Личность довольно интересная, ответил тот. Имя ему родители дали Цинь Бансянь. Когда ему исполнилось девять лет, умер отец. Ещё в школе он увлёкся чтением древних рукописей династии Цинь. И где-то в это время взял себе имя Бо Гу. В 1925 году стал студентом Шанхайского университета и руководил студенческим сходом Насколько я знаю, Шанхайский университет был тогда чуть ли не кузней революционных кадров В университете Бо Гу вступил в КПК, примкнув к движению 30 мая
Мне говорили, что он учился и в Москве сказал Владимиров
Да. В 1926 году. В университете Чжуншань имени Сунь Ятсена. Здесь Бо Гу познакомился с Ван Мином, который приехал в Москву годом раньше. Они оба приняли активное участие в организации «группы 28 большевиков». Члены этой группы считали себя истинными марксистами и планировали коренным образом изменить ход революционных событий в Китае. Ни больше, ни меньше! Ну а в 1930 году Бо Гу и Ван Мин вернулись в Китай. Однако уже в следующем году Ван Мина снова направили в Москву в качестве руководителя делегации КПК при Коминтерне, а Бо Гу избрали членом Центрального бюро КПК, а затем и секретарём ЦK КПК
А где в это время был Мао? поинтересовался Владимиров.
Воевал, ответил Алеев. В 1931 году японцы вторглись в Китай на Северо-Востоке. А два года спустя руководство Гоминьдана разорвало союзные отношения с КПК, и против коммунистов начались репрессии. Бо Гу пришлось уехать из Шанхая и перебраться на территорию Советской республики в Цзянси, где главой правительства в это время был Аллеев сделал многозначительную паузу. Догадываетесь, кто?
Товарищ Мао Цзэдун, продолжил Владимиров.
Верно. И здесь между Мао, с одной стороны и Бо Гу, Чжоу Эньлаем и военным советником от Коминтерна Ли Дэ с другой стороны, началась, что называется, не прикрытая борьба за власть Я не скажу, кто из них был прав, а кто нет. Однако в 1934 году, когда гоминдановские войска блокировали Советский район в Цзянси и полностью изолировали его от всего мира, руководством КПК было принято решение оставить Советский район и пробиваться в Яньань. Здесь это называют «Великим походам». В ходе похода Красная Армия понесла большие потери, и всю ответственность за это Мао возложил на Чжу Дэ и Бо Гу. Однако Чжу Дэ сумел сохранить за собой пост командующего вооружёнными силами КПК, а вот Бо Гу был смещён с поста секретаря ЦК КПК. И только в 1941 году он был назначен главным редактором газеты «Цзенфан Жибао» и руководителем телеграфного агентства «Синьхуа». Вот такая история, Пётр Парфёнович, заключил свой рассказ Алеев и тут же добавил: Но я думаю, это ещё не всё. У Бо Гу, который до сих пор твёрдо придерживался линии Коминтерна, есть против Мао серьёзные улики, и это сдерживает Мао от расправы с ним
4
Тем временем обстановка в Яньане с каждым днём становилось всё нервозное. И тому было немало причин. Японцам удалось оттеснить китайские дивизии на Север, затем окружить большую часть из них и вынудить сдаться. После этого японцы повели наступление из Бирмы и заняли китайскую провинцию Юньань. Участвующие в боях в Бирме англичане под натиском японцев тоже были вынуждены поспешно отступить на Северо-Запад к границам с Индией. Воспользовавшись этим, японское командование начало стремительное наступление вдоль Бирманской железной дороги. Единственная дорога, по которой поступала англо-американская помощь Чан Кайши, была перекрыта.
Вечером за ужином собрались все. Последним приехал Южин. Он был в агентстве «Синьхуа», которое размещалось недалеко от пещерного городка в Храме Десяти тысяч Богов
Не дожидаясь вопросов, Юджин объявил:
В Храме Десяти тысяч Богов тоже нервозная обстановка. Говорят о возможной эвакуации из Яньана всех учреждений на случай войны с Гоминьданом. В том числе ЦK КПК, Генштаба, правительства, военной академии и партийной школы
Выслушав Южина, Владимиров спросил:
И куда же они собираются эвакуироваться?
