Я угощаю, сказал я, в конце концов, я обещал полное содержание, так?
Ирина улыбнулась и пошла относить бутыль на полку. И тут её окликнул как-то полный мужик, который держал в пальцах-сосисках стейк в вакуумной упаковке.
О, Иришка! Какие люди!
Его улыбка мне совсем не понравилась. Она, скорее, больше походила на оскал.
Ирина вздрогнула. Я заметил, как она побледнела, и как задрожали её ладони.
Привет-привет, Виталик ответила она, вот, по продуктам. А чего?
Так ты ж вроде у этих, своих, в деревне поселилась. Дом-то твой продали, так? Хватило хоть, чтобы рассчитаться? А то слышал до сих пор часть пенсии отбирают, так? Он хихикнул.
Я до сих пор не вмешивался, но уже начинал закипать. Мне совершенно не нравилось происходящее.
Когда ты откинуться-то успела? Продолжал вещать толстый тип; он говорил нарочито громко, чтобы все окружающие слышали.
Я сжал челюсти и хотел двинуться вперёд, но Ирина, мельком взглянув на меня, с мольбой во взгляде едва заметно покачало головой.
Мужчина, у вас всё? Кассир обращалась ко мне; подошла очередь.
Что? переспросил я, переключая внимание.
Это ваше? Кассир указала на воду.
А, да, кивнул я, это всё.
Картой опаливаете?
Нет, наличные.
Я рассчитался, взял воду и пошёл к выходу, продолжая, однако, незаметно наблюдать за Ириной и её знакомым.
Она сказала что-то тихо ему сказала, от чего бритый затылок этого жирного борова побагровел. И тут же быстрым шагом направилась к выходу.
Ирина пролетела мимо меня. Я последовал за ней не сразу. Для начала убедился, что толстый тип со своим стейком встал на кассу и не собирается следовать за ней.
Захочешь выговорится мои уши всегда в твоём распоряжении, сказал я, когда догнал Ирину.
Та фыркнула в ответ.
Да ну. Ещё своими проблемами грузить будто бы у нас сейчас других не хватает. Это всё прошлые дела. И они не имеют никакого значения.
Я снова отметил про себя это «мы».
Как скажешь ответил я и добавил после небольшой паузы: хотя странно, что человек с твоими хм возможностями позволяет так с собой обходиться!
Ирина остановилась. Пристально посмотрела мне в глаза, будто пытаясь прочитать мысли.
Возможности это обязанности, а не права, сказала она, вздохнув, я видела слишком много наших, которые считали наоборот поверь, это очень печально. Очень. И не стоит оно того. Вообще не стоит.
Ну я же не говорю о беспределе. Я говорю о справедливости.
А где граница, Серёж? Ты её знаешь? Или я? Сомневаюсь
Ты же понимаешь, что тебе предстоит сейчас сделать, да? Спросил я, в чём разница?
Разница в том, Серёж, что сейчас я буду спасать жизнь, ответила Ирина, а не вершить собственное правосудие.
Не хочешь говорить, что он натворил с тобой? Я всё-таки решился задать прямой вопрос.
Ирина не сразу ответила. Посмотрела себе под ноги, снова пошла вперёд, в задумчивости.
Да, по большому счёту, я сама виновата, наконец, сказала она.
Работали вместе? догадался я.
Ага, кивнула Ирина, я главбухом была. В больнице. Много лет. А потом, знаешь, эти реформы, сокращения, укрупнения нашему директору обещали тёплое место в области. А остальные выживай как хочешь. Вот я и написала письмо, на самый верх, по этой ситуации. Комиссия приезжала. Его докладную записку разбирали. В общем, надавали по шапке но у него связи в области хорошие. Сокращение временно отменили. А меня вывели за штат так и продолжалось где-то полгода. А потом он ко мне подкатил, вроде как, всё что ни делается, к лучшему, и давай возвращайся. Я и поверила, дура. А ещё через полгода он попросил об одном одолжении а мне знаешь, как достало сидеть без дела? Вот я и пошла на сделку с совестью. Ради отношений да тёплого местечка решила, что хватит подвигов в моей жизни.
Подстава? спросил я.
