Владимиров слегка кивнул головой. Этот непроизвольный жест Владимирова не стал незамеченным сидящими за столом. Первым отреагировал на это Ван Цзинвэй.
Ну, вот видите, вы тоже с нами согласны. Поэтому мы просим вас довести нашу озабоченность и просьбу до вашего руководства в Москве. Это будет в наших общих интересах.
Я постараюсь это сделать, ответил Владимиров.
Постарайтесь, товарищ Сун Пин, поддержал Ван Цзинвэя и Кан Шэн. Да! Я подписал разрешение вашим товарищем на поездку в расположение войск восьмой армии, добавил он. Если у вас к нам нет вопросов
И Кан Шэн широко развёл руки, давая понять Владимирову, что он может быть свободен.
Вернувшись домой, Владимиров почти дословно передал разговор у Кан Шэна Алееву и Южину.
Выслушав его, Южин с усмешкой заметил:
Пётр Парфёнович, когда мы с Алеевым и Долматовым прилетели сюда, нас сразу отвезли в Яньцзялин. И Жэнь Биши сказал нам то же самое. Как видите, всё повторяется
И остаётся на том же месте, добавил Алеев. Вот и выходит: мы им не оказываем помощь, как Гоминьдану. Они не воюют с японцами Знаете, как по такому случаю здесь говорят? «Лучшее время посадить дерево было двадцать лет тому назад. Следующее лучшее время сегодня». Так что их можно понять
Двадцать пятого мая Кан Шэн снова пригласила Владимирова к себе. На этот раз он был один.
Товарищ Сун Пин, начал сразу разговор Кан Шэн, мне поручено председателем партии товарищем Мао Цзэдуном довести до вас информацию, которая так или иначе касается и ваших, и наших интересов. Кан Шэн шумно втянул сквозь зубы в себя воздух и вдруг спросил: Вы будете запоминать или записывать?
Запоминать, ответил Владимиров.
Кан Шэн улыбнулся.
У вас, наверное, хорошая память Как у разведчика
Хорошая, товарищ Кан Шэн.
Прекрасно! Тогда я буду говорить, а вы запоминайте. Первое. По нашим сведениям, японцы на днях высадили десант на побережье провинции Фунзянь и начали наступление на города Чжэцзян и Цзянси. Второе. Вместо того, чтобы остановить продвижение японцев вглубь китайской территории, Чан Кайши принимает решение усилить блокаду Особого района и к нашим границам перебросил десять пехотных дивизий и пятнадцать кавалерийских бригад
Кан Шэн старался говорить спокойно, но раздражение так и распирало его изнутри. Это было видно по его глазам. В какое-то время он всё же потерял над собой контроль, вскочил со стула и нервно заходил по кабинету из одного угла в другой.
Когда Кан Шэн, наконец, выговорился, Владимиров, молчавший всё это время, спросил:
Я могу задать вам вопрос?
Задавайте! ответил Кан Шэн, всё ещё находясь во власти своих эмоций.
Вы не могли бы проинформировать меня, какими вооружёнными силами сегодня располагает Гоминьдан?
На лице Кан Шэна появилась хитрая усмешка, по которой Владимиров догадался, что Кан Шэн знает о его группе больше, чем они думают.
Конечно, могу, ответил он. На Северо-Западном фронте у них количество пехотных дивизий колеблется от ста до ста десяти. И кавалерийских бригад десять одиннадцать. На Центральном фронте пехотных дивизий больше, чем на Северо-Западном. Но не превышает сто сорока. Кавалерии мало. По последним сведениям, всего три кавбригады. На Южном фронте у них всего около пятидесяти пехотных дивизий и одиннадцать пехотных бригад. О коннице у нас нет сведений. Есть у них и, так называемый, Бирманский фронт. В составе от трёх до пяти пехотных дивизий. Вот и всё, товарищ Сун Пин. Что ещё вас интересует?
И снова Владимиров почувствовал на себе хитроватый взгляд Кан Шэна.
