точно. Ну ничего.
Ты в нашу школу завтра пойдёшь, да?
Вероятно. В тридцать первую.
В нашу. В какой класс?
Десятый «А».
В наш!
Вот здорово! парень снова широко улыбнулся. А ты сядешь со мной? Расскажешь про всех.
О,кей!
Прости, забыл, как звать-то тебя?
Вета. Виолетта, значит.
Ветка, значит?
Пусть будет Ветка. Меня многие так зовут.
А какого ты дерева ветка?
Ой, я засмеялась, ой, я и не знаю. Я об этом не думала. Тебе какого хочется?
Он придирчиво осмотрел меня. Ненакрашенную, потную от жары. Представляю, какой у меня вид.
Пусть будет ветка рябины. Ты такая же стройная.
Ух ты! Да он ничего!
Хорошее дерево. Мне нравится.
Мне тоже. А меня звать Лев.
Да, я помню, Лёва. Ты говорил.
Прости. Я спал и мало что помню.
Плохая память?
Плохое настроение. Я его переспал. Только что переехали, ничего не могу найти. Ну, всякое такое. Пустяки.
Он обнял себя за плечи, похрустел плечами.
Лёва! послышался из комнаты женский голос.
Да, мам, иду! До завтра, рябиновая!
До завтра!
Стукнешь в двери, как в школу соберёшься?
О,кей!
Сядем с Лёвкой за четвёртую или за пятую парту. Оттуда удобно наблюдать за Захаром, он всегда на третью садится. Из года в год.
Приятно идти рядом с красивым парнем. С незнакомым к тому же. С незнакомым для других, имею в виду. Девицы из нашей школы мельком взглядывали на меня, потом на Лёвку и снова на меня и не могли скрыть зависти. И поголовно все со мной здоровались! Даже Китаева из 10 «Б» подарила мне благосклонный кивок. Она никогда не здоровалась! Никогда! Правда, и я тоже, но она никогда, а сегодня поздоровалась. Благодаря Льву, конечно. Наверное, они хотели, чтобы он тоже всем отвечал на приветствия, а не только я.
Щас! Будет он с вами со всеми здороваться! Щас! Кто вы такие вообще-то?
Шли и болтали о пустяках. Лев рассказал, что их семья не из нашего города.
Жили раньше в Воркуте, знаешь город такой за полярным кругом?
Ага, слышала, там шахты, да?
Ну да. И ещё сейчас там такие зоны, как в «Сталкере», целые дома, магазины, школы вымершие окна выбиты, одни кошки шныряют и ещё пацанва. Памятники руку вперёд вытягивают, пустоту щупают.
А чего там случилось-то? Тоже, что ли, Чернобыль?
Нет. Всё гораздо проще. Шахты позакрывались, народу работать негде, уезжают. Да вообще просто бегут все. Продают квартиры буквально за бесценок. За восемьсот тысяч трехкомнатную.
За восемьсот тысяч? я остолбенела.
Ну, за словом дёшево. Мы ещё не продали свою. В центре города, шикарная трёшка. Хочешь купить?
Да запросто. Прямо сейчас можно?
А осмотр? Покупают же после осмотра.
А мы с уроков сбежим на поезд и на осмотр.
Классно!
Сколько уроков пропустим?
Ну, не менее шестидесяти, Лёва стал подсчитывать в уме: Три дня туда, три дня обратно, день на смотрины если по шесть уроков в день полтинник.
Да? Я думала, больше.
Нет, это же не Дальний Восток. Страна с юга на север не очень протяжённая. Ехать до Воркуты три дня отсюда на поезде.
На оленях лучше!
Посмеялись.
Чай там попьём, добавил Лёва.
А как же! С сухариками!
Красиво вокруг было, листья золотели прямо на глазах, и ещё малышня Малыши меня всегда в этот день умиляют такие все серьёзные, девчонки с белыми бантами, мальчишки женихи в миниатюре, все в костюмчиках, не хухры-мухры, у всех букеты в руках, некоторых за цветами вообще не видать, одни только ушки-лопоушки.