Южин махнул рукой.
Пётр Парфёнович, такое здесь случается пять раз в году! ответил он. И продолжил: Есть беда посерьёзнее: с разгромом войск союзников в Бирме у японцев высвобождаются большие людские и технические ресурсы, которые они могут перебросить в Маньчжурию. Но об этом в Храме Десяти тысяч Богов не говорят.
Действительно вступил в разговор Алеев. Пути Господни неисповедимы насмешливо продолжил он.
Однако его насмешливость осталась без внимания: все понимали Южин был прав.
Орлов домой вернулся поздно. Вид у него был усталый.
На вопрос Владимирова: «Что, снова заставляют переехать в госпиталь?» ответил:
Молчат пока Однако сдаётся мне, скоро весь госпиталь разбежится опустился на стул и продолжил, обращаясь к Владимирову. Надо присмотреться к Ма Хайдэ. Сдаётся мне, он только выдаёт себя за доктора
Ты думаешь, он разведчик? спросил Алеев.
А чёрт его знает Всё может быть
Спустя два дня Владимирова снова пригласили к Кан Шэну. По этому поводу Долматов заметил: «Пётр Парфёнович, ты у нас становишься постоянным гостем Кан Шэна».
На этот раз Кан Шэн поинтересовался положением дел на советско-германском фронте. Выслушав Владимирова, заметил:
Вы ничего не сказали о событиях под Харьковом.
Владимиров догадался: Кан Шэну всё известно. Зачем тогда он спрашивает?
По состоянию на двадцать пятое мая под Харьковом ничего существенного не произошло, ответил Владимиров. Наши войска прочно закрепились на занимаемых рубежах.
Кан Шэн привычно сквозь зубы втянул в себя воздух.
Я правильно понимаю: Москва не собирается нам помогать? проговорил он, усмехнулся и добавил: Скоро вы поймёте, насколько ошибаетесь.
И кривая усмешка скользнула по его губам.
А можно мне задать вам один вопрос, товарищ Кан Шэн? спросил Владимиров, понимая, что встреча уже подходит концу.
Задавайте, товарищ Сун Пин.
Я уже не раз встречал доктора Ма Хайдэ и у вас, и у товарища Жэнь Биши. Он что, такой популярный среди руководства Особого района?
Кан Шэн удивлённо вскинул белёсые брови.
Я вижу, этот доктор вам не даёт покоя, проговорил он, растягивая слова и внимательно вглядываясь в лицо Владимирова. С чего бы это?
Просто профессиональный интерес журналиста, ответил Владимиров. Если не хотите, или не можете, не говорите
Ну почему же! задетый, видимо, за живое, возразил Как Шэн. Доктор Ма Хайдэ хороший врач В Яньани он с 1937 года. Действительно, он не китаец, но убеждённый интернационалист Что ещё вас интересует?
Больше ничего, ответил Владимиров. Я могу быть свободным?
Конечно, товарищ Сун Пин, ответил Кан Шэн. Да!.. Я совсем выпустил из вида Мне доложили на днях, что немецкий посол в Нанкине при марионеточном правительстве Ван Цзинвэя ведёт тайные переговоры с японцами о проведении мирной конференции с участием представителей от Чан Кайши. Если такая конференция состоится, ещё несколько десятков японских дивизий будут переброшены в Маньчжурию. Мы в этом уверены. Я полагаю, эта информация заинтересует ваше руководство, товарищ Сун Пин
5
Утро следующего дня выдалось душным. Владимиров успел уже заметить, что понятие утро, как в Москве, здесь не существует. День начинается, как только раскалённый до белизны солнечный шар выкатывает из-за гор, и сразу вместо ночной прохлады приходит жара.
После завтрака, который состоял из рисовых лепёшек с тушёной капустой и чая без сахара, Алеев снял с книжной полки и подал Владимирову тонкую брошюру, напечатанную на желтоватой бумаге.
Это речь Мао на Пленуме ЦК первого февраля этого года об упорядочении стилей в работе партии, пояснил он. Когда я прочитал, у меня сложилось мнение, что не за горами чистка в партии. Не знаю, может я и ошибаюсь, но у меня сложилось такое впечатление.