5
Лиза и Синицкий это сочетание мне отдаленно что-то напоминает Шампанское с водкой, скорее всего, смесь дикая, бессмысленная, и химические реакции в этом коктейле проходят также стремительно. За столом вот это мое тонкое наблюдение звучит немного проще.
И как же быстро они успели снюхаться! Аллочка читает мои мысли.
Мы все удивляемся этому обстоятельству и сразу начинаем сопоставлять события, подсчитываем сроки.
На первом курсе Лиза была беременная, Аллочка рассуждает, весной она родила
В феврале, Чернушкина поправила, я знаю точно, ребенок был февральский.
Хорошо, в феврале родила, летом каникулы, а осенью она уже с Синицким. Я даже знаю, в какой день
Аллочка хотела поделиться, но пока она моргала, Бражник прошмыгнул вперед.
Я помню, помню! он засуетился. Я помню странный эпизод На лекции по философии, нам читали Ницше. Он уточнил: Вы тоже должны эту лекцию помнить!
Естественно, мы помним, Чернушкина усмехнулась, Бражник, даже и не сомневайся.
Вы все пропускали, а я был на каждой паре
Пушистик! я его погладила по спинке.
Это было еще зимой, он улыбнулся, у Лизы был уже большой живот, но платья она всегда носила короткие. Она никогда не прятала свои ножки. Вы помните, какие у Лизы были ножки?
Бражник прищурился хитро, как фокусник, и я увидела, я вместе с ним тоже увидела Лизу и вспомнила ножки.
Точеные ножки в черных колготках.
У нее было платье такого цвета, как шоколад. Из мягкой ткани Бражник показывал пальцами, как будто щупал сукно. Ткань похожа на мех. Какая-то чудесная шерсть! Мне все время хотелось потрогать
Ангорка, Аллочка прогундела, тогда все рынки были завалены китайской ангоркой.
Наверно
Бражник закрыл глаза, чтобы вспоминалось лучше, он стал похож на грустного кота.
И что-то такое летящее на ней всегда висело, платок или палантин А вы еще все подбегали к ней, я помню, помню, вы просили потрогать живот, чтобы загадать желание. Что вы там загадывали-то? А? Вот дурочки
Я не трогала живот, говорю, я была в ужасе от живота! Восемнадцать лет какие дети?
Ближе к теме! Чернушкина подстегнула.
Так вот, рассказываю. На этой лекции Лиза сидела рядом с Синицким. И что удивительно, до этого он никогда не приближался к ней и вдруг садится рядом и сразу начинает ее отвлекать. Я даже знаю, над чем они смеялись! Он рисовал меня с хлыстом, я тогда увлекался Маркизом де Садом, и этот засранец
Регламент, Бражник, регламент!
Да! он подпрыгнул и засмеялся. А профессор! Вы помните нашего философа?
Лысина, очки и свитер, прогундела Аллочка.
О! Это был оч-чень талантливый человек! Он любил провокации. На этой лекции он специально переврал цитату из «Заратустры», он сказал: «Женщина это средство для отдохновения воина». И что тут сразу началось! Все девки разорались: «Ницше фашист!», «Мы никакое не средство»
Бражник согнулся и начал хихикать, пока еще тихо, пока еще только от предвкушения, но мне уже хотелось, уже хотелось с ним похохотать, только я не могла вспомнить, над чем. На этой паре меня не было, я эту пару проспала.
Все! Чернушкина пальчиками щелкнула. Вспомнила!
Конечно, ты помнишь, дорогая! Ты же тогда громче всех возмущалась. Как обычно
Да что ты говоришь? по-моему, она кокетничала. Я? Возмущалась?
Да! Бражник улыбнулся во весь рот и с радостью великой ей напомнил: Ты встала и на всю ивановскую заявила: «Меня зовут Любовь Чернушкина! Я не согласна с Ницше!»
Он засмеялся визгливо, с причитаниями: «Меня зовут Любовь Чернушкина! Я не согласна с Ницше!»
Чернушкина махнула на него рукой и взяла садок, такой небольшой беленький садочек, она с удивленьем посмотрела на содержимое. Там были утиные головы. Их разрезали вдоль, симметрично, так, чтобы у каждой половинки остался свой глаз и клюв, череп вскрыли, а есть нужно было мозги, маринованные утиные мозги.
Это что? она шепнула. Кто это заказал?
Это ты заказала, Аллочка хихикнула, ты сказала «и что-нибудь мясное».
Все, все, Бражник вытер слезы, и ведь к чему я все это начал?
Ницше! я напомнила.
