Ганс наконец снял свои идиотские темные очки и тоже посмотрел в заднее стекло.
«Хвост», что ли? спросил он так легко и непринужденно, словно всю жизнь только и делал, что уходил от «наружки».
Заигрался человек в охранника, уже не унять только пристрелить.
Николь устала смотреть назад и отвернулась, спрятав лицо в ладонях.
Мля, столько денег впустую, столько времени! И все из-за вашей тупости! донеслось до меня.
А чего случилось-то? снова обозрел окрестности Ганс.
Твой приятель прокололся. Менты за нами едут, сообщила сквозь всхлипы Николь.
А зачем ментам за нами ездить? удивился Ганс. Если б мы им нужны были, они бы нас на выходе повязали.
Им, наверное, третий нужен, предположил я, но, увидев непонимающие физиономии, начал объяснять все сначала с заметки в газете про солдат-насильников.
Николь слушала меня с нарастающим вниманием, даже слезы не вытерла, а потом вдруг спросила:
А это не вы? По повадкам так точно подпадаете.
Ты что, женщина, возмутился Ганс. Михась же русским языком тебе сказал: то ж танкисты были, из-под Кубинки. А мы мотострелки! С Балашихи. Разницу надо понимать!
Танкисты, мотострелки Члены у всех одинаковые, огрызнулась Николь, доставая пудреницу.
Э, не скажи! Вот, к примеру, у нас в Саратове мужики на членах ведра носили на спор, с воодушевлением начал было рассказывать Ганс.
Ага, саратовские мужики настолько суровые, что вытирают задницу наждачной бумагой, ухмыльнулась сквозь слезы Николь, припудривая носик.
А саратовская порнуха настолько суровая, что ее запретили в Германии, добавил я.
А саратовские влагалища такие суровые, что откусывают гинекологам пальцы, подхватила Николь.
А саратовские студенты настолько суровы, что военком сам от них бегает, рассказал я.
А саратовские бабки начала было Николь.
Но Ганс привстал с сиденья, показал нам кулачище и рявкнул:
А я вам сейчас челюсти сломаю!
И мы с Николь заткнулись.
Наш лимузин совершил плавный поворот, выруливая на неожиданно свободный проспект, и Ганс вдруг удивленно заметил:
А бумера-то за нами нет. Отвалился ваш «хвост».
Мы все принялись всматриваться во всполохи огней за бортом, но лично я ничего обнадеживающего там не увидел. Впрочем, с моим зрением это наблюдение ни о чем не говорило, и я с надеждой уставился на Николь она девчонка глазастая.
Ну да, спустя минуту-другую признала Николь. Нет за нами никакого черного бумера. «Хонда» едет зеленая, мерс катит серебристый, еще какая-то хня невнятная пилит, а бумера не видно. Гнал твой швейцар, цену себе набивал.
Ага, ложная тревога, обрадовался я.
Но Николь испытующе взглянула мне в глаза.
А как же он все-таки тебя раскусил, ты объяснить не хочешь? На лбу у тебя вроде никакого мотострелкового клейма не видно.
Я в который раз за эти дни пожал плечами, и тут наш лимузин встал.
Приехали, крикнул нам из кабины водитель.
И мы все повернули голову на голос.
Ганс показал толстым пальцем на кабину и негромко, но убедительно сказал:
Вот кто нас сдал. Водилы и швейцары всегда заодно. И тусуются они вместе, пока господа гуляют.
Николь закусила губу и покачала головой.
Этого водилу я больше года знаю. Это же Семен, человек Марка.
Ганс скривился.
А мне и босс твой краснорожий тоже сразу не понравился. Липкий такой гнус, обходительный, тьфу.
Николь подняла голову и громко сказала:
Вы, главное, не забывайте, на чьи деньги сейчас развлекаетесь. Пошли! Шоу маст го он!
Шо? удивился Ганс.
Но тут с обеих сторон распахнулись дверцы лимузина, а за ними показались озабоченные лица.
Мы с Гансом посмотрели друг на друга, одинаково тяжело вздохнули и полезли на выход.
