Спасибо за заботу, Леонид Петрович, Роман Евгеньевич спокойно выдержал шутливый и требовательный взгляд. Продолжаете пить тот препарат, что я вам прописал? Конечно, доктор! с театральным жаром воскликнул Леонид Петрович. Для меня нашли целую коробку. Мне ее хватит до конца жизни, и, скорее всего, оно меня и добьет.
Добьет, но не сразу. Вы еще нас всех переживете, заметил Роман Евгеньевич, мельком взглянув на улыбающееся лицо особиста.
Они шли из палаты в палату, которые уже перестали делить на зоны везде была только одна, красная зона. Вонь стояла страшная, больные не двигались на узких нарах, под каждой койкой стояло низкое ведро или таз, в которое все и стекало. Санитары и медбратья сбились с ног, вынося, моя, обмывая, вывозя умерших и устраивая еще живых, выглядевших в этом могильнике совершенно здоровыми. Новенькие выли, рыдали, не в силах сопротивляться, не в силах двигаться, умоляя перевести их в палату к выздоравливающим, ведь они же скоро поправятся, совсем скоро. Так думали все, но через неделю тело иссыхало, человек становился похож на живую мумию, капельницы с трудом поддерживали жизнь.
Вы знаете, доктор, шансы кончить вот так есть у каждого из нас, даже у самых-самых, особист благоговейно посмотрел наверх. Они стояли достаточно далеко, чтобы их никто не услышал. Роман Евгеньевич пожал плечами и продолжил готовить уколы. Препаратов оставалось мало, скоро должна была придти новая партия, волонтеры обещали, нашли хороший склад. Надежда, глупая надежда овладевала всеми, подстегнутая и выправленная политруками. Никогда не было неразрешимых проблем, все должно было решаться быстро, и решения находились моментально. А если не работало, то находили виновных, вредителей и шпионов. Просыпаясь, люди чувствовали, что враг рядом, закрывая глаза, старались спать вполглаза, чтобы враг не сумел подкрасться незаметно.
Как вы думаете, Роман Евгеньевич, дети все умрут? Я же понимаю, что эти антибиотики бессильны. Я прав?
Это не лучшее место для подобных разговоров.
Отчего же? Как раз самое лучшее, нас никто не сможет подслушать. Не подумайте, что мне не жалко этих людей, но я видел больше смертей, чем вы. Все же я сильно старше вас. И такое я уже видел и не раз. Они ничего не смогут понять, хоть бы вы им и в ухо кричите.
Роман Евгеньевич кивнул, что согласен. Подошел медбрат, высокий и худой мужчина, с длинными цепкими пальцами, больные называли их клешни. Медбрат молча взял поднос со шприцами и ушел в другую палату.
Все не умрут, кто-нибудь должен выжить, сказал Роман Евгеньевич, механически набирая препарат в шприцы.
Я тоже так думаю, видел такое и не раз. Жаль, что не все выживут. Дети огромная боль, можете мне не верить, но это так.
Почему же, верю, ответил Роман Евгеньевич и машинально хмыкнул.
Так-так, говорите все, не скрывайте.
Ваши коллеги не восприимчивы, поэтому и не болеют.
Интересно, в таком ключе я об этом не думал. Вы меня, вроде как, похвалили. Спасибо, это очень ценная для меня похвала. Помните, как в сказке одного моего тезки: «Ну, а те, кто выживают, те до старости живут». Почему же не могут выжить все?
Не знаю. У нас нет хороших лекарств.
Вы не все договариваете. Не зря же вы сами проверяете каждый анализ. Что вы нашли? особист постучал пальцем по столу, он никогда не кричал, а тем более, не бил во время допроса, а любая беседа становилась допросом, который мог войти в досье, а мог и пропасть.
Это другой вид или другая бактерия. Они похожи, но ненамного.
Мутирующий организм: А где он мог мутировать, у нас?
Вряд ли, должна была быть вспышка, хотя бы малая. Такая болезнь в фоновом режиме протекать не может.
Значит, кто-то принес извне. Думаете, это диверсия или чья-то ошибка? Говорите честно, можно без имен.
