Эрнесто наступил на руку Харриса, прижав её к каменной плитке.
Наконец придя в себя и осознав, что произошло, Харрис дрожащим голосом вымолвил:
Отец, я не
Заткнись! крикнул на него Эрнесто. Ты ещё смеешь оправдываться, жалкое отродье!
Глаза отца наполнились слезами:
Когда твои пальцы впервые коснулись моего лица, я заплакал. Заплакал от радости, что у меня появился первенец, мальчик. И спустя столько лет мои глаза снова наполняются слезами оттого, что эти маленькие ручки, которые когда-то были меньше моего пальца, посмели замахнуться на меня.
Он поднял меч. Апенья закричала, Харрис закрыл глаза, раздался звук ударившегося о камень металла.
Когда всё закончилось, отец вышвырнул Харриса из поместья.
У тебя больше нет дома, сказал Эрнесто, закрыв за ним ворота.
Харрис
Он тут же затянул предплечье рукавом, пережав артерию. Боль нарастала, а перед глазами начало темнеть. Харрис посмотрел в сторону дома, но тот расплывался, и он увидел лишь мутную отдаляющуюся фигуру отца. Шатаясь, он хотел крикнуть, держась за деревянные прутья их огромных ворот: «Отец! Помоги, мне больно!» Но боль не давала возможности даже слова произнести. Он простоял у ворот минуты три, глядя на оставленные отцом следы на снегу, ведущие ко двору, в котором не было уже никого. О чём он сейчас думал: боль? смятение? страх? Он не мог разобраться в своих мыслях. Ещё два дня назад он был наследником поместья, сидел со всеми за столом и смеялся, у него была мечта жениться, а теперь что? Что ждёт его дальше? У него потекли слёзы от обиды или от боли, он не понимал. Как отец мог так поступить с ним? Как можно выбросить своего ребёнка?
Отец! Прошу, вернись! прошептал он и упал на колени от бессилия.
Харрис хотел закричать, чтобы родители услышали его, пожалели и впустили, но в этот момент где-то в глубине его разума зазвучал шёпот, побуждающий его взглянуть на случившееся рационально. Он осознал, что его уже не впустят обратно, и это больше не его дом и нет смысла напрасно тратить свои силы и время. Он заковылял по главной дороге, минуя табличку с названием их поместья, выгравированным заснеженными большими буквами, «Дженуа» (обычно использовалась фамилия семьи, проживающей в нём) и, не осознавая, свернул в сторону леса, в который нельзя было входить людям. Леса были царством волков, которые также не выходили за его пределы.
Харрис с трудом передвигался по снегу. Ноги его заплетались. Сил оставалось всё меньше, а умирать он так не собирался. Он хотел дойти до поместья Аоры возможно, её отец поможет, но ног он уже не чувствовал, они промокли, и пальцы начали неметь. Его тело пронзало холодом. Рука переставала болеть. Он расслабил затянутый рукав, чтобы кровь прошла по онемевшим участкам. Когда боль вернулась, он снова затянул рукав. Ему безумно хотелось спать, но он знал, что если заснёт, то уже навсегда. Вскоре он увидел маленький домик, занесённый снегом. Харрис направился к нему. Не заметив порога, он споткнулся и буквально ввалился в дом. С трудом встал и огляделся. Домик оказался заброшенным. Глаза его слипались. Он моргал с трудом, чтоб не заснуть, но сон всё же взял верх. Харрис лёг на заметённый снегом пол и закрыл глаза.
