Эстрелла! крикнул я, вскакивая на ноги и следуя за ней.
Вырвавшись из круга, она остановилась на четвереньках посреди дороги и изо всех сил пыталась сориентироваться. Казалось, она не могла встать на ноги. Это открытие шокировало ее. Тело у нее сделалось вялым, пока мозг пытался обработать все, что она умышленно игнорировала в погоне за счастьем, которого так отчаянно желала. Кто-то вроде Эстреллы или кто-то вроде меня, никогда не знавший ни радости, ни даже просто удовлетворения, готов на все, чтобы сохранить его, если оно вдруг обнаружилось. На все. Даже на то, чтобы игнорировать полуправду.
Оттолкнув один из искалеченных скелетов с дороги, я подкрался к тому месту, где она повернулась ко мне лицом. Отскочив назад на руках, скользя ногами по пропитанной кровью земле, она отпрянула от меня, когда я встал рядом, возвышаясь над ней. Глядя на нее сверху вниз, я изобразил на лице нежность, стараясь показать всю любовь, которую чувствовал к ней, а не ярость, вызванную ее отказом смотреть на меня и бегством.
В воздухе все равно пульсировал ее страх, и я грудью чувствовал его биение, когда она смотрела на меня. Ее пальцы судорожно сжимались, сгребая пыль на земле, а пухлая нижняя губа дрожала так, что мне захотелось успокоить ее, прижавшись к ней ртом. Я жаждал дать ей утешение, которое может и готова дать ее половина, если только она примет меня в свое сердце, если только впустит меня в свой разум и признает, что в ней существует другая половина ее души.
Мин астерен, инстинктивно произнес я на древнем языке.
Мне нечего было скрывать, и я мог называть ее своей звездой, говоря на родном языке, даже если и нечасто его использовал.
Я не твоя. И я тебе никто, ответила она, ощерившись, когда посмотрела на меня.
Исчезли все признаки привязанности, которую она проявляла ко мне за проведенное вместе время. В глазах горела ненависть, ожесточая взгляд, когда она заставила свою дрожащую нижнюю губу замереть. Я подошел ближе, решив доказать ей, что, куда бы ни завели нас нити наших Судеб, она всегда была, есть и всегда будет моей.
Где бы она ни была в мире живых или в загробной жизни, я буду следовать за ней всюду, куда бы она ни пошла. Если наступит день, когда она умрет своей истинной смертью, без меня, я буду сопровождать ее в Пустоту, чтобы дождаться окончательного суда Отца и Матери. Я никогда не вернусь к жизни без Эстреллы, без тепла ее обжигающего света, сияющего вокруг меня.
Куда бы она ни пошла, я пойду за ней будь проклято бессмертие.
Я протянул руку, надеясь, что она обопрется на нее, чтобы подняться с земли. Но моя упрямая звезда проигнорировала этот жест, решив остаться на пропитанной кровью земле лишь бы не принимать от меня никакой помощи. Ее тело дернулось, напряглось, приготовившись к бегству, но хищник во мне распознал это еще до того, как она сделала сознательный выбор.
Не делай этого, предупредил я, зная, что результатом моего инстинкта погони за ней будет то, что ей совсем не понравится, пока в венах у нее струится настоящий страх.
Я не сомневался, что когда-нибудь она будет получать удовольствие от таких игр, но не сегодня.
Я серьезно, детка, продолжил я. Если я начну тебя преследовать как жертву, как добычу, я не смогу ни контролировать себя, ни отвечать за свои действия.
Она все равно вскочила на ноги, развернувшись и побежав с такой скоростью, на какую вообще не должна была быть способна.
Для женщины, пусть даже и с меткой фейри, Эстрелла была немыслимо быстрой по сравнению с другими, подобными ей, теми, которых я видел столетия назад. Она была сильнее и проворнее, и ее тело, казалось, изо всех сил пыталось приспособиться к изменениям, которые произвела с ней метка, как новорожденный олененок, который только учится ходить.