Имен я не знаю. Можно мыслить логически: разведчики и волонтеры занести не могли. После выхода они обрабатываются и осматриваются. Болезнь проявилась бы у них сразу после возвращения. Сейчас мы точно знаем, что инкубационного периода практически нет, больной переходит в острую фазу через несколько часов после заражения. Никто из ребят до сих пор не заболел.
Интересно, а почему они не заболели? Мы же все живем в одной пещере, едим одно и то же. Почему же они не заболели? Я думаю, что все заражаются здесь, нет никакого внешнего заноса.
Занос был, иначе бы зараза сама не появилась. Но это точно не ребята. Вы же знаете, у разведчиков и волонтеров свой стол. Искать надо в столовой или в воде, Роман Евгеньевич сложил шприцы на поднос и пошел делать уколы.
Леонид Петрович послушно ждал его у входа в палату. Двери в другие палаты были открыты, и можно было услышать, что там происходит. Он слышал шепот смерти, когда умирающий человек начинает свой бессвязный монолог, природа милосердна, и другие с трудом слышат то, что говорит миру живой еще, но уже труп, вместо человека. Треск и скрежет этих голосов сливались в одну шелестящую волну, забирающуюся под одежду, сжимающую горло и сердце ледяной хваткой, еле слышно хохоча в самое ухо. Других больных, тех, кто сломал ногу или руку, повредил что-то на тараканьей ферме или, не подумав, сунул руку в насос или молотилку, поселили в ближайшем жилом отсеке. Бывшие жильцы без возражений собрали вещи и ушли в самый конец, на глубину цеха.
Я вот подумал о том, почему вы и ваши сотрудники не заболели? У вас же тоже другой стол, не так ли? особист задумчиво смотрел на вернувшегося Романа Евгеньевича.
Стол такой же, как и у всех, ответил Роман Евгеньевич, не понимая, куда он клонит.
И все же другой. Подскажите, в чем разница? Вы же знаете, я слаб в регламентах, мне удобнее и проще спросить вас.
Исходные сублиматы те же. Мы готовим для больных немного иначе, но все в принципе то же самое, Роман Евгеньевич задумался. Воду используем свою. Нам проще брать со своей станции, чем тащить с общей. Трубу нам так и не провели.
Вот и хорошо, что не провели. А вы не думаете, что дело в воде? Ведь ваши из травматологии и гриппозные не заболели.
Я об этом не думал. Не было времени.
Это я понимаю, у вас очень много работы, мы бы не справились.
Мы тоже не справляемся, хмуро ответил Роман Евгеньевич. Подумав, он сказал. Вы правы, странно получается. Труба общая, из одного колодца тянем. Я воду проверял, она вполне чистая, много мехпримесей, но это уже норма.
Вспоминайте, я чувствую, что вы что-то пытаетесь вспомнить, особист доверительно взял его под руку. Если хотите, можете тайком посмотреть в свой журнал. Я знаю о нем, но прячьте лучше.
Роман Евгеньевич побледнел, особист похлопал его по руке, потом неожиданно пожал руку. Это выглядело естественно, и проходящие мимо санитары не могли заметить, как сжал после этого кулак Роман Евгеньевич, ощутив крохотный кусок бумаги, переданный особистом.
Они вернулись в процедурную, особист закрыл дверь и сам вытащил журнал. У Романа Евгеньевича задрожали руки, Леонид Петрович вежливо смотрел в другую сторону.
Вот, нашел! хрипло воскликнул Роман Евгеньевич. Особист подошел ближе, внимательно смотря ему в глаза. В последней партии с большой земли нам передали новый реагент для станции водоочистки.
Да, новый, улучшенный. Его уже должны были начать применять, я сверялся по складу.
Вот, а я пока его не исследовал, и мы работаем на старых запасах.
Это надо проверить. Если вы правы, и дело в этом реагенте, то это катастрофа, одними губами сказал особист.
Но я этого не говорил.
Вы об этом подумали, и не спорьте. Я прошу вас проверить как можно скорее, докладывать только мне, еле слышно говорил Леонид Петрович, зеленые глаза потемнели, став почти черными. Идет серьезная игра. Вам ее не видно, но она идет. Скоро нас всех объединят, все убежища под единым начальством.