Ее платье было собрано вверху у горла, откуда тонкая ткань ниспадала на тело, образуя замочную скважину у нее на груди, плотно облегая талию, пока ткань, темная как ночь, не становилась темно-красной. Словно она окунула ее края в кровь своих бесчисленных жертв. Создавалось впечатление, будто за ней по траве тянутся кровавые пятна, когда она обратила свой бдительный взор на хаос, творившийся в Мистфеле.
Она глубоко вдохнула и улыбнулась, поскольку страдания вокруг придавали ей силы. Ее губы темно-красного цвета приоткрылись, обнажив белоснежные зубы, и взгляд темных глаз проник сквозь сады и обратился ко мне. Она сделала шаг вперед, подняла руку, расправляя складки на платье, в ожидании меня.
Я тоже шагнул вперед, призвал тени и позволил им отнести меня к ней. Они обернулись вокруг меня, поймав в ловушку своей пустоты, и я покинул деревню Мистфел. Призрачные руки ее слуг с тихим шорохом скользнули по моей коже, когда я шагнул сквозь Мир Теней, и, оказавшись перед ней, опустился на колени.
Склонив голову, я взял ее руку в свою прежде, чем она успела подать ее в нужном положении, и прикоснулся губами к задней стороне кольца на ее среднем пальце. В центре кольца сверкал единственный блестящий черный турмалин, гармонировавший с колоннами из этого же камня, вделанными в золотую основу ее короны. В центре короны, прямо надо лбом, сиял драгоценный камень тьмы, идеально угнездившийся в ее волосах.
Прóклятая корона. Камень, превративший Маб из дочери короля двора Лета в королеву Воздуха и Тьмы.
Больше всего мне хотелось разбить его и вонзить осколки ей в глаза.
Встань, дитя мое, сказала она, медленно вытягивая руку из моей хватки.
Я встал, заставив себя убрать ненависть с лица, прячась под маской безразличия, чтобы укрыться от жестокости, которую она применила бы ко мне, если бы узнала о ненависти. Если бы она считала, что может добиться реакции в ответ на свою ненависть, свою горечь и свою боль, она бы обращалась со мной гораздо хуже, а не просто использовала меня в качестве оружия.
Слушаюсь, моя королева, пробормотал я, встречая ее злобный взгляд.
Когда она снисходительно похлопала меня по щеке, ее темные глаза блестели жесткие и неумолимые, как камень.
Для тебя есть работа, и ее нужно выполнить.
1
КАЛДРИС
Колени у Эстреллы задрожали, ноги подкосились, и она осела на землю, скользя спиной по стене, пока не опустилась на зазубренные камни. Подтянув ноги к груди и слегка подавшись вперед, она коснулась подбородком коленей, обхватила их руками и потрясенно уставилась на царившие вокруг последствия бойни. Взгляд ее зеленых глаз стал чужим, отстраненным. Медленно осматривая поле битвы, которую я устроил, чтобы спасти ей жизнь, она проигнорировала причины, чтобы сосредоточиться на конечном результате. Превратив меня в злодея ее романа, хотя мне всего лишь хотелось стать для нее всем.
Когда она увидела изувеченные тела Стражей Тумана, которые поднимались сразу же, как только их трупы касались земли, ее бронзовая кожа стала практически белой на фоне чернильно-черных волос. Она уставилась на дыру, образовавшуюся там, где должно было быть сердце, глаза у нее остекленели, а пухлая нижняя губа задрожала. И внутри меня вдруг что-то треснуло, сломалось, едва я увидел, как у нее на лице отразилась скорбь, когда она пыталась осознать развернувшуюся перед ней картину.
Она взвешивала все мои признания, оценивая все, чего прежде не видела не хотела замечать, обвиняя себя в том, что верила мне так безоглядно.
Ее взгляд перемещался с одной группы мертвецов на другую. Ожившие мертвецы окружали людей с метками фейри, позволяя им удобно устроиться в кругу, пока из них по капле вытекало желание драться.
Присев перед ней на корточки, я попросил, чтобы она внимательно посмотрела на меня на меня, а не на последствия моей ярости, и увидела перед собой мужчину, который делает и будет делать все, чтобы защитить ее. Чтобы наконец разглядела меня без иллюзий, с которыми она просто продолжила бы блуждать во тьме.
