Добро пожаловать в «Связь»! Я Никита.
Никита! прыснул Инкерман.
То, что вы здесь не случайно. Ведь вы совсем недавно в Башне и едва успели получить лампы. Вам все кажется удивительным и странным, и у каждого свое мнение о том, что вы видите вокруг, и свой взгляд на то, чем хотели бы здесь заняться. Но вы боитесь потерять друг друга, а потому держитесь вместе, ведь были друзьями с самых ласпей до того, как капсула социального лифта не подбросила вас сюда.
Закончив речь, этот Никита протянул мне руку. Опешив, я машинально пожал ее. Признаться, даже не знал, что ответить. За меня это сделала Тори.
Чего? спросила она, вытаращив глаза.
Видите ли, улыбнулся парень в фиолетовом, я взаимодействую с разной аудиторией, и ко всем необходим свой подход.
Это задача непростая, скептически ответил я.
Никита кивнул.
Эм-м Но это не точно. Куда сложнее окажется ваша задача, продолжил он, если вы уйдете из «Связи», так и не получив вотзефак.
Вообще-то, мы до сих пор друзья, сказал вдруг Инкерман, пока мы все раздумывали над странным словом.
Попав в Башню, вы получили миссию. «Фиолетовый» словно не обратил внимания на его слова. Но каждый пройдет ее по-своему или не пройдет вовсе. Не каждый из вас севастополист, но каждый отныне житель огромной Башни. В каком бы отдаленном уголке вы ни находились, вотзефак поможет узнать, как дела у другого, поделиться информацией и даже договориться о встрече Когда вы здесь освоитесь, конечно. Он улыбнулся.
Что вы имеете в виду вот это слово.
Вотзефак? с наслаждением произнес Никита.
Да, вот этот вотзефак, квадратная коробка. Как она поможет нам общаться? Это же какой-то бред.
Бред, согласился фиолетовый. Наверное, как и то, что едет колесо а на нем человек, и он не падает. Это кажется невероятным, да? Я вспомнил слова Луча, хранителя ламп, и поморщился: неужели здесь все работает на небосмотрах севастопольцев, этой чистой энергии, идущей из глубины душ?
Здесь все кажется невероятным, глухим голосом ответила Керчь.
Лишь потому, что вы еще не привыкли, беззаботно рассмеялся парнишка. Башня это безграничная свобода. И оценить все ее прелести можно, лишь приняв эту свободу, впустив ее в себя. Он прижал руку к сердцу, как раз в том месте, где был несуразный рисунок. Это рассмешило меня, но Никита не обратил внимания.
Вот как вы встречались внизу? спросил он. Я пожал плечами:
Инкерман заходил за мной, ну, или я. Когда как. И вместе заезжали за девчонками.
Фиолетовый кивнул сочувственно, но я уже понимал, что никаких эмоций он на самом деле не испытывает; выполняет свою роль стоит говорит В который раз в своей жизни он все это делал? Кем он был за пределами этой роли, был ли он вообще за ее пределами? И мы, и наши судьбы, и наши миссии были ему так же фиолетовы, как эти вотзефаки.
А теперь представьте, что вам надо зайти друг за другом здесь, в Башне? Разойдитесь в разные стороны, поверните за пару углов. Вы больше не найдете друг друга, не встретите. Я гарантирую это! И вам останется лишь одно. Парнишка округлил глаза и сделал «страшное» лицо. Вотзефак? Вотзефак! Вотзефа-а-ак! Он сложил ладони трубочкой и приложил к губам.
Я хотел было одернуть его слишком уж увлекся парнишка кривляниями, но меня перебила Евпатория.
Смотри, здесь все очень понятно, деловито начала она. В одной руке девушка держала лампу-«сердце», а другой ловко манипулировала, проводя пальцами по блестящей поверхности странного устройства и нажимая на нее. Вот на этом экранчике мы. Нажимаешь сюда-а
Как я могу быть на каком-то экранчике? удивился я. Ведь я здесь.
Никита расхохотался, впрочем, беззлобно.