И вот он оказался на ледяном озере. Харрис не сразу понял, что произошло. Он стоит в припорошенном снегом пальто, и вокруг никого. Леса не видно. Он поднял руку, кисти всё так же не было, а кожа на ране уже затянулась. Подо льдом начало пузыриться, и Харриса разбудил вой волков. Открыв глаза, он с трудом поднялся на ноги и подошёл к окну. Далеко на холме он увидел стаю волков, и направлялись они в его сторону. Возможно, волки учуяли запах крови. Спрятаться в домике или бежать? Он не знал, его сознание было затуманено. Поэтому, уже потерявший рассудок, он принял решение. Около часа Харрис пытался скрыться, но вой становился всё громче, а волки всё ближе. Скоро они его догонят, шансов у него нет. Он остановился и поднял голову: «О небеса! Позвольте мне умереть быстро и без боли». Вдруг он заметил неподалёку впереди небольшой сугроб. Харрис сам не понимал, расстроился ли он оттого, что увидел его, ведь теперь ему придётся снова, превозмогая боль и страх, бороться за жизнь, безнадёжно цепляясь за надежду. Уже неосознанно, рефлекторно, он подбежал и закопался в него. Дрожь прошла по его телу, когда он услышал вой уже совсем рядом. Харрис затаил дыхание. Он хотел покинуть своё тело, чтоб волки не учуяли жизнь, остановить своё сердце, чтоб они не услышали его биение. Вскоре снег над ним начал хрустеть, а давление от лап волков на сугроб сжимало его грудь и живот. Он боялся, что под их тяжестью снег истончится, и холодные подушечки провалятся прямо на его тело, и тогда они обнаружат, где он прячется. Но, к счастью, этого не произошло, и вскоре всё затихло. Он пролежал в сугробе ещё какое-то время, потом, чуть раскопав снег, осмотрелся. В лесу никого не было, а волки оставили за собой дорожку, ведущую прямо вглубь леса. Харрис вышел из сугроба, отряхнулся и вдруг услышал рычание за спиной. Не оборачиваясь, он побежал, но острые зубы быстро впились ему в ногу, свалив на снег. Перед собой он увидел ветку. Харрис дотянулся до неё и, развернувшись, вонзил прямо в глаз волку. Тот заскулил и заметался, а потом и вовсе повалился на снег. Прихрамывая, Харрис пошёл прочь от этого места. Он понимал, что волки всё равно найдут его и отомстят за своего собрата, поэтому он не знал, радоваться ли ему, что он выжил, или лучше бы волк перегрыз ему горло, и на этом всё бы закончилось.
Дженуа Эрнесто
На следующее утро Фолби получил письмо от Эрнесто. И из этого письма он понял только, что что-то случилось с Харрисом и Фредом, но не смог понять оставшегося, так как в письме было всё неразборчиво и непонятно, потому что тот писал его в состоянии крайнего волнения вперемешку с глубоким разочарованием от потери, бессилием и отчаянием.
С собой он взял Аору, которая всю дорогу одновременно с трепетом в сердце, страхом и надеждой пыталась вычитать среди каракулей Эрнесто хоть что-то, связанное с её любимым.
Во дворе их встретила Апенья, глаза её были красны. Она еле сдерживала слёзы, а когда Аора, абсолютно не подозревавшая о случившемся, обняла её, та, не сдержав эмоций, громко расплакалась.
Что случилось? спросила девушка, но Апенья ничего не ответила.
Все вошли в дом в ожидании чего-то страшного. Собрались в большом зале, где Эрнесто и рассказал обо всём. Когда он закончил, Аора, уже просто не сумев сдержать всех своих эмоций, вышла из зала и со всех ног бросилась в комнату Харриса. Она хотела снова его увидеть в надежде, что всё, что произошло, было лишь кошмарным сном. Вслед за Аорой вышел Брок. Медиана проводил его глазами, а Фолби, пытаясь переварить услышанное, хотел уже хоть чем-то помочь как можно быстрее. Он глубоко вздохнул, подумав: «Лишиться сразу двоих сыновей, одного вот так жестоко выгнать и потерять другого. Что сказать сейчас? Как поддержать?» Он не знал.
Вдруг Медиана заговорил, глядя на него:
Я почти cразу же с мамой вышел на его поиски, мы пытались найти его следы до самого вечера, но его нигде не было. После отец всю ночь его искал. Мы не знаем, где он, не знаем, и где Фред. Мы осмотрели каждый уголок Нигде их нет.
«Эту боль не пожелаешь никому», подумал Фолби.
Я сочувствую твоей утрате, Эрни! Знаю, что вам всем сейчас нелегко, но я должен понять, что же всё-таки случилось. Для этого мне надо снова в подробностях услышать от каждого из вас обо всём. Может, тогда мы сможем зацепиться хоть за какую-то деталь, сказал Фолби, понимая, насколько им сейчас будет больно заново всё вспоминать.
Дойдя до двери Харриса, Брок услышал громкие всхлипы Аоры. Недолго думая, он вошёл к ней, чтоб поддержать, в надежде, что это хоть как-то растопит её сердце. Он хотел подобрать слова, которые были бы кстати в этот тяжёлый для неё момент.