Что-то я не заметил, вступил в разговор Инкерман. Он вращал в руках маленький предмет, я не мог понять, что это такое. Наконец он подбросил его в воздух и ловко поймал, и только тогда меня осенило: лампа! Да это же лампа! Самая настоящая, правда, удивительная, каких я не встречал: идеально круглая, без патрона, просто шар из стекла однако с нитью накаливания внутри. Перед Инкером стояла странная конструкция прямоугольная полка, расположенная на вырастающей из самого пола тонкой металлической ножке. На полке лежало нечто, похожее на белую подушку, но от нее почему-то поднимался пар. Инкерман положил лампу прямо в центр этой конструкции. И только после того, как он это сделал, я сумел перевести взгляд и увидел, насколько огромным был зал, где мы находились. И вокруг нас были сотни, если не тысячи ламп! Они свисали с потолка, лежали на полу, окруженные символическим ограждением или спрятанные в стеклянных кубах, лежали на длинных продолговатых рядах, торчали из стен и колонн, а некоторые буквально висели в воздухе, подвешенные на невидимых нитях. В первый миг я потерял дар речи. Но Инкерман быстро освоился. Он продолжал донимать человека с усами:
Так что же, говорил он, я пропустил чью-то радость по поводу нашего прибытия?
Луч подошел к тому месту, куда Инкерман только что положил лампу, взял ее в руки и бережно протер белой тканью, а затем несколько раз подул на шар.
Будьте осторожней с будущим, сказал он назидательно. Да и вообще, будьте осторожны. Видите ли, не стоит ждать чего-то от тех, кого вы встретили на этом уровне. Кто живет здесь. Ждите от самой Башни, как и она сама вас ждала.
Они вообще настоящие? прервал я их разговор, в котором не видел никакого смысла. Зато кое-что другое показалось мне чрезвычайно важным, заслуживающим немедленного объяснения.
Любезнейший вы наш, признайтесь, что побудило вас задать этот вопрос? Усатый расплылся в улыбке.
Электроморе, ответила за меня Фе, и я наконец заметил ее, хотя девушка была рядом, в каких-то двух шагах.
Она права. Я тут же уцепился за ее слова. Электроморе. Это ведь вы? Вы называетесь Электроморе, хотя никакого моря здесь нет, да и насчет электро- есть кое-какие сомнения. Вход к вам, которого тоже как такового нет, потому что нельзя считать входом проем, завешенный черной тряпкой, расположен напротив моря, которое, в отличие от всего остального, якобы есть. Но это совсем не море потому что я знаю море, помню его запах, чувствую кожей и слышу его. Я пришел из Севастополя и море во мне, а я в море. Я вообще не увидел здесь ничего настоящего! Но корабль, корабль, который там, это просто что-то ужасное.
Луч кивал и внимательно слушал.
Он там стоит, продолжал я в запале, словно вопреки самому себе, вопреки морю, да и вообще вопреки самому устройству жизни!
Поняв, что я закончил, человек в пиджаке учтиво поклонился настолько нелепо, что я усмехнулся, и это не скрылось от его взгляда. Наконец он заговорил:
Корабль это объект скорее декоративный. Пожалуй, так.
Он стоит здесь в память о чем-то? поинтересовалась Керчь.
Нет, покачал головой Луч. Он не несет функциональной нагрузки. Корабль лишь часть экспозиции, в которой он даже не является смысловым ядром. Если вы пройдете
Нет, подождите, прервал его я. Услышанное поразило меня до глубины души, хотя нам и объясняли пожившие, что никакой души нет. То есть гигантский корабль в несколько этажей поставили здесь просто так, чтобы был?
Ну да. Усатый обрадовался моей догадливости. Обыкновенный декор. Любезные, я вам больше скажу здесь не один такой корабль, и он даже не самый крупный. В центре нашего уровня больше развлечений, чем вы можете представить. И это если не считать Майнд Дамна, правда, этот проект не совсем наш
Что вы сказали? Дауна?
А, не забивайте голову ерундой, махнул рукой Луч. Придет пора, и вам объяснят. Возможно.
У вас в магазине тысячи ламп, прервал я. Но ни одна из них не горит. Почему?
