Привет ответил Бим, развернул камеры на своего гостя, моргнул красными огоньками, которые говорили о том, что он внимательно следит тем, кто сидит в кресле командира корабля.
Рухлядь, старый оловянный чайник, я учу тебя думать уже второй месяц и, похоже, что не научу тебя даже поддерживать нормальную человеческую беседу.
Не смотря на грозное содержание тирад, Сергей говорил это мягко с полуулыбкой. Его излияния походили на монолог старого мастера, который с наслаждением воюет с проблемой, в общем то, не надеясь на положительное ее решение.
Страсть к таким занятиям, была его тайной. Иван не знал, что пропадая в рубке, Николай вместо анализа каких либо сводок и цифр пишет собственные программы и испытывает их на бортовом компьютере.
Скажи мне, Бим, что есть человеческие эмоции и как их запрограммировать? Как мне научить тебя радоваться жизни? Любить, ненавидеть, жертвовать?
Бим моргнул огоньками. С огромной натяжкой эту паузу можно было принять за удивление. Видимо, он покопался в своих тайниках, и извлек из какой- то энциклопедии определение
Эмоции есть следствие воздействия гормонов вырабатываемых железами внутренней секреции на общее психоэмоциональное состояние индивида.
Факторами срабатывания могут быть активное эмоциональное воздействие, а также физические факторы.
Удовлетворение потребностей как физических, так и эмоциональных взывает положительные эмоции.
Бим, хрипло бормотал, и лицо Сергея кривилось все больше и больше. Наконец он вяло махнул рукой и сказал в полголоса
Достаточно Бим, ты не исправим. Бим прекратил бормотание и с преданностью уставился камерами на командира.
Сергей ухмыльнулся
К пустой голове руку не прикладывают.
Недостаточно информации. На поставленный вопрос ответ дать не в состоянии. Сформулируйте его конкретнее и задайте снова.
Сергей скривился так, как будто его заставили съесть лимон
Заткнись! Бим, замолчал. Он уже давно идентифицировал эту команду как один из синонимов команды прекращения диалога и реагировал на нее почти всегда правильно.
Николай просидел еще несколько минут в глубокой задумчивости и со вздохом пошарил в нагрудном кармане. Достал маленький полупрозрачный кусочек пластика и посмотрел сквозь него на просвет.
Шесть с половиной лет и все уместилось здесь.
Он подкинул его на руке, пытаясь определить вес и когда он, поднявшись на десяток сантиметров в воздух, передумал опускаться на ладонь, схватил его так, словно он собрался от него удрать.
Не-ет Протянул он Ты мне еще послужишь Сергей пихнул накопитель данных в щель приемного устройства, поелозил в кресле, устраиваясь удобнее, и начал копирование исходного кода.
Иван висел вниз головой, и с вдохновением, не уступающим вдохновению Колькиному, поглощал свиные котлеты. Он ненавидел концентраты, и прочие заменители нормальной здоровой пищи.
Переизбыток холестерина в жирном свином мясе мало его волновал.
Он не собирался жить вечно и относился к своему здоровью с большой снисходительностью.
Когда ни-будь Думал он Когда мне будет совсем плохо, я, наконец, сяду на пристойную диету, займусь спортом и буду делать все, что мне советуют врачи, а пока здоровье ничуть меня не беспокоит
Он насытился, с удовольствием и хрустом потянулся, и, насвистывая какой-то популярный мотивчик, направился в «спальню», узкий бокс, в котором можно было спать, без риска быть вытянутым воздушным потоком в коридор.
Он нырнул в него, опоясался липучкой и со стоном великого наслаждения сомкнул глаза.
# # #
Станция входила в область тени, не смотря на свой возраст, выглядела весьма и весьма внушительно.
Огромной длины спица с небольшими утолщениями крестами стыковочных узлов. Большое стеклянное колесо галерея вращалось вокруг этой спицы с достоинством и величавостью.
Небольшая сила тяжести, всего вполовину земной, позволяла ориентироваться в космосе растениям.
Они росли правильными рядами, вытягиваясь к центру вращения, как им и положено в космосе.
В галерее присутствовали самые разнообразные сорта растений, фруктов и овощей. Понемногу там было всего. Даже картофельных кустиков посажено десятка полтора.
Раньше в галерее были целые плантации, поскольку на станции жило порой до пятидесяти человек: ученые, инженеры, навигаторы, врачи, и прочая космическая публика, которой навалом на больших перевалочных станциях.
Кормить эту «ораву» было чем-то нужно, а синтезированную пищу, которую можно было употреблять без риска загреметь к врачу, делать, еще не научились.
Искусственный белок, похожий на человеческий и способы его синтезирования появились лет семь назад, и на «Каракатице» было такое устройство, но, ни Иван, ни Николай не любили синтетической пищи.
Возможно, это было лишь подсознательным отвращением к «искусственному», которое по своей природе изначально должно быть естественным.
Как бы там ни было, в галерее на гидропонике росли в большом ассортименте фрукты и овощи, которые немногочисленный экипаж поглощал с преогромным удовольствием.
# # #
Галерея вращалась по-королевски, медленно и достойно. На гранях толстого бронестекла вспыхивали маленькие радуги. По округлым бокам связоккоридоров пробегали веселые солнечные зайчики.
На неподвижной центральной части-спице было укреплено все стационарное оборудование.
Оно позволяло видеть и оценивать мир за бортом: радио и телескопы, антенны, которые прослушивали и прощупывали космос, анализаторы всех на свете видов излучений, системы связи и жизнеобеспечения, округлые баллоны с топливом и раскислителем для небольших, но мощных двигателей ориентации.
Издалека «орбиталка» походила на маршальский жезл, опутанный самыми разнообразными подтверждениями доблести и власти.
Вот золотая цепь сцепленные друг с другом тарелки дальнобойной связи, обвивающая как змея большой коридор.
Вот сияющая голубым орденская лента огромной длины солнечная батарея, утыканная бесконечным числом кремниевых пластиночек.
Станцию нашпиговали огромным количеством оборудования позволяющим смотреть на звезды, столь нужные астрономам.
Моря, без которых не могли жить рыбаки и океанологи. Облака, циклоны и антициклоны, к которым были неравнодушны блюстители погодного порядка Земли метеослужбы.
«Каракатица», как в неофициальном общении называли эту станцию, на самом деле была нужна очень многим.
Если бы она, наконец, рухнула с орбиты и сгорела в атмосфере, то вряд ли бы на Земле и в обжитом космосе прекратилась жизнь.
Но выражение печали на лицах этих многих могло бы стать доказательством того, что ее все-таки любили, любят и, наверное, будут любить до тех пор, пока Земля не примет решение об окончательном ее демонтаже.
Николай закончил колдовать над компьютером, и сейчас задумчиво качался в кресле, отталкиваясь от рычага регулирующего тягу маршевого двигателя правой ногой.
Небольшая морщинка прорезала лоб.
Он думал о чем-то очень важном.
Возможно о своей работе в институте интеллектроники, возможно о конфликте с большим начальством, возможно об Ольге, девушке которую он любил нежно и трепетно, которая так долго его ждала, и никак не могла дождаться.
Николай стряхнул с себя оцепенение. Развел руки в стороны, сделал глубокий вдох, затем, упершись в подлокотники кресла, с треском отклеился от ворсистой подложки и поднялся к цепочке скоб на потолке.
Ухватившись за одну из них рукой, он легко толкнулся и плавно полетел по коридору. Наконец проголодался и он и несколько печеных картофелин из космического садика очень были бы кстати.