Я спасу ее. Я всегда это делаю.
Мои глаза поднимаются выше, читая два слова, которые составляли мне компанию в течение двух долгих десятилетий: «Летопись Лотоса».
* * *
Следующим днем я снова наблюдаю за птицами с бетонного крыльца, наслаждаясь тем, как изящно трепещут их крылья и как быстро и точно хватают еду их клювы. Я очарован.
Как только мои глаза привыкли к солнечному свету, я решил, что солнце самое чудесное, что есть в свободе. Но по мере того, как я продолжаю познавать флору и фауну, звуки и запахи, мое мнение постоянно меняется.
Я ненадолго выхожу на улицу, и тут же на своей лужайке появляется Сидни. Сперва я думаю, что она подойдет ко мне, но вместо того девушка посылает в мою сторону мимолетную улыбку и принимается хлопотать во дворе. Я наблюдаю за ней. Она уходит к боковой части дома с резиновыми перчатками и инструментами, а затем начинает копать маленькие ямки. Перед моими глазами возникает расплывчатое видение о девушке, которая учит меня ухаживать за садом. Добрая, с мягким голосом девушка. Теплая и родная.
Возможно, однажды она приходила ко мне во сне.
Пока я сижу на крыльце в раздумьях, мое внимание мечется между птицами и Сидни. Пернатые существа невероятны, но мой взгляд продолжает тянуться вправо, замирая на девушке, которая кажется мне очень важной. Она вытирает блестящий пот, стекающий по лбу, а после садится на землю, чтобы начать высаживать семена и луковицы.
Почувствовав на себе взгляд, Сидни поворачивается ко мне, от этой внезапности я отвожу глаза. Но проходит совсем немного времени, прежде чем я искоса замечаю, как она неторопливо идет ко мне, вся в пятнах грязи. Я упорно продолжаю смотреть куда-то перед собой.
Доброе утро, тихо здоровается она, останавливаясь всего в нескольких метрах от меня. На улице сегодня очень хорошо. Я решила пораньше заняться своим огородом.
Я прочищаю горло, наклоняя голову. Смысл слов ускользает от меня, как это часто случается.
Послушай, я знаю, ты не хотел меня видеть, но
Я хотел тебя увидеть, я вздрагиваю от звука собственного голоса, а затем поворачиваюсь, чтобы посмотреть на нее. Я просто не хотел, чтобы видели меня.
Тяжесть моего признания мгновенно смягчает ее, и она воспринимает мои слова как приглашение подойти ближе. Я окидываю ее взглядом, отмечая, что она выглядит совсем не так, как прошлой ночью. Она одета в футболку с изображением неизвестного мужчины, ее льняные волосы собраны наверх, а лицо больше не накрашено. Прошлой же ночью на ней был обтягивающий откровенный наряд, от которого у меня в животе защекотало.
Все это сбивает с толку.
От нее пахло чем-то сладким и приятным, чем-то, что я не мог определить. Сейчас от нее веет таким же ароматом, особенно четко я его ощущаю, когда Сидни преодолевает расстояние между нами и садится рядом со мной на крыльцо. Наши плечи слегка соприкасаются, прежде чем я отодвигаюсь на сантиметр.
Мы долго сидим в тишине, оба загипнотизированные птицами, клюющими семена. Я с любопытством поглядываю в сторону девушки каждые несколько секунд, но не задерживаю взгляд слишком надолго.
Ты очень талантливый художник, говорит Сидни, нарушая тишину. Я видела твои рисунки на стене. Ты сам научился?
Я заставляю себя медленно кивнуть.
Да.
Впечатляюще. Я тоже работаю в сфере изобразительного искусства В основном я рисую. Я ходила на занятия, когда была моложе, но считаю, что в первую очередь мастерство зависит от практики и рвения.
Ее глаза сверлят меня я чувствую их. Горящие и умоляющие. Она хочет, чтобы я ответил, дал ей малейшее представление о моем беспокойном разуме.
Очевидно, что у тебя есть и то, и другое, продолжает она. Могу я спросить, что ты рисовал?
Сначала я хочу воздвигнуть вокруг себя еще больше стен и не пускать ее точно так же, как и остальных. Но в Сидни есть что-то особенное. Странная, манящая аура, которая заставляет меня убирать кирпичик за кирпичиком, приближая стену к разрушению.