Да, он собрался, Ницше! Так вот, Лиза болтала с Синицким, все уже замолчали, а Лиза засмеялась. Тогда профессор к ней обратился: «Мадемуазель! Мадемуазель в третьем ряду, вы тоже не согласны с Ницше?»
Как он угадал! я перебила нечаянно, Лиза и была мадемуазель! Эта шляпка ее Это ее перо страусиное Перчаточки зеленые! Как я себе хотела такие же
Вот он и сказал ей «Мадемуазель», а она встает Вы помните, как она встала?
Да! Чернушкина ответила. Она сказала: «Воин уже отдохнул!» и пузом вперед!
Нет, нет, нет! Бражник погрозил ей пальцем. Она не так сказала. Она сказала: «Отчего же? Я согласна с Ницше». А потом встала, повернулась боком и скинула шаль, показала профессору свой живот и говорит ему: «Смотрите, воин уже отдохнул» вот так она сделала. Актриса
И он ей сразу пятерку автоматом, Аллочка это запомнила. Говорит ей: «Несите зачетку». А сам аж покраснел!
Подожди, подожди, слушай! Сейчас будет самое главное!
Ах, еще только будет!
Чернушкина подстегнула:
Сокращай, Бражник! Сокращай!
Да! он взмахнул рукой, без рук он говорить не может. Лиза вернулась на свое место, а Синицкий Он же везде тянул свои лапы! Вы не поверите он потрогал ее живот! Он спросил ее «Можно?» и сразу лапу положил, она еще не успела ответить, а он сразу к ней всю пятерню! А потом он руку отдернул Мне показалось, он испугался.
Ребенок толкнул? я подумала.
А я и говорила, Чернушкина воспряла духом, Синицкий страшное ссыкло.
Я это очень хорошо запомнил! Бражник торопился. Мне самому хотелось потрогать, не обязательно Лизу, не в этом дело Мне всегда хотелось так же просто и легко потрогать девушку, но я не мог себе такого позволить, мне казалось это хамством. И вдруг Синицкий Его рука на животе у Лизы И она разрешила
Нахальство, Бражник, второе счастье, Чернушкина опять кого-то процитировала.
Все говорили, что Синицкий мачо Бражник не мог успокоиться. И я верил во все эти слухи. Да, он сам их распускал, но я-то принимал все за чистую монету! Мне сейчас противно, как вспомню его Стоит в туалете, вытаскивает свой орган
Хватит!
Он мог бы как-то спрятаться, зайти в кабинку А он всегда у писсуара! Я, честно говоря, не могу сказать, действительно ли там было у него что-то особенное
Бражник! Чернушкина дернула плечиком. У тебя всегда были какие-то странные эротические фантазии. Ты мне как-то сказал: «Почитай сто дней Содома». Я, овца, открыла Боже мой!
Это сатира! он засмеялся. Это сатира! Дорогая, ты все понимаешь плоско!
Чернушкина подставила ему садок с утиными мозгами.
На, говорит, попробуй. Ты любишь у нас все необычное.
6
Мы все любили необычное. Синицкий тоже. Поэтому в тот день после лекций он увязался за Лизой. Они выходили вместе из нашего корпуса в компании ее подружек. Все пошли на остановку по тропинке через парк. Я тоже двигалась по той тропинке, только немного позади, я слышала, как наши попрыгушки хохотали. День был солнечный, мороз немножко отпустил, лекции кончились, чего ж им было не поржать.
На переходе горел красный, но машин не было, и наши лошади помчались через дорогу, заодно прокатились как на коньках по скользкому шоссе. А Лиза осталась. Она дождалась зеленый, а когда загорелся, она сначала посмотрела направо, налево и только после этого пошла, осторожно, как все беременные женщины. Синицкий взял ее под руку, и она облокотилась, но без жеманства, просто потому что боялась упасть.
А я шла сзади, в трех шагах. Я оказалась случайным свидетелем точно так же, как все. Слишком маленьким был наш мирок, поэтому мы постоянно сталкивались в узких местах, как машинки на автодроме. Я не знаю, нечаянно это происходило или нам хотелось столкнуться.
Поэтому теперь мы все знаем про Лизу гораздо больше, чем нам положено. Я, например, знаю, что у Лизы на кухне стоял овальный стол и на нем всегда лежало блюдо с зелеными яблоками. Знаю про яблоки, хотя не была у нее на кухне ни разу. Но так уж получилось за время многолетних дебатов мы обшарили каждый угол в ее квартире, так что теперь мне известно, что кухня была в синем глянце, с немецкой фурнитурой, даже так.