Когда-то мы тоже такими были.
Гляжу сейчас на старшаков дяди и тёти. И никаких костюмов: футболки навыпуск и джинсы, всё самое-самое обычное. Оп-ля! Нет, один разоделся, есть у нас в школе придурок. Павел Винталёв. Этот в костюме был, вышагивал с мамой под ручку. При букете, ка-а-анечно. Винталёв медалист с первого класса, у него на лбу было написано: ме-да-лист. Ему положено в костюме с галстуком ходить, банкир долбаный. А что, Пашка не банкиром, что ли, будет? Как же филологом-поэтом. Чтобы две копейки в год зарабатывать.
Пересекли площадь Макарова. Она сегодня вообще пуста скейтбордисты в школу потопали. Но что тут будет после уроков! На улице солнце смайликом добродушным, все школьники придут кататься.
Как я и предполагала, Захар сел за третью парту в первом ряду. Четвёртую уже заняли Мокрецова с Топилкиной.
Захар на меня покосился.
Знакомься, Захар, сказала я, когда мы проходили мимо него. Это Лев. Я даже не остановилась, когда это произнесла. Как будто Кислицин мне вообще побоку.
Ну, кивнул Захар, искоса глянув на Лёвку. Даже не поздоровался! Ни со мной, ни с новеньким.
Давай сюда сядем, сказала я Лёве, кивнув на пятую парту. И оглянулась на Захарыча.
И тут наши взгляды встретились. Во взгляде Кислицина я прочла заинтересованность. Ему стало интересно, и у меня замерло, а потом галопом помчалось сердце. Любопытно ему стало с кем же это я в школу заявилась? Ведь он таких не знает, а Захар всё должен знать. А как же! И ему дела нет, что я тоже не знаю его девицу в жёлтом купальнике. И спрашивать не буду, просто умру от любопытства, а не спрошу. Я понимала, конечно, что это не любопытство, а самая настоящая ревность, но боялась даже самой себе в этом признаться.
Ой. Я телефон в ветровке забыла, я растерянно посмотрела на Лёву, пропусти меня, пожалуйста. Он с краю сел, а я у окна.
Я вылетела из класса.
Забыть телефон в раздевалке нашей школы значит, запросто его лишиться. И не важно, что мобилу можно купить сейчас в каждом киоске за сто рублей. У наших школяров это что-то вроде охоты по карманам. Нашёл копеечный мобильник удача, словно настоящий охотник в настоящем лесу подстрелил белку.
Возвращаюсь из раздевалки с телефончиком в кармане джинсов, смотрю, из 1 «В» выбегает зарёванный мальчишка. Наверно, потому и выбежал из класса, что заревел. Звонок на урок ещё не звенел. Кто-то побил там парня, что ли.
Эй, ты чего шумишь? я возникла перед ним, как мамаша, честное слово. Такой он был маленький, тщедушный, а я такая над ним огромная. Он в костюмчике с галстуком, как у всех первоклашек принято, я уже говорила.
Та-ак, мальчишка утёр слёзы одним рукавом, другим.
Чего «так»? Что за «так» первого сентября? В мир знаний пришёл, разве можно сегодня рыдать, эй, парень?
Мой буке-ет! ревёт мальчишка и утирает слёзы рукавами.
Что твой буке-ет?
Вы-ыкинули!
Кто выкинул, куда?
Учительница-а бросила в у-урну
Я почесала затылок. Да-а. Задачка с тремя известными. Вот и первый урок бедолаге.
Мы-то, старшеклассники, всё уже понимали. Зачем учительнице много цветов? Зачем дети тащат их в школу? Этот обычай давно надо отменить. Да, да, именно: запретить приносить цветы! Потому что букеты похуже учителя выбрасывают. Что мы, урн с цветами не видели? Да сколько угодно!