Ну и ладно. Он, в конце концов, всего лишь охранник. Будет молчать и принимать красивые позы. Эй, браток, ты умеешь принимать красивые позы?
Ганс, обидевшись, отвернулся к окну, но, затылком чувствуя заинтересованный женский взгляд, невольно расправил плечи и напряженным поворотом головы обозрел дорожно-транспортную ситуацию за бортом лимузина.
Николь засмеялась.
Годится!
Лимузин притормозил возле залитых рекламным огнем витрин и теперь двигался медленно и значительно, как океанский лайнер во время швартовки.
Посмотрите направо, с откровенно лекторскими интонациями сказала Николь. Перед вами самый блядский притон столицы, называется «Стильные штучки». Мы туда не пойдем олигархи в таких местах не светятся, разве только с биоаксессуарами.
С кем? не понял я.
Ганс тоже не понял, но молчал, потому что не хотел снова слышать про свою тупость.
Bioaccessory человек, которого берут в общество в качестве выгодного фона, все тем же лекторским тоном сообщила нам Николь. При этом в разных тусовках нужны разные виды вioaccessory.
Наша машина продолжала неспешно плыть в неоновом безумии, и я понял, что экскурсия по этой улице будет обстоятельной.
Посмотрите налево это клуб
Что там за клуб, я не услышал, потому что в наше раскрытое рядом окно засунулась волосатая нечесаная харя и заорала страшным голосом:
Граждане, подайте на развитие русского алкоголизма!
Ганс совершенно рефлекторно, скорее, от испуга, чем по необходимости, треснул харю кулаком в лоб, и попрошайка шумно упал на тротуар, по пути еще кого-то роняя.
Молодчина, отличная реакция! Ты прирожденный охранник! оживилась Николь и даже похлопала в ладошки.
Ганс бросил на нее торжествующий взгляд, но потом снова с напускным равнодушием отвернулся к окну.
У Николь зазвонил телефон.
Да, любимый. Да вот, выходим в свет. Думаю, начнем с «Метелицы», но ты нам там не нужен. Приезжай в «Дятел» к десяти подсветишь нас на полчасика. Ну хорошо, давай к двенадцати.
Николь выключила телефон и теперь тихонько постукивала им по бликующим губам, задумавшись о чем-то важном. Я незаметно подвинулся к ней поближе, желая снова почувствовать ее запах, но в этом чертовом лимузине слишком сильно воняло освежителем воздуха и кожей.
Эй ты, красавчик! А тебя как зовут? спросила вдруг Николь, хлопнув Ганса по плечу.
Братва Гансом кличет, буркнул он, не оборачиваясь.
Да мне не кличка твоя нужна, а нормальное имя, поморщилась Николь.
Ганс мое имя, сообщил он, теперь уже повернувшись всем корпусом, чтобы смерить взглядом наглую тетку.
А фамилия?
Миллеры мы, ответил Ганс с достоинством.
Что? не поверила Николь. Прохоров и Миллер?! А Абрамовича у вас там, в казарме, случайно, нет?
Да он и правда Миллер, успокоил ее я. У них в Поволжье целая деревня этих Миллеров. Немецкие переселенцы, еще с матушки Екатерины Великой.
Охренеть можно, призналась Николь, переводя обалдевшие глаза с меня на Ганса и обратно.
Мы проехали развеселую, сияющую огнями улицу и встали на перекрестке, пропуская кавалькаду дорогих авто. Закатное солнце пустило последние на сегодня лучи, бликуя ими по лакировке автомобилей, а вокруг, перебивая солнечный свет, бесновалась реклама.
Я сидел в двенадцатидверном лимузине, в машине, которую раньше даже по телевизору нечасто видел, в обществе женщины, которая казалась мне воплощением неземной красоты и роскоши, и которую я, простой питерский студент-недоучка, мог, пусть иногда, любить так, как мне хочется, и мы ехали на экскурсию по самым роскошным заведениям Москвы. Ну за что мне такое счастье, хотел бы я знать?
Ну что, счастье мое, слушай диспозицию на сегодня, опять сухим строгим тоном сказала мне Николь.
Я улыбнулся и кавалерийским броском придвинулся к ней сразу на полметра.
Но-но! встрепенулась она, испуганно оглаживая платье, будто я уже сорвал его. Сиди на попе ровно и слушай сюда.