Глава 8
«Дятел» оказался каким-то непростым заведением сияющий неоном главный вход, облепленный возбужденной толпой, мы оставили в стороне, а прошли внутрь через скромный тихий дворик, оборудованный, однако, постом вооруженной охраны. В пути от машины до поста нас сопровождали двое мужчин в темных костюмах, явно знакомые с Николь один из них, пока шел, даже пытался рассказать ей какую-то историю про общего знакомого, но она заткнула болтуна одним взглядом, с деланым испугом стрельнув глазами в меня.
Я подыграл ей, по-хозяйски приобняв за талию, а потом в ситуацию хорошо вписался Ганс, случайно или намеренно толкнувший плечом разговорчивого сопровождающего. Тот хоть и устоял на ногах, но с Николь больше не фамильярничал.
Во дворе нас приняла другая пара мужиков, но эти биороботы вообще не раскрывали ртов и даже, по-моему, не дышали они просто шли впереди, показывая дорогу, притормаживая, если мы отставали, и резко набирая ход, если мы догоняли их широкие спины.
Мы не задержались внизу и прошли в какой-то футуристического вида лифт, больше похожий на стартовую площадку после падения на него очередного SpaceX. В лифте наконец остались втроем, и тогда мы с Гансом, не сговариваясь, обратились к Николь с вопросом:
Что дальше?
Николь, закусив губу, смотрела на дисплей смартфона.
Нет сети. Приплыли. Похоже, дальше нас ждет маленький пушной зверек. Здесь только пять ВИП-лож, и платить за них надо сразу.
Двери футуристического лифта распахнулись, и на площадке нас встретила невысокая девушка в костюме зайца.
Добрый день, дорогие гости, сказала она, изобразив на лице сложную мимическую конструкцию из вежливой улыбки и настороженной гримасы. Вы действительно заказали столик на третьем ярусе? Тогда, пожалуйста, назовите его номер.
Я посмотрел на заметно побледневшую Николь и понял, что пора брать ситуацию в свои руки.
Прошел из лифта вперед, потом, не глядя, нащупал в кармане пиджака свою банковскую карту и показал ее девушке-зайцу:
Я Михаил Прохоров. Мне и моим друзьям нужна здесь ВИП-ложа. Будьте любезны, проводите нас туда.
У девушки вдруг задрожали губы было видно, что она поверила, кто я такой.
Еще хорошо было видно, как она годами мечтала о такой встрече, представляя себя и меня в интересной обстановке элитного клуба.
Да, конечно, осипшим голосом ответила она, улыбаясь уже по-настоящему приветливо. У нас как раз еще есть свободная ВИП-ложа. Однако, по правилам нашего заведения, должна предупредить вас, Михаил Дмитриевич, что мы сразу спишем с вашей карты сто восемьдесят тысяч рублей за бронирование. Пойдемте, пожалуйста, вон туда, дорогой Михаил Дмитриевич
Она бормотала еще какие-то учтивые слова, но никто из нас их не слушал, мы просто шли за ней по темным коридорам и незаметно толкали друг друга локтями, торжествуя победу.
Возле отделанной золотом двери с надписью «пять» девушка-заяц нас покинула, пообещав прислать метрдотеля, а мы вошли в треугольную ложу, где уже был сервирован стол на шесть персон, выставленный вдоль балконного ограждения. Еще два кожаных дивана стояли возле каждой из стен.
Фу, как же я тут с вами задолбался, сообщил нам Ганс, устало плюхнувшись в кресло у самого барьера и вытерев вспотевшее лицо.
Потом он, брезгливо поморщившись, взглянул вниз на колыхающуюся толпу завсегдатаев, шумных и потных посетителей, в очередной раз прорвавшихся в самый дорогой столичный клуб, и едва не плюнул туда удержали его лишь тяжелый взгляд Николь и мой тычок в печень.
Сиди уже тут ровно, дуболом, сказала ему Николь и встала посреди ложи, цепко оглядываясь по сторонам.
Три камеры вижу. Две точно работают вон как лампочками моргают, заразы, тревожным шепотом сообщила она мне, тыча красным ногтем по углам.
И я действительно увидел все три камеры, закрепленные на стандартных кронштейнах и даже не слишком тщательно замаскированные от случайных взглядов.
Потом она вдруг шагнула к стене и отворила невидимую доселе дверь.
О, тут есть персональная ванная комната. Мальчики, я скоро, сообщила она нам и исчезла за дубовыми панелями.