Мои друзья отвлеклись от разглядывания магазина и повернулись к нам похоже, этот вопрос заботил их тоже.
Видите ли, начал человек в пиджаке, эти лампы нельзя назвать искусственными в прямом смысле этого слова. Как искусственен корабль или тот же непонятный для вас Дамн. Искусственность это имитация, подделка, словно воспроизведение чего-то по картинке, чертежу. Ведь вам знакомо это чувство?
Его слова вызывали во мне раздражение.
Не делайте вид, что раскусили меня, скривился я. Ваше Электроморе специально находится напротив корабля, чтобы каждый заходил к вам уже готовенький, с этим знакомым чувством.
Человек в пиджаке внимательно посмотрел на меня, но не выдал эмоций. А может, и не испытал их. Тем лучше, подумал я.
Не думайте и вы, что первым оценили этот замысел, обратился он ко мне. Это дань традиции, ее задача не удивлять, а настраивать на нужный лад. Я слышал эти слова не единожды, что говорит лишь об одном: у нас с вами нормальный рабочий контакт. Так что позвольте продолжить?
Мы и не собирались вам мешать, зачем-то встряла Фе.
Но и настоящими в прямом смысле слова лампы, конечно, не являются, сказал усатый, взяв в руки одну из них с виду обыкновенную продолговатую лампу, каких я множество видел в Севастополе. Настоящей лампу делает тот, кто ее выбирает.
Надо найти свою лампу, предположил Инкерман, заметно повеселев: игры увлекали его. Однако друг не знал, что его ждало маленькое, но все же разочарование.
И тогда нужная лампа загорится прямо в руках, как глаза Инкермана? спросил я усатого. Но хранитель ламп рассмеялся:
Склонность все романтизировать свойственна людям, в чьих жизнях мало романтики. Вы разве видели, чтобы обычная лампочка и вдруг зажглась в руке?
Нет, разочарованно пробурчал Инкерман. Но ведь это Башня! Это же не совсем обычно? Он не терял надежды.
Лампа зажжется тогда, когда получит питание.
Когда мы выполним миссию? спросил я.
Верно, уважаемый. Луч снова изобразил что-то вроде поклона. Вы увидите свет лампы, когда донесете ее наверх. Он поднял палец и недолго помолчал, застыв в комичной позе. Прошу приступить к выбору.
Едва я открыл рот, чтобы спросить еще что-то про лампы, как в тишине большого зала раздался радостный визг:
А я уже все, уже все! Такая красивая, замечательная, никогда такой не видела! Беру, беру, беру! Заверните.
Мы все увидели Тори, о которой совсем забыли, разговаривая с хранителем ламп. На ее лице было счастье так счастливы бывают только девушки, заполучившие красивую игрушку.
Прекрасная леди, продемонстрируйте нам, что вы выбрали из всего многообразия.
Евпатория протянула руки и мы увидели то, что лежало на ее ладонях. Это была небольшая лампочка, похожая на самую обыкновенную, какие вкручивают, чтобы освещать, например, письменный стол. У нее был патрон тоже, как показалось, вполне обычный. Но вот стеклянная часть лампы раздваивалась, изображая подобие сердца, каким его рисуют влюбленные и просто мечтательные девушки. Лампа казалась красной, но, присмотревшись, я понял, что она не то чтобы выкрашена в этот цвет, а словно присыпана крошкой и не сказать чтобы щедро.
Неплохо, присвистнул Инкерман. Настоящее сердце! Смотри-ка, нашла! А знаешь, я готов подарить тебе еще
Смотрится и вправду мило. Я решил высказаться, чтобы прервать нелепые подкаты Инкермана. Мне было неловко слушать их, но еще большую неловкость я почему-то испытал от выбора, который сделала Тори. И не потому, что красивое сердце казалось мне глупостью, нет, лампа смотрелась действительно мило. Но было и другое чувство, которое мешало мне порадоваться за подругу и о котором я решил умолчать.
Наверное, эта лампочка способна удивить ей просто не хватало света, в котором сердце засияло бы, воспрянуло, как после длительного и беспамятного сна, в котором обрело бы жизнь. Но я не питал иллюзий. Я знал: в руках Евпатории этой лампе не загореться.