Женя порылся в столе и неохотно извлек потертую папку. Это и все? Подколодный облегченно расправил плечи, Дня через три верну, он поднялся с кресла, щурясь как после просмотра кинофильма в темном зале, и вышел из комнаты. Тут же влетел возбужденный Рязанов: Евгень Саныч, вы освободились? Чего тебе? Помните, у нас на проводах монтажа начала белая пыль оседать? Ну? Я вчера прошелся тряпкой, случайно бросил ее на осциллограф, а сегодня смотрю, луч модулируется. Проверил, а это только с высокочастотным осциллографом, другие на тряпку не реагируют. Ну и что? Похоже, что эта пыль высокочастотный ретранслятор данных. Да ну? Женя взглянул на календарь, висящий на стене в виде огромной картинки весело едущей на велике полураздетой девушки с передвижной трафареткой для текущего дня, и понимающе хмыкнул: стояло первое апреля. Миша проследил направление мыли. Да не прикалываюсь я! Пойдемте, сами посмотрите! Честное слово, сейчас не могу. Времени не хватает. Я, конечно, на сто процентов уверен, что ты представление заготовил что надо, но, извини, потом. Какое, блин, представление, Евгень Саныч? Миша горячился не на шутку, и Женя засомневался. Ладно, показывай быстрее. Они прошли в комнату СИР. Здесь во все поле стен, наподобие кафельных пластин, крепились рядами электронные платы с бусинками бескорпусных микросхем. Промежутки между платами пронизывали жгуты, набранные из огромного количества проводников, и все это образовывало единую сеть, монтаж которой потребовал в свое время энтузиазмически кропотливого труда. Несмотря на использование микропотребляющих элементов, вся сеть в покое пожирала полтора киловатта. Примененные же ячейки памяти требовали постоянного питания иначе весь накопленный системой опыт необратимо терялся. Поэтому наготове стояла батарея аккумуляторов и аварийный силовой бензоагрегат. В центре комнаты телекамера СИР увлеченно уставилась в самодельный книгодержатель. Присоска быстро и ритмично переворачивала страницы. Что он читает? вполголоса спросил Женя у Миши. Попросил «Мифы древней Греции». А почему не по программе?
Телекамера развернулась в Женину сторону: Виноват, шеф, просто очень интересно, откликнулся СИР. Экзамены же скоро! Ты полковнику мифы рассказывать будешь что ли? Спишут нас обоих! Боюсь, шеф, вовсе не полковника нам нужно опасаться. Все больше накапливается необъясненных фактов, которые наводят на мысль о внеземной причине Емае! огорченно выдохнул Женя, Ну как такое показывать заказчику? Вы плохо еще меня знаете, шеф, и сильно недооцениваете. Знаю, что хвастать ты горазд! Кстати, откровенно говоря, мне не нравится, когда ты называешь меня шефом. Извините, шеф, я привык. В этом нет ничего дурного. Какие факты тебя так возбудили? Штукатурка у нас сыпется? Луч осциллографа пляшет? Я таких фактов могу сколько угодно привести. Я вот точно помню куда положил листок с методикой, а через минуту его уже там нет. Не забывай, что в принципе нашего восприятия есть определенные слабости! Вот еще факт, шеф. Во время одного из сейсмических колебаний в нашей комнате я видел, как образуются эти трещины. Сила колебания соответствовала семи баллам при слишком малой продолжительности и форме, не характерной для землетрясений в наших местах. Я справлялся, городская станция не зафиксировала толчка в это время. Теперь вспомните как в моей комнате нашли брусок из неизвестного материала, припрятанный на верхних рядах моего монтажа. Вы сами тогда не разобрались, что же это такое и взяли диковинку себе. У меня его кто-то стащил. Думаю, его положили на место. Взгляните наверх, нет ли его там?
Миша влез на стремянку и обшарил взглядом монтаж: Ничего кроме этой белой пыли. Осмотрите стол, больше прятать негде, предложил СИР. Некогда мне детективными исследованиями заниматься, простонал Женя. Минутку. Каждое утро я обрастаю белым инеем как селитрой в колбасном погребе. Мне кажется, это возникает прямо из воздуха. Жаль мне не придали газоанализатора и ночью я не могу принюхаться. Евгень Саныч, вот этот брусок! Миша вылез из-под столика, заваленного шнурами и макетками. Что за голубоватый метал это был они так и не смогли определить. Никаких щелей или хоть чего-то на гладких поверхностях не было, а вес говорил о пустоте внутри. Кого будем подозревать? осведомился СИР. Пусть так и побудет сегодня первое апреля, вспылил Женя, у меня на это все нет никаких сил. Извините!