Ага, Ирина кивнула, по классике. С фиксацией. И то меня не сразу взяли. Я с дуру ещё бегать взялась. По родственникам отсиживалась уже тогда поняла как-то, что в жизни не всё так просто, как мне думалось. Дожила до седых волос а всё считала, что родственные связи да друзья что-то сами по себе значат, без денег да одолжений. Когда у меня всё было все вокруг ходили, ну, сам понимаешь, теплота, любовь и понимание. А попала в такое положение и вот разве что ноги не вытирали впрочем, я сказала уже сама виновата. Ведь чуяла неладное. Но не хотела себе верить.
Помолчали. Уже возле машины я спросил:
Ирин, дети есть?
Сын, ответила она, вахтами работают. Ему мои проблемы тоже, она махнула рукой.
Муж ушёл или умер?
И то и другое, она горько усмехнулась, сначала ушёл, а потом и умер.
В общем, мы нашли друг друга, улыбнулся я.
Потом, когда всё устаканится, тоже поделись уж своей историей. На что вроде насобачилась людей видеть а ты всё равно непонятный. Нет, ясно, что много повидал страшного но не озлобился на весь мир, не запил. Наоборот словно бы приобрёл что-то. Ты какой-то не от мира сего. Да и друг твой, Иван, тоже. Но он попроще, понятнее. К тебе тянется как к старшему. Видать, впечатлил ты его чем-то
В этот момент я заметил, что вывеска над ломбардом погасла.
Ирин, гляди-ка, сказал я, кивнув в ту сторону, надо готовиться.
Прав. Я готова.
Хорошо бы на месте взять, сказал я, но камеры
Не беспокойся насчёт камер, улыбнулась Ирина, они выключены. Там много не самых приятных вещей происходит, которые хозяину писать не с руки. Он включает их только по особым случаям.
Даже не буду спрашивать, откуда это знаешь, усмехнулся я.
Ирина скромно пожала плечами.
Через несколько минут из ломбарда вышли последние посетители, а вскоре за ними и охранник. По всему выходило, что хозяин там один.
Пора, первой сказала Ирина, когда охранник скрылся за углом ближайшего дома.
Мы вышли из машины и неспешно направились к ломбарду.
К моему большому удивлению, входная дверь не была закрыта. Видимо, хозяин не рассчитывал, что задержится надолго.
Витяй, сказал же, дуй домой! Нечего тебе тут делать! проворчал недовольный голос, когда мы прикрыли за собой дверь. Я осторожно задвинул массивный засов.
Хозяин был тощим человеком с мышиными волосами и огромными залысинами. Он носил очки тонике стёкла в золотой оправе. Сейчас они подчёркивали его удивлённый вид.
Но он довольно быстро справился с изумлением я видел, как его рука метнулась под прилавок, однако оказался быстрее.
Там, внизу столешницы, кроме тревожной кнопки была специально закреплённая кобура и древний ТТ в ней.
Впечатляет, одобрительно кивнул я, разглядывая оружие.
Хозяин ломбарда в ответ простонал что-то нечленораздельное, баюкая повреждённую кисть.
Идиот! наконец, выдавил он, ты не понимаешь, с кем связался! Сам себе могилу будешь рыть!
Я тоскливо посмотрел на Ирину.
Слушай, может, всё-таки начал было я, но Ирина прервала:
Ты обещал.
Ладно.
Вы психи. Оба психи! он взглянул на Ирину, и, кажется, только теперь её узнал, о, батюшки! Ты ж та самая бухгатерша, над которой весь город ржёт! Ты куда ввязалась, мать?
Было видно, что хозяин расслабился. Узнав Ирину, он перестал считать нас смертельной угрозой.
Аркаша, Аркаша, вздохнула Ирина, это ты куда ввязался, родненький сам ведь не понял ещё, да?
Тип с мышиными волосами недоумённо захлопал глазами. Он всё никак не мог осознать происходящее: странные слова Ирины, и я, который оставался неизвестной величиной.
Слитки, сказал я, где?
Я за них честно заплатил! от возмущения у Аркаши глаза на лоб полезли, знаешь, сколько таких а-а-а-а!
Он завопил, когда я осторожным движением ладони сломал ему указательный палец.
Тихо, произнёс я ледяным тоном, иначе придётся сломать руку.
Хозяин медленно затих. Я видел, как в уголках его бесстыжих глазок появились слёзы.
Я не люблю повторять, продолжал я, где слитки?
Ирина смотрела на меня укоризненно. Я сделал вид, что не заметил этого взгляда.
Аркаша указал на дверь, ведущую куда-то в подсобные помещения.