Теперь я хочу спросить у вас, продолжил он. Вы сами верите в то, что мы с Гоминьданом снова можем найти общий язык? Я не верю! На вопрос можете не отвечать. Я и так знаю, что вы скажете. И ещё, товарищ Сун Пин, с поездкой ваших товарищей в войска придётся немного подождать. Так складываются обстоятельства
3
Уже поздно вечером Владимиров отправил в центр шифровку с данными, полученными от Кан Шэна о численности войск Гоминьдана и обстановке, которая складывалась на Юго-Восточной границе Особого района. Затем вышел на крыльцо дома подышать свежим воздухом, но вдруг услышал за углом дома голоса и почувствовал запах табачного дыма. По голосам определил: там курили Алеев и Южин.
Постояв несколько минут на крыльце, Владимиров уже собрался возвращаться в дом, когда услышал, как Южин сказал:
Мне это каша из чумизы и риса, заправленная жирной свининой, уже по ночам сниться!.. Наверное, наш повар решил нас со света сжить И готовит отвратительно Надо будет начальству нашему сказать
А что, наше начальство другую кашу ест? насмешливо спросил Алеев. И продолжил: Я вчера возле наших ворот за малым не наступил на полутораметровую змею. У меня душа в пятки ушла
Этого добра тут хватает, ответил Южин. Китайцы их за милую душу уплетают Не пробовал? А я пробовал. Отличное мясо, особенно если под острым соусом
В ответ Южин рассмеялся.
Ладно, поедатель змей!.. Пошли спать. На завтра дел по горло
Когда Алеев с Южиным появились из-за угла дома, Владимиров спросил:
Я слышал кто-то жаловался на нашего повара? Есть выход отказаться от него и готовить самим. Кто это будет делать?
Южин смущённо промолчал, а Алеев насмешливо заметил:
Жребий бросим
Без моего участия, в тон ему ответил Владимиров.
Он хотел ещё что-то сказать, но в это время из дома торопливо вышел Риммар.
Потерял я вас, Пётр Парфёнович!.. Я только что поймал волну, на которой работает радио Токио. Они сообщили о прорыве немцами нашего фронта в районе Славянска и Краматорска Что же это получается?.. растерянно спросил он.
Плохо, получается, ответил Владимиров. Теперь наверняка надо ждать и от японцев какую-нибудь пакость
И Владимиров не ошибся. Спустя два дня от «Кедра» пришла шифровка. В ней сообщалось, что японский генштаб отдал распоряжение командующему Квантунской армии в Маньчжурии активизировать работы по ремонту мостов и дорог, идущих к пограничным районам СССР.
На следующий день Владимирова снова пригласил к себе Кан Шэн.
На этот раз он не улыбался. Держал себя сухо и сдержанно. Не предлагая Владимирову даже присесть, спросил:
Товарищ Сун Пин, мы просили вас передать в Москву нашу просьбу о военной помощи. Что с ответом?
Я ничего ещё не получал, ответил Владимиров. И, заметив ироническую усмешку на лице Кан Шэна, пояснил: Вы должны понимать, что любые поставки вооружения в Яньань будут рассмотрены в Чунцине, как нарушение договора между СССР и Гоминьданом. И как возможная подготовка к гражданской войне. Однако, что решат в Москве я не знаю. Кан Шэн хмыкнул и прошёлся медленно по кабинету.
Прошло, наверное, не менее минуты прежде чем он произнёс тусклым голосом:
Великий Конфуций однажды сказал: «Благородный муж должен стыдиться, когда его слова расходятся с поступками». Я вас больше не смею задерживать, товарищ Сун Пин. До свидания.
Последние слова Кан Шэн неожиданно для Владимирова произнёс по-русски с нескрываемой издёвкой.
Вернувшись домой, Владимиров рассказал только что вернувшемуся от Бо Гу Алееву о своей встрече с Кан Шэном.
Его словно подменили, посетовал Владимиров.
Алеев усмехнулся.
С ним такое случается, проговорил он. Здесь просто не хотят понять, что поставки оружие в Яньань окончательно приведут к ещё большему напряжению в отношениях между КПК и Гоминьданом. А в прочем, у местного руководства свои и совсем другие планы. И они этого особенно не скрывают. Однако с японцами они воевать не собираются. Мне об этом сегодня сказал Бо Гу. Не прямо, конечно
Владимиров на какое-то время задумался.
Интересно проговорил он. И обратился к Алееву: Я давно хотел у тебя спросить, что за человек и что представляет собой Бо Гу?