Отведи меня к своему хозяину, сказала она.
Мальчик кивнул, выпалил:
Я приведу его, миледи, и исчез за дверью. Оттуда послышалось яростное обсуждение, куда деть хорька и кто должен за него отвечать. Пенелопа уже собралась привязать зверька к ближайшему крюку и удалиться, но тут словно из ниоткуда появился растрепанный Сидни.
Какая неожиданная встреча, миледи, с поклоном проговорил он. Что вы делаете на конюшне с хорьком в руках?
От волнения Пенелопа лишилась дара речи. Внезапно Сидни понял, что на нем нет верхней одежды, только рубашка.
Надеюсь, вы простите меня за неподобающий вид. Он запнулся, по-видимому, смутившись. Я только что снял доспехи.
Всегда терялась в догадках, что мужчины носят под броней, ответила Пенелопа и тут же пожалела о своих словах. Она не имела намерения показаться развязной, ей действительно было интересно, что у мужчин надето под доспехами, чтобы металл не врезался в тело.
В отличие от других знакомых ей молодых людей, которые наверняка придумали бы какой-нибудь фривольный ответ, Сидни сказал:
Позвольте забрать это создание.
Пенелопа вручила ему хорька. Держа его в вытянутой руке, Сидни распахнул дверь с криком:
Что у вас здесь творится? Королевская фрейлина ждет на конюшне, а вы обсуждаете судьбу этой твари?
Сквозь открытую дверь Пенелопа увидела, как мальчик отшатнулся, словно ожидая побоев. Не раздумывая, она шагнула вперед и схватила Сидни за плечо. Тот резко обернулся; в его взгляде кипела ярость.
Девушка опустила руку:
Оставьте. Он пытался мне помочь и не проявил неуважения.
Ярость исчезла из глаз Сидни так же быстро, как появилась.
Значит, под красивой оберткой скрывается доброе сердце, негромко проговорил он.
Что вы имеете в виду?
Обычно чем больше красоты снаружи, тем меньше внутри.
Пенелопа не привыкла, чтобы ее называли доброй, даже в столь иносказательных выражениях. Девушке часто приходилось слышать похвалы своей красоте, однако привлекательная внешность не более чем дар природы; гораздо важнее то, что скрыто под ней. Она взглянула на Сидни, и тот показался совершенно непохожим на человека, чей образ жил в ее воображении. Вымышленный Сидни изъяснялся в основном романтическими банальностями, словно рыцарь из любовных баллад, а настоящий Пенелопа не знала, как отнестись к его сомнительному комплименту, но все же ухитрилась придумать достойный ответ.
Вы говорите, исходя из личного опыта? А как же ваше собственное сердце?
Ну, я-то не красавец. Сидни провел рукой по щеке, испещренной оспинами. На указательном пальце красовалось чернильное пятно напоминание, что перо ему столь же привычно, как и меч. Он резко отвернулся, словно не желая говорить о себе, и обратился к конюхам, с готовностью ожидающим его приказаний.
Пенелопе пришло на ум, что рябые мужчины обычно отращивают бороду с целью скрыть свой недостаток, а Сидни чисто бреется, тем самым бросая вызов окружающим.
Этот зверек подарок королеве от герцога Анжуйского. Прошу вас отнестись к нему с вниманием, проговорила она.
Делайте, как сказала леди. Сидни передал хорька слугам, закрыл дверь и прислонился к ней спиной. Похоже, в последнее время я с завидным постоянством вас спасаю. Не вы ли зацепились за гвоздь в Детфорде?
Я бы не сказала, что вы меня спасаете, да еще с завидным постоянством. Пенелопа преисполнилась негодования: человек, которому посвящены все ее мысли, даже не знает, кто она такая. Если мы с вами так близко знакомы, как меня зовут?
Сидни в замешательстве взглянул на нее, беззвучно пошевелил губами, словно силясь вспомнить правильный ответ.
Поэт не может подобрать слова. Пенелопа рассчитывала, что ее реплика прозвучит игриво, но получилось укоризненно. Странно, подумала она, если они с Сидни обручены, почему никто не удосужился их познакомить? Неужели он не обсуждал с другими мужчинами достоинства королевских фрейлин? Или настолько равнодушен, что даже не поинтересовался ее именем?
Девушка повернулась, чтобы уйти, однако Сидни схватил ее за руку выше локтя.