Я сжимаю колени ладонями, когда обдумываю ответ.
Это комикс. Я создал его, когда был ребенком, говорю я, делясь с этой девушкой частью себя. Той частью, с которой я ни с кем не делился за пределами своей клетки. Это помогало мне справиться с одиночеством. История почти стала мне другом.
Я набираюсь смелости взглянуть на нее и обнаруживаю на ее лице выражение, которое не могу точно описать. Взгляд, полный изумления и толики грусти.
Когда я думаю, что Сидни скажет что-то еще, она встает, чем удивляет меня.
Подожди здесь. Я сейчас вернусь, говорит она с улыбкой.
Я смотрю, как девушка пробегает трусцой через оба двора, исчезая в своем доме. Проходит несколько минут, прежде чем она возвращается ко мне, сжимая что-то в руках.
Все с той же улыбкой и слегка запыхавшаяся, она протягивает подарок.
Вот. Я подумала, что тебе может пригодиться. Это блокнот для рисования и коробка заточенных карандашей.
Я беру вещи из ее протянутых рук. Мое сердцебиение учащается.
Волнение. Энтузиазм.
Благодарность.
Думаю, лучше использовать их, чем стену, добавляет она, подмигивая.
Я наслаждаюсь мыслью о новых возможностях, когда держу в руках этот увесистый блокнот. И еще я наслаждаюсь ее ослепительными глазами.
Я решаю, что мне гораздо больше нравится этот образ, чем вчерашний.
Спасибо, бормочу я, мой голос низкий и благодарный. Это очень любезно с твоей стороны.
Сидни стоит надо мной, по-видимому, довольная моим ответом. Она поправляет очки, слегка наклоняя голову, и говорит:
Ты умный. Сразу понятно.
Я кладу карандаши и блокнот на колени. Поразмыслив над ее оценкой, я киваю.
Да, я образованный. И много знаю.
И все же большую часть времени я чувствую себя недалеким. Я совершенно не разбираюсь в современных технологиях, особенно в устройствах, используемых для связи. Помнится, когда я сбегал, именно на них меня снимали люди, сидящие в машинах. Записи мне показали уже позже. Да и Гейб всегда развлекается со своим странным аппаратом, как будто это его любимая игрушка.
Как ты учился? удивляется Сидни, складывая руки вместе. Ты ходил в школу?
Стопки книг проносятся у меня в голове. Брэдфорд приносил мне десятки художественной литературы, практических руководств, учебников и методических пособий. Все, что я делал, это учился.
Я собираюсь ответить, когда нас обоих застает врасплох незнакомец, делающий снимки с края лужайки. Я поднимаюсь на ноги, отступая.
О, черта с два! заявляет Сидни, бросаясь к мужчине с камерой. Это частная собственность! Тебе здесь не рады!
Я наблюдаю за сценой с крыльца. Сидни тем временем бросается на мужчину, загораживая меня от его взгляда. Незнакомец пытается увернуться от нее, делая еще больше фотографий.
Ты что, не слышал меня?! Проваливай!
Оливер Линч! кричит мужчина. Мы хотим узнать вашу историю. Вы не сможете прятаться вечно.
Я чувствую, как мое тело коченеет, кирпичная стена быстро собирается заново. Я пячусь назад, пока не сталкиваюсь с дверью. Их голоса кажутся все отдаленнее. Тем временем я мысленно отступаю в свою клетку, берусь за ручку дверцы и поворачиваюсь, чтобы проскользнуть внутрь.
Чтобы спрятаться.
Я не осмеливаюсь взглянуть на Сидни, когда исчезаю за порогом. Я коллекционирую ее образы, как маленькие сокровища. Но уверен, сейчас на ней тот, который я предпочел бы не сохранять.
Глава 6
Сидни
Тем утром Клементина со стыдливым выражением лица и потрепанным внешним видом приходит ко мне.
Я сношалась с твоим соседом.
Я догадалась.
Мой ответ пробивается наружу через набитый глазированным пончиком рот.
Никто больше не говорит «сношаться».
Это серьезно, Сид. Я знаю этого парня с тех пор, как мы сравнивали наши трусы с Супер Марио[13] в его спальне, пока смотрели «Шоу Рена и Стимпи»[14], она раздраженно фыркает. Теперь я знаю, как выглядит его пенис. Это не нормально.