Я сел ровно.
Тебя зовут Гансом Миллером. Понял? Ганс Миллер. Ты саратовский бизнесмен. Эй, ты меня слышишь? Повтори, что я сказала!
Меня зовут Гансом Миллером. Я саратовский бизнесмен, послушно повторил я, совершенно не вникая в смысл сказанного.
Ганс опять повернулся к нам и с искренним негодованием закричал:
Какой же это Ганс Миллер? Где вы таких Миллеров видали? Да с таким чертом ни один Миллер рядом срать не сядет! Да из него Миллер как из лося велосипед!
Молчать!! вдруг рявкнула Николь так, что мы оба вздрогнули.
Да-а, глотка у нее луженая, прямо как у нашего комбата. Тот тоже как нажрется, давай орать на плацу про то, какие мы все дебилы и как отчаянно позорим российскую армию.
Тебе не пох, кого твой кореш эту неделю изображать будет? тоном ниже спросила Николь.
Ганс ревниво покосился на меня и тоже тоном ниже ответил:
Не пох. Фамилию позорить не позволю. Если он у тебя в программе пидором или клоуном каким заявлен, то я возражаю. Никогда Миллеры до этого дела не опускались!
Мля-я-я, устало протянула Николь. Ладно, будешь Гиммлером из Челябинска, сука, сказала она мне и полезла за сигаретами.
Пока она курила, я примерил на себя эту гнусную фамилию и решил, что такое погоняло мне тоже не нравится.
Слушай, может, не надо Гиммлера? Гнилая какая-то фамилия осторожно начал я.
И тогда она взорвалась, как целая бочка с плутонием.
Охреневшие тупорылые суки! орала она, надсаживаясь. Вас ублажают, как фараонов египетских, а вы, твари неблагодарные, морды воротите! А ну, быстро сняли костюмы и пошли отсюда нах!..
Я взглянул на ситуацию с этой точки зрения и похолодел. Конечно, костюмы мы бы не сняли, еще чего, но выйти бы из лимузина в итоге пришлось, и куда бы мы пошли такие красивые?
Да в батальоне не то что комбат, даже Суслик убил бы за такое явление народу направляясь в казарму, два печальных клоуна в шелковых костюмах да в чистых рубашках с запонками топают по плацу, стуча модными ботинками.
А там, в казарме, ребята второй бидон чачи приговаривают, и скучно им сил нет. И вот им развлечение явилось все в чистом и дорогом.
А форма в «Хошимине» осталась, и хрен нас туда пустят без Николь. Да если и пустят, ключ от номера все равно у нее, а если дверь ломать менты нарисуются.
Ладно, пусть Миллер.
Ладно, пусть Гиммлер.
Мы отозвались хором, и Николь ухмыльнулась, победно нас оглядывая.
Значит, будешь Гансом Миллером. Так нам всем будет удобнее, сказала она.
И я быстро кивнул, стараясь не глядеть на насупившегося Ганса.
Потом я немного подумал и спросил:
Подожди, а разве я не олигарх Прохоров?
Николь вмяла сигарету в узкую золоченую пепельницу подлокотника и выразительно постучала ладошкой по своей кудрявой головке.
Дубина. Кто ж так в лоб людей разводит! Ты у нас, конечно, как бы Прохоров, но делаешь вид, что ты вовсе не Прохоров, а какой-то там Миллер.
Я тяжело вздохнул, и Николь соизволила объяснить подробнее:
У нашего олигарха роман, который он скрывает от прессы. Поэтому он представляется саратовским коммерсантом и носит вот это
Она выудила из пакета парик и бросила мне.
Париков я не носил никогда в жизни. Взвесив на руке неожиданно тяжелую волосатую гадость, я несмело начал примерять ее у себя на голове.
Ганс смотрел на меня с сочувствием, но края его толстых губ насмешливо подрагивали.
Николь помогла мне нацепить парик правильно и достала пудреницу показать, на кого я стал похож.
Из круглого окошка зеркальца на меня смотрел неприятный волосатый пижон, которому сразу захотелось дать в морду.
Ганс теперь тоже смотрел на меня с плохо скрываемым омерзением. Даже Николь поморщилась, покачивая пергидрольными кудряшками.
Да-а, какого-то мудака ты мне в этом парике точно напоминаешь, задумчиво сказала она, не отводя от меня глаз.