Но не похоже он шел, опасливо оглядываясь, подволакивая ногу, но куда идти знал. А за ним волочилось что-то темное, похожее на зверя, цеплялось к ногам, как липкая черная грязь. Какое-то колдовство, будь оно неладно! Зачесались ладони, и мороз пополз от мокрых досок, вцепился крючьями в руки и ноги.
Еще и малолетнего колдуна на его голову не хватало!
Мальчишка шел неровным хромающим шагом, прижимаясь к стене каретного сарая, перебегая от одного куста самшита к другому, прятался, но неумело. И вдруг сорвался с места и понесся в сторону крыльца, спотыкаясь, чуть ли не падая, влетел на веранду и остановился перед Саадаром, почти врезавшись в него.
Эй, с дороги, прошипел он.
И кто же ты такой, чтобы мне приказывать? Саадар усмехнулся. Но напряженно следил за мальчишкой, за тем, как у его ног шевелится тень.
Дурак! Я Арон Элберт!
А я сенатор, рассмеялся Саадар.
Да хоть Многоликий! Вали отсюда! Дай пройти!
Интересно, что же скажет госпожа. Саадар схватил мальчишку за руку, тот дернулся, но силенок вырваться у него явно не хватало. Только смотрел как дикий зверек, пойманный в капкан огромными округлившимися глазами. Он не мог быть сыном госпожи Элберт не походил на нее совершенно: рыжий, зеленоглазый. Наверное, и веснушки есть, но все лицо в грязи и царапинах, так что не разобрать.
Видно, недавно он хорошо подрался волосы слиплись от грязи и крови, мокрая одежда изорвана почти в клочья, несколько пуговиц держатся на честном слове. На одной ноге нет башмака. Но, кажется, одежки на нем все же не бедняцкие.
Отпусти! прорычал мальчишка. Ты!.. он задохнулся, не придумав ничего крепче «вонючего козла».
Саадар спокойно ответил:
Если ты сын госпожи Элберт, то я как раз тут твою матушку жду. Подождем вместе?
Мальчишка снова дернулся, лицо скривилось от боли пополам с яростью. Он крикнул что-то: резкое и грубое слово на чужом языке. Тень тотчас поднялась с пола и метнулась к Саадару, и вдруг что-то ударило его прямо по темечку как будто яйцо на голове кокнули. Что-то холодное и склизкое потекло за шиворот, засочилось по спине. Мигом онемели руки и ноги, тяжелое оцепенение не давало даже пальцем пошевелить. Как будто вогнали по самую шею в сырую холодную землю, закопали, да так и оставили там. Как в шахтах Домара когда Саадар вгрызался киркой в твердую породу, вырубал железную руду в узкой штольне, где лишнее движение и ляжет на тебя огромная толща земли, камня, глины
Мысли стали неповоротливыми, тяжелыми.
Мальчишка вырвался и дернул куда-то в сторону, но гневный окрик остановил его:
Арон!
Краем глаза он ухватил движение рядом и смог узнать в смутных очертаниях госпожу Элберт.
Что ты натворил?! в ее голосе, жестком до отчаяния, звенел металл.
Этот он мальчишка мямлил в ответ, как-то сразу растеряв весь свой боевой пыл. Он меня схватил!
Лицо Тильды Элберт вдруг стало страшным. Она то ли не верила, то ли просто не понимала, что случилось. Саадар попытался объяснить, но язык ворочался с трудом.
Маллар всемилостивый, пробормотала госпожа Элберт, подходя к нему. Теплый запах духов стал сильнее. Что что он сделал?
Заклинание стало понемногу отпускать не такой уж и сильный, значит, мальчишка, чтобы надолго обездвижить взрослого мужчину.
Ерунда. Саадар попытался улыбнуться, но получилось кривовато.
Я так не думаю. Что сделал мой сын?
Женщина смотрела на него грозно, но очертания лица почему-то плыли, как в волнах раскаленного воздуха.
А я не понял, госпожа Элберт. Заклинанием каким-то хватил, что ли
Тильда Элберт побледнела. И Саадар вдруг понял, что сболтнул лишнее. Он поторопился уверить ее:
Да не боись, я привычный. А мальчонке рож лицо кто-то расквасил хорошо. Вот он и испугался.
Рассказывать о том, как мальчишка бранился, Саадар не хотел. Он продолжал улыбаться неловко, хотя внутри все переворачивалось при взгляде в потемневшие до черноты глаза Тильды Элберт. Глаза матери, которой невыносимо стыдно за сына. Невыносимо страшно и горько.
