«Зачем мне признаваться? Я уже умерла, подумала с искренним недоумением. А это предрай или предад?»
Ты боишься признаваться?
«Я боюсь темноты, а нагрешила я по всем статьям даже убила кого-то, кажется я остановила мысли-речи и задумалась: Зачем я в этом призналась? Ангелы такое не прощают Только гномы»
Жуткий писк выбросил из умиротворяющего вакуума. Я едва не захлебнулась темнотой вокруг и мигом распахнула глаза.
Первыми почувствовала кончики пальцев. Они касались чего-то тёплого, мягкого, нежного, но сами руки были онемевшими. Когда глаза почти привыкли к темноте, внезапно вспыхнул потолок, заполнив всё помещение ровным мягким светом.
Я повернула голову и увидела справа от себя ряд кроватей, на которых лежали уже знакомые женщины и тоже озирались. Похоже, они проснулись только что, все так же растерянны, испуганны и явно под воздействием какой-то химии.
Я поднялась на локтях, голова была тяжёлая, но сразу бросилось в глаза то, что на обнажённых плечах и груди лежали тёмно-каштановые волосы. Я потянула за прядь и поднесла к глазам. Это и впрямь были мои волосы, но уже другого цвета. Поднеся локон к носу, не ощутила никакого запаха, будто окрасили давно. Но мне казалось, что не прошло и часа, как потеряла сознание.
Сколько прошло времени? произнесла Найти, поднимаясь с кровати и обнажённая выходя в центр комнаты.
Я молча поднялась и прижала подушку к груди, чтобы хоть как-то прикрыться.
Подъём! Одежда в именном шкафу. У вас семь минут на сбор в коридоре. Не общаться! заполнил комнату знакомый женский голос.
В центре на потолке включился синий таймер.
Не думаю, что долго, прошептала женщина с соседней кровати и мигом оказалась у шкафов, расположенных в стене напротив.
Я на цыпочках пробежала к своему и открыла первую дверцу. На полке на уровне лица лежала расчёска, резинка и белые носочки-следы. Живо зачесав волосы в хвост, я закрепила их на затылке и быстро надела бельё. Бесшовное, белое. И остальная одежда тоже была белой: брюки с широкой резинкой и нашивными карманами и короткий без бретелей топ из эластичной материи, плотно облегающий грудь. Внизу стояла обувь, похожая на литые кроссовки из резины. Наделись легко, обволокли стопу, как родные. Уверена, что в продаже таких не видела, но форма была откуда-то знакома.
Выпрямившись, посмотрела на остальных. Одежда у всех была одинаковая, но сидела по-разному из-за особенностей фигуры. Снова отметила, что я самая маленькая и хрупкая, хотя раньше таковой себе не казалась.
И опять виски сдавило от поиска себя в прошлом, но, похоже, эта часть жизни была спрятана за плотной пеленой, и чем больше я в неё всматривалась, тем сильнее начинала болеть голова.
Переведя взгляд на потолок, заметила, что время ещё есть, и открыла вторую дверцу шкафа. За ней висела пустая штанга, а на дверце зеркало в полный рост. И, впервые увидев себя целиком, абсолютно уверилась, что это я. Всё было на месте, никаких синяков или порезов, здоровая кожа, ничуть не обмороженная, я узнавала себя, только фигура казалась немного чужой.
Склонившись к отражению, заглянула в глаза, рассмотрела лицо: ровная смуглая кожа слегка смутила.
«Кажется, я была другой? Толще бледнее Хм, бледная моль» последняя мысль была какой-то чужой, будто навязанной кем-то. Но вот маленьких бусин серебряного цвета гвоздиков в ушах точно не помнила. Я давно не носила серёжек.
«Странно, я помню свой внешний вид, чего не люблю, чего не имела, но не знаю, что со мной было и откуда я. У меня избирательная амнезия? Такое только в кино бывает»
Я оглянулась на таймер и коснулась мочки, собираясь снять гвоздик и рассмотреть его, но тот не имел застёжки, а был запаян идентичной на ощупь бусиной, как и второй.
Неизвестный шорох отвлёк от вопросов: в дальней стене открылся широкий проём в коридор.