Мы встретились взглядами, и между нами вновь образовалась связующая дуга. Вокруг не было ничего, кроме нас двоих. Мир снаружи существовал за пределами созданного нами тихого убежища. Даже мои чары не могли ослабить магию, которая, казалось, пульсировала в воздухе, а руки Судеб плели нити так, чтобы соединить нас, как нам всегда было суждено.
С момента моего создания, с того самого момента, как я пришел в этот мир и сделал свой первый вдох, она все еще была в Пустоте между жизнью и смертью.
В ожидании собственного рождения. В ожидании того, чтобы стать моей.
Она отвела глаза так же резко, как перед этим взглянула на меня, и магическая связь между нами разорвалась будто ветку сломали. Но она все еще существовала, хотя и скрытая, просто ждала момента, когда моя человеческая пара вернется ко мне, но у меня уже не было сомнений, что моя половина каким-то образом нашла способ закрыть для меня свой разум.
Я приблизился к ней на полшага, наблюдая, как она пытается еще сильнее вжаться в стену. Мне очень хотелось дать ей больше пространства обеспечить надежную гавань, в которой она так нуждалась, где она могла бы привыкнуть и смириться с новой реальностью, и это желание боролось во мне с желанием просто заключить ее в свои объятия и показать, что меня не нужно бояться.
Она влюбилась в Кэлума, и по ужасу, отражавшемуся у нее на лице, я понял, что она думает, что он мертв погиб. Проиграл монстру, которым я себя показал.
Это я, детка, сказал я, снова протягивая ей руку. Я все еще я.
Мне очень хотелось поставить ее на ноги, поднять с земли, которая была запятнана смертями людей, гибелью целого города за столетия до ее рождения. Привести ее во дворец, который всегда должен был быть ее домом. Купать в роскоши, которую я мог ей предоставить.
Это должно меня утешить? Я даже не знаю тебя, отрезала она, повернув голову в сторону.
Она отказалась дать мне благословение своих глаз, отказалась смотреть на меня, сделала все, что было в ее силах, чтобы не встречаться со мной взглядом.
Она знала не хуже меня, что пульсировавшую между нами магическую связь отрицать невозможно, что она никогда и никуда не исчезнет и даже не уменьшится. Когда она окинула взглядом ближайший к ней скелет, я подумал, не впервые ли моя половина видит такую смерть и разложение.
Нам обоим повезло, что трупы, которые я оставлял за собой, не разлагались, как обычно разлагаются тела за столетия, прошедшие с тех пор, как я сровнял с землей Калфолс. Как богу Мертвых, мне нужны были тела, чтобы оживлять их. Поэтому после битв, в которых я навлекаю смерть на своих врагов, я предаю трупы земле. Для армии мне нужны слуги, которые не думают, а просто исполняют приказы, и потому тела моих жертв будут храниться до тех пор, пока я не покину этот мир.
Ты знаешь меня так же хорошо, как себя, звезда моя. Сердце, что бьется в твоей груди, принадлежит мне. Душа, обитающая в твоем теле, принадлежит мне дольше, чем ты живешь, сказал я, сохраняя мягкость и нежность в голосе, и сделал еще полшага к ней. Все, что ты чувствовала, реально. Все, что ты будешь продолжать чувствовать ко мне, реально. Ты была создана, чтобы быть моей.
Эстрелла опустила глаза, уставившись на мои ноги, внимательно следя за тем, как осторожно я сокращаю дистанцию, которую она сохраняла между нами в своей безумной потребности сбежать от моей правды. Она взглянула на них всего на мгновение, упершись взглядом, и я остановился.
Ее паника была ощутима, тело дергалось, будто она была животным, загнанным в угол, отчаянно жаждавшим вырваться и сбежать. Внезапно она встала на четвереньки и нырнула между костями ног ближайшего скелета, вынырнув с другой стороны образованного ими защитного круга. Он потянулся к ней костями рук, но она быстро проскользнула мимо, его движения были слишком вялыми, чтобы успеть ее поймать.