Я не понимаю Арон не имеет способности к колдовству, тихо сказала женщина.
Саадар пожал плечами. Конечно, будь это ольмедийский колдун, так легко бы он не отделался, даже малолетние они опасны, как сам Безликий. Хвала Маллару, мальчишка не знал своей силы, да и вряд ли хотел по-настоящему ударить. Саадар помнил, что бывает, когда колдун хочет убить. Даже слова, жеста не надо. Безо всяких красивых искорок и огня все просто и страшно.
Может, случайность, заключил он.
Заклинание совсем отпустило и Саадар прошел по веранде, разминая одеревеневшие ноги и руки.
Женщина наклонилась к мальчишке, которого крепко держала за плечо, твердо, не терпящим возражений тоном, сказала:
Арон, извинись и иди в дом.
Мальчишка глянул на Саадара исподлобья, пробурчал что-то вроде «извини» и, отпущенный матерью, мгновенно скрылся за дверью.
Мне очень жаль, что мой сын ведет себя как невоспитанный и грубый дикарь. Ты в порядке? Голос Тильды Элберт бередил душу. Пытаясь отвязаться от едкого чувства, что все идет наперекосяк, Саадар махнул рукой:
Видишь, живой я. Что там забрать-то надо? Показывай.
Госпожа Элберт протянула ему плотную папку с бумагами, потом указала на длинный ящик, стоящий у двери. Саадар запихал бумаги за пазуху.
Она ни слова не сказала о том, что он должен молчать об увиденном. Но по выражению лица, по тому, как она держалась, было ясно: лучше языком лишний раз не чесать. Хотя он и так не собирался. Какое удовольствие в том, чтобы болтать о чужих горестях? Себе он лучше этим не сделает. А Тильда Элберт не походила на человека, прощающего подобные разговоры.
Она взялась за ручку двери. Собранная и как будто готовая к бою. Она была как большое дерево в тихую погоду. Непоколебимое. Крепкое. Такие деревья могут стоять сотни лет, а потом их вдруг валит обычный осенний ураган
Знаешь, дома люди выглядят иначе, чуть смущенно произнес Саадар, высказав мучившую его мысль.
Как же? Госпожа Элберт изумленно подняла бровь, но выражение ее лица не изменилось.
Беззащитными. Они думают, что стены их защитят, и не боятся. Но ты, госпожа, Саадар подошел и придержал перед ней массивную дверь, выглядишь так, будто тебе приходится защищаться от этих стен.
Он чуть наклонил голову в знак уважения, не задерживаясь больше, подхватил тяжелый ящик и шагнул во двор, в сырой мрак, стоящий между стенами и деревьями, в дождливую тишину, которая как кость в горле. Ноги сами несли его прочь от этого угрюмого дома. Что-то застарелое, темное гнездилось тут, и как не поверить словам подмастерьев о той жути, что таскается следом за госпожой Элберт?.. Может, виной тому мальчишка, так непохожий на свою мать, может сама эта мрачная громада, этот домище Саадару не хотелось об этом думать.
И он был рад оказаться отсюда подальше.
4
Тильда вошла в комнату сына и остановилась: Арон сидел на широкой скамье у открытого окна, а Мэй стояла перед ним на коленях, промывая ссадины. Остро и резко пахло рутой, нагретым салом и растертой петрушкой.
Спасибо, я закончу сама. Тильда подошла к ней и взяла у девушки смоченную водой тряпочку. Сходи к отцу Терку, попроси его прийти осмотреть Арона.
Да, госпожа.
Горничная коротко кивнула и вышла, мягко прикрыв дверь. Тильда присела перед сыном, налила в тазик чистую воду.
Не дергайся.
Арон скривил недовольное лицо. Он усиленно делал вид, что ему страшно больно, наверное, перед Мэй разыграл целую драму в нескольких действиях, рассказав о том, какие ужасные монстры за ним гонялись и как храбро он от них отбивался.
Тильда промывала ссадины от запекшейся крови, сколько раз она делала это за последние годы? Привычно-осторожные движения слишком горько смотреть в лицо сына расцарапанное, с огромным синяком под глазом, с разбитой губой и сломанным носом. Казалось, каждое ее движение должно причинять ему нестерпимую боль. На руках, на ногах, на теле синяки, как будто его били несколько человек, не жалея сил.