И он поспешно выскочил из комнаты. Он сел за свой стол, но работать было не суждено. Открыв папку, он наткнулся на письмо. Слегка пахнуло дешевыми духами. Женя заинтригованно вскрыл конверт, не забывая контекст первого апреля, и вынул листок, исписанный старательным почерком начинающего школьника: «Женя! милый
Извини, что смею так тебя называть потому, что ты никогда, никогда не узнаешь кто же написал тебе Нас разделяет непреодолимая пропасть непонимания и пространства. Чем больше я тебя наблюдаю, тем добрее, справедливее и симпатичнее ты мне кажешься. В тебе я нахожу те черты, которые делают существование восторженным и со страхом вижу, как ты становишься все желаннее. На что мне рассчитывать? Мы такие разные. А ты такой глупый. Извини за письмо, но могу же я однажды сказать все это, кто запретит?.. И сейчас мое чувство, нежное и печальное, предано тебе. Не пытайся найти меня. Лишь во сне я смела с тобой и счастлива! Если хочешь, напиши мне и положи в эту папку. Видишь, какая я противоречивая и растерянная
Прощай, милый! Твоя Зиреа. Можешь называть меня Зирюшей». Женя обалдело продолжал смотреть в листок и мысли у него начали от растерянности сворачиваться. Что еще за дешевая и косноязычная фантазерка? Или фантазер?
В комнату зашла деловитая Жмуркина с рулоном схем в руках. Женя дернулся было прятать письмо, но передумал. Наталья Ильинична, он потряс письмом, представляете, кто-то своеобразно разыграл меня первого апреля. Конечно прикольно, так что хотелось бы отблагодарить автора. Вы мне не подскажете кто это мог бы быть?
По виду Жмуркиной Женя понял, что она не в курсе, но жгучее любопытство, сверкнувшее у нее в глазах, могло наделать хлопот и лучше было показать ей текст как сообщнику. Сейчас, Евгень Саныч, мы посмотрим. Все-таки, хе-хе, женское чутье меня редко подводит. Я вот вам схемы принесла на проверку, куда их? Кладите на стол, я потом посмотрю. Значит письмо вам написали? Да, Женя нарочито брезгливо протянул листок двумя пальчиками. Глаза у Жмуркиной заинтриговано забегали, она прикусила губу и, забывшись, засопела. Ум-ма не приложу! она вскинула глаза на Женю, если честно, дурочка какая-то писала. Точно не наша. И подписалась как-то ведь тупо Может быть кто-то из мужчин пошутил? Хм, Женя посуровел, Мишка опять?.. Как же его на все хватает! Вот, действительно, на Мишу очень даже похоже. Спасибо вам, Наталья Ильинична, Женя проводил Жмуркину взглядом, со вздохом взглянул опять на письмо и, споткнувшись на слове «глупый», порозовел от негодования. Он вложил улику обратно в папку и нетерпеливо ткнул фалангой в клавишу внутренней связи: Рязанов, ко мне! Он только что вышел, безэмоционально ответил СИР. Когда появится пусть немедленно зайдет!
Женя почувствовал себя очень уставшим и одиноким. Он болезненно вздрогнул от телефонного звонка и поднял трубку: Черноус! Это из отдела снабжения. Пo вашей заявке пришли лазеры. Вы заказывали каждого типа по десять штук, а отпущено всего три прибора, стоимостью по три тысячи. Вспомним, что в СССР в то время новенькая «волга» стоила семь тысяч. А средняя зарплата по стране составляла 195 рублей. Что?? Какие приб какие три тысячи? Это, значит, в сумме девять тысяч? Ну да Так приборы пришли или полупроводники? Приборы, лазеры. Это ошибка! Мы заказывали маленькие такие лазерные диодики! Евгений Саныч! Сами разбирайтесь. Если не нужны лазеры будем продавать. Конечно! Продавайте их к чертям! Извините