Я двинулся, прыгнув вперед. Повалив ее на землю, я подкатился под нее, чтобы смягчить ее падение. Распластавшись телом на покрытых пеплом каменных руинах Калфолса, я принял на себя приземлившуюся сверху Эстреллу и обнял ее, крепко прижимая к груди.
Пусти меня! закричала она и с силой начала вырываться и молотить руками по мне, по земле, по воздуху куда удавалось дотянуться.
А я пытался удержать ее. В глаза мне полетели песчинки. Ей удалось зачерпнуть в горсть немного песка, и она швырнула его мне в лицо, на мгновение ослепив. Я поднял руку и тщательно вытер глаза.
Пока я удерживал ее одной рукой, Эстрелла умудрилась вырваться из моей хватки, выскользнула, как угорь, и повернулась, чтобы оседлать мои бедра. Она воспользовалась моментом и быстро ударила меня в живот три раза, выбивая воздух из моих легких. Несмотря на все мои старания, мне не удалось сдержать смешок.
С ума сойти.
Грудь у меня вздымалась от вырвавшегося на свободу смеха, а желудок сжимался от боли, вызванной ударами, которые она наносила из последних сил. А потом вскочила на ноги и, обогнув меня, попыталась сбежать по улицам разрушенного Калфолса.
Я перевернулся на живот, выбросил вперед руку, схватил ее за лодыжку, потянув к себе, надеясь, что инстинкт самосохранения заставит ее прикрыть лицо. Она извернулась при падении, успев выставить перед собой руки, и, громко шлепнув ладонями о зазубренный камень, рухнула на землю. Согнув в момент падения колено, она злобно нацелилась врезать мне ногой в нос с такой мстительностью во взгляде, от которой у меня перехватило дыхание.
Я вовремя отпрянул от удара, так что она лишь едва коснулась моего лица тканью штанов, крепко сжал ее лодыжку, пока она пыталась вырваться, и сильно дернул за нее так, что она снова оказалась на четвереньках.
Приподнявшись с места, где лежал, я на животе подполз к ней и закинул ноги ей на бедра, чтобы не дать подняться. Затем я наконец освободил ее лодыжку и накрыл ее тело своим, образовав ловушку, из которой ей было не вырваться. Я больше не мог бороться с весельем, нахлынувшим на ту извращенную часть меня, которая находила очень забавным то, как эта крошечная человеческая девчонка осмелилась сражаться с мужчиной, от которого без оглядки бежали многие фейри.
Ну, может, хватит? спросил я, слегка посмеиваясь.
Она откинула голову назад так внезапно, что я не успел среагировать и получил отменный удар по лицу. Нос у меня хрустнул, почти впечатавшись в лицо, а губы рассекло ударом. Я поднял руку и вытер кровь, хлюпающую у меня под носом. После этого она все же успокоилась и упала вперед, опустив голову, как будто удивившись силе своего удара.
Я убрал руку, которая стала красной, и громко вдохнул через нос, чтобы втянуть в себя остатки крови.
Просто для ясности, сказала она, тяжело дыша, когда я быстро скользнул руками под ее тело и перевернул ее на спину.
Накрыв ее тело своим, я крепко прижал к себе Эстреллу и держал неподвижно, насколько это было возможно. Неизвестно, какой еще трюк она выкинет в своем отчаянии, а каждый такой удар грозил только еще большей травмой для нее самой.
Это так и должно было быть чертовски больно.
Она подняла кулак и быстро ударила меня в висок, очевидно, в очередной раз намереваясь вышибить из меня дух. Я поймал ее руку в воздухе, хлопнув по земле рядом с ее головой, и схватил за другое запястье, сомкнув на нем пальцы. Сделал то же самое с другой рукой, прижал к земле обе и приподнялся над ней.
В венах под моей хваткой у нее гудела кровь, и этот звук был прямым эхом моего бешеного сердцебиения. Я покачал головой, все следы веселья исчезли, когда я подумал, не разодрала ли она себе кожу на затылке, не пролилась ли ее кровь на камни под головой.
Я не хочу делать тебе больно, детка.
Уже сделал! закричала она, отрывая верхнюю часть спины и шею от земли, пытаясь освободиться.