Женщины, спотыкаясь и путаясь, выстроились по именам и поспешили в коридор. Я переступила порог спального помещения с последней секундой и замерла, тяжело дыша в затылок Шестой.
* * *
В коридоре нас никто не ждал. Было светло, тихо и жутко.
Неожиданно прозвучавший в голове незнакомый женский голос заставил содрогнуться и обхватить её ладонями:
Седьмая, иди по коридору налево. Комната семь.
«Что это галлюцинации?» засомневалась я, чувствуя, как вспотели ладони.
Бросив взгляд на остальных, догадалась, что и они получили подобные послания. Кто-то схватился за уши и, похоже, впервые заметил бусины-гвоздики, наведя на мысль, что это не галлюцинации, а передатчики, встроенные в серьги. Четвёртая первой вышла из строя и поспешила по коридору в противоположную сторону. Я мешкала и ловила вопросительные взгляды оставшихся. А когда все несмело, но явно зная направление, пошли в разные стороны, я повернулась налево и поспешила следом за Шестой и Пятой.
За углом коридора действительно были двери с цифрами. Женщины вошли в соответствующие их позывному, а я застыла перед своей.
Дверь распахнулась внутрь. Я настороженно глянула в проём светлого помещения, заметила стол, стаканы с водой и два стула по разные стороны. А на вдохе замерла, увидев высокую широкую мужскую тень у стены. Она сдвинулась с места, и через мгновение передо мной предстал темноволосый бородатый мужчина.
Время будто остановилось. Воздух замер в носоглотке, горло стянуло. Широко раскрытыми глазами я впитывала лицо этого человека, утопая в пелене, которая не давала вернуть себя из прошлого.
Здравствуй, Ева! произнёс он на чистом русском.
Едва услышала его голос, моргнула, и вспышка памяти чуть не сбила с ног, будто сверху прибило мешком, что даже склонилась вперёд. Из тёмных глубин забытья лавиной хлынули воспоминания о том, что принесло меня сюда, и как будто плёнку кинофильма стали медленно отматывать назад: свистящая, слепящая воронка Горячие пески Мёртвого города Непроходимые джунгли Душные туннели катакомб Бюро Ресторан Аэропорт
Соня и Илья! вылетело изо рта, будто меня выдавили, как тюбик с пастой. Глаза заслезились.
Я пыталась вобрать потерянный воздух, ухватилась за дверной проём, но грудь сдавило так, что не могла ни вдохнуть, ни обрести равновесие. Мужчина спешно шагнул навстречу, взял меня под руку и в полусогнутом состоянии довёл до стула за столом.
Отчаянно хотелось сбросить его руку с локтя, выпрямиться и расцарапать ему лицо или придушить, но всё это пока было не доступно. Я не могла перебороть шоковый порог и контролировать тело.
«Господи, помоги мне!» взмолилась неистово.
Ева, успокойся Дыши ровно, услышала заботливый тон, ощутила поглаживания по спине.
И это привело в чувство. Болезненная знакомая реальность заполнила до предела, возвращая всё на свои места, словно и не было никакой амнезии.
Я резко вдохнула, выпрямилась и вырвала руку из пальцев врага. Да, теперь я точно знала, что это враг, и не могла показать слабости. Я оглянулась, одаривая мужчину презрением, и процедила сквозь зубы:
А что, Лиза уже не в моде?
Тот самый Макс медленно опустил руки, степенно одёрнул полы пиджака и с вежливой полуулыбкой прошёл к стулу напротив.
Конечно, ты не Лиза, и никогда ею не была, мы оба об этом знаем, до тошноты спокойным тоном проговорил он и сел.
Тогда какого чёрта всё это происходит?! вспыхнула я, готовая кинуться на него и голыми руками разодрать горло. И такой соблазн нисколько не покоробил.
Садись, Ева, поговорим, мягко осадил он.
Я рванула стул за спинку и села вовсе не по-женски, вперив ненавистный взгляд в лицо ублюдку: сомнений не осталось он сотворил это со мной.
Говори: мои дети что с ними? жёстко потребовала я.
Успокойся, дорогая, ровно проговорил Макс. Дерзость здесь не поможет. Это во-первых, во-вторых, она опасна для тебя.