Вы можете быть где угодно, при этом на экранах ваших друзей будет значок его вид и форму вы можете выбрать сами. В памяти вотзефака сохранены тысячи картинок, и, если вам станет вдруг скучно, вы сможете пролистать их и сменить изображение, обозначающее друга. То же и с мелодиями
Евпатория аж подпрыгнула и захлопала в ладоши от радости. Я все больше удивлялся, глядя на нее, но не показывал виду, в конце концов, каждый волен быть таким, каким хочет. И даже если бы она разбила лампу, вряд ли стала бы от этого менее счастливой. Что важнее, лампа или счастье это ведь тот еще вопрос, и даже для меня, вцепившегося в толстое стекло изо всех сил, ответ на него был не так очевиден.
Так что же? Я услышал голос Фе. Мы сможем видеть друг друга? Разговаривать?
Эм Но это не точно, сказал Никита. Вотзефак дает возможность только переписки. Смотрите. Мы наклонились над квадратным экранчиком. Вы видите значок, который задан на вашего друга, и можете ему написать. Он видит такой же квадрат вас, то есть, и может писать вам.
Вы же говорили про картинки, с недоверием уточнил Инкерман. А тут какие-то квадраты: красный, синий
Никита прищурился и внимательно посмотрел на Инкера:
Неужели не догадаетесь?
Мы здесь не за этим, оборвала его Фе. Объясните, как работает эта штука, и мы пойдем.
Парнишка распрямился, принял гордый вид и учтиво, но твердо ответил:
Вы ошибаетесь, прекрасная девушка. Вы здесь именно за этим. Вы все, я имею в виду. И вообще, все, кто пребывает в Башне, все они пришли сюда, чтобы догадываться. Все они догадались. Так что догадаетесь и вы. И это точно.
Кажется, начинаю догадываться, сказал я неуверенно. Самый смелый из нас поднимется уровнем выше. Тот, кто все равно решил продолжить свое странствие. И, увидев, что там происходит, сообщит всем остальным. И, по-моему, я даже
Мне хотелось сказать, что этот первый уровень с его вотзефаками, мелодорожками, кораблем-который-не-корабль и прочими сомнительными прелестями, хотя я толком не успел его узнать, уже наскучил мне. Не сказать, что мне здесь не нравилось, но и не особо увлекало. Я не знал насчет остальных, но сам был бы не прочь отправиться выше, не изучая, чем еще богаты эти проспекты и этажи. Но меня перебил смех Никиты он стоял, закинув голову, и хохотал, а отсмеявшись, сделал ко мне шаг и зачем-то похлопал по плечу, словно был мне давним другом вроде Инкермана. Нет, определенно, мне не нравились здешние манеры!
Если бы вы знали, произнес он, отсмеявшись, сколько раз я слышал в этом зале подобную догадку Слово в слово, точь-в-точь!
Я уже и сам понял, что сморозил глупость. Конечно, в Башне не могло быть все настолько просто. Мне хотелось быстрее покинуть душный зал, да и от ужимок этого странного типа мне было совсем не весело.
Эм-м Но это, как вы понимаете, не точно. Меня взяло раздражение: зачем он повторял эти «точно не точно»? В общем, понимаю, все устали, и здесь действительно жарко. Смотрите! Вотзефак, конечно же, работает на несколько уровней Башни. Было бы странно создавать для каждого замкнутую систему. Я живу здесь, и я, например, никогда не бывал наверху. Да и не особо хотел; девушка, вижу, меня понимает. Он подмигнул Евпатории. Но у меня были знакомые, кто пошел. Что я могу сказать? «Фиолетовый» пожал плечами. Вы подумайте только, как бы изменился мир, если бы сверху могли приходить сообщения, что там да как. Мы, живущие здесь, имеем возможность писать тем, кто выше, но правда, какой в этом смысл? А что там, наверху, никто не может знать, пока его не вознесет, он так и сказал почему-то: «вознесет», социальный лифт. Башня стоит на этом!
Я думал, она стоит на земле, ухмыльнулся Инкер. На твердой севастопольской земле.
Все мы родом из Севастополя, бросил Никита, вряд ли вкладывая какой-то смысл в свои слова, и тут же опять добавил: Но это не точно.
Я взял вотзефак, подержал на ладони. Он оказался совсем не тяжелым. На экране было несколько квадратов слева и один, но большой в правом верхнем углу. «Мой», догадался я. Маленькие зеленые кружочки подсвечивали каждый квадрат. Область экрана под большим квадратом была пустой.