Признаю, вы правы, миледи. Прошу вас, назовите свое имя.
Он стоял так близко, что Пенелопа почувствовала его запах на удивление свежий, сухой и летний, будто у сена.
Как вас зовут? Сидни выглядел совершенно обескураженным. Дурное настроение Пенелопы улетучилось. Она не стала вырывать руку, желая продлить это мгновение.
Графиня пришла бы в ужас; ее воспитанница стоит едва ли не в обнимку с полуодетым мужчиной.
Вы хорошо знали моего отца, услышала Пенелопа собственный голос, сдавленный, словно чужой. Мы встречались один раз несколько лет назад.
Где? Сидни оглядел ее с ног до головы. Я бы запомнил.
Вы приезжали к нам в Чартли, но вряд ли меня заметили, потому что держались подле вашего дяди Лестера. Пенелопе тогда было двенадцать лет, Сидни двадцать один. Он уже тогда выглядел взрослым, а она даже в восемнадцать чувствует себя ребенком, хотя могла быть замужней дамой с парой ребятишек. Этот умудренный жизнью мужчина десять лет провел при дворе, выполнял дипломатические поручения, участвовал в вооруженных стычках зрелый искушенный человек, а вовсе не мальчик из ее грез, изъясняющийся штампами.
Леди Пенелопа? Вы Пенелопа Деверо? Сидни внезапно улыбнулся. Две девочки в красных бархатных платьях из Чартли. Видите, я помню.
Не помните. В тот день я была в голубом, а моя сестра в красном.
Когда-то мы были помолвлены. Он коснулся щеки Пенелопы, но тут же отдернул руку и отступил. Девушка не поняла, что значит «когда-то», однако успокоила себя тем, что зачастую суженые последними узнают о заключении брачного договора. Наверное, ему еще не сказали; она и сама случайно узнала о свадьбе от пажа своего отчима. Я испытывал глубочайшее уважение к вашему отцу.
Мне пора. Пенелопа вспомнила, что ее ожидают в покоях лорда Лестера.
Буду рад увидеть вас снова.
Мы непременно встретимся при дворе.
Я имел в виду, наедине.
Пенелопа улыбнулась и направилась через двор к западному входу. Сидни скоро узнает, что им предстоит провести вместе целую жизнь.
Она поднялась по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки, и помчалась по лабиринту коридоров в покои отчима. На площадке у двери, прислонившись к стене, стоял стражник. Завидев девушку, он выпрямился. Она расправила юбки и кивком приказала отворить дверь.
Пенелопа! приветствовал ее лорд Лестер. Высокий и статный, в дублете из сияющей золотой парчи, он походил на солнце, а все остальные напоминали вращающиеся вокруг него планеты.
Пенелопа сделала реверанс и огляделась. За столом, склонившись над бумагами, трудился секретарь, у окна давешний паж играл с другим в «волков и овец». У очага сидели супруги Хантингдон, оба в черном, словно шахматные король и королева. Рядом с ними стоял молчаливый молодой человек, тоже одетый в черное. Его большие карие глаза были так широко расставлены, что казалось, будто они смотрят в разные стороны, полногубый рот слегка приоткрыт, словно от насморка, но, несмотря на это, он был довольно красив, как юноша с итальянской картины. Под мышкой он держал пачку бумаг. Пенелопа приняла его за законника.
Что тебя задержало? сухо осведомилась графиня. Нам пришлось ждать.
Девушка извинилась, чувствуя на себе любопытный взор молодого юриста. Она уже привыкла к тому, что мужчины беззастенчиво ее рассматривают, и послала ему долгий враждебный взгляд.
Ты должна просить прощения не у нас, сказал Хантингдон, а у нашего гостя, лорда Рича.
Юрист вышел вперед, взял потной рукой ее руку и запечатлел на ней слюнявый поцелуй. Пенелопа едва удержалась, чтобы не вытереть ладонь о юбку. Гость явно волновался; ничего удивительного в присутствии двух самых могущественных графов в Англии кто угодно с непривычки оробеет. Она улыбнулась, желая приободрить его, и он несмело улыбнулся в ответ. На мгновение его глаза загорелись, в их темных глубинах сверкнули золотистые огоньки. Однако было в этом лорде Риче нечто липкое, наводящее на мысли о лягушачьей икре или сырых яйцах. Молодой человек сделал шаг назад и едва заметно кивнул Лестеру.