Мам, Морганы уже здесь! прошептала я.
Морганы всегда здесь, отозвалась она.
Я услышала, как тётя Конни передаёт сообщение:
Пруди, Флисси, Морганы здесь!
Кто бы сомневался! воскликнула тётя Пруди, но скорее по привычке: на эту ночь вражда между нашими семьями была поставлена на паузу.
Мы направлялись к нашему семейному дереву одному из старейших в парке, с двумя ветвями, растущими в разные стороны, и всего парочкой-другой молодых зелёных веточек. Ветви олицетворяли нас Морганов и Мерлинов.
Мои тёти Пруденс1 и Констанс2 занимали положение старейшин, хотя нельзя сказать, что они всегда были благоразумны и постоянны. И они сами точно не знали, кто из них самая старшая. Та, которая с преимущественно седыми волосами, это Констанс, а та, у которой всё лицо в морщинах, Пруденс. Они обе глуховаты и постоянно кричат.
Еще у меня есть тётя Фелисит3, это мама Мирабель, и она каждый октябрь уезжает от нас как можно дальше. Её что-то беспокоит, о чём у нас не принято говорить, но что гонит её от нас с наступлением октября. Каждый год тёти пытались удержать её дома, но всегда безрезультатно.
Наконец, моя мама. Пейшенс4. И она оправдывает своё имя. Мы все живём в слишком маленьком и ничем не примечательном доме, и одиннадцать месяцев в году мои тёти проводят в тоске и печали, а затем на двенадцатый сходят с ума. Не знаю, как моя мама всё это терпит, но эти сёстры-ведьмы определённо отличаются от обычных сестёр. Мои тёти зовут её Петти, а я мамой.
Меня вроде бы хотели назвать в честь тёти Темми Темперанс5 Мерлин. Она была пятой, финальной точкой в звезде ведьм Мерлин. Но Темми умерла в один из октябрей, и об этом мы тоже никогда не говорили.
И нет, мои тёти едва ли могут кого-то напугать. Но заставить сомневаться в их нормальности вполне.
Морганы составляли вторую ветвь нашей семьи. В хорошем настроении они просто грубят, в плохом наводят вселенский ужас. Их больше, чем нас, тринадцать, из-за чего тётя Конни им втайне завидует. Я почти их не знаю, но тёти их откровенно не переваривают. Мама, конечно, даже с ними вежлива, в отличие от той же тёти Пруди.
Мы зашагали по траве в сторону Морганов. Тётя Пруди с чувством топала своими большими резиновыми сапогами.
Мерлины! Звёзды не будут ждать! прогремел из теней напротив женский голос.
Знаю, знаю, осталось три минуты! пробормотала тётя Конни. И сказала уже громче: Морганы, добро пожаловать.
Наши семьи никогда не здороваются друг с другом как нормальные люди.
При нашем приближении лица Морганов расплылись в одинаковых гримасах отвращения. Им не хотелось здесь находиться, тем более с нами. При виде них меня всегда пробирает дрожь. Они всегда неподвижны как статуи, но от них так и веет нетерпением.
Хм, хмыкнул откуда-то из теней тот же голос. Ваш маленький парк сойдёт. Хотя, разумеется, место величайшей силы всё ещё под нашей неустанной охраной.
Октябрьская магия пробуждалась, только когда мы собиралась все вместе, поэтому на эту одну ночь Морганы и Мерлины, встречаясь на нейтральной территории, были вынуждены терпеть друг друга. В прошлом наши семьи собирались на обрывах, болотах, под мостами и всё в таком же духе, но сейчас нашим основным местом был этот «маленький парк», потому что в свои парки Морганы нас не пускали.
Надеетесь на Первый октябрь? спросил голос, подразумевая меня.
Мамин Первый октябрь случился, когда ей было одиннадцать. У тёти Пруди в девять лет. Как я понимаю, у каждой ведьмы это происходит в свой срок. Тётя Конни последние два года надеялась, что я наконец стану одной из них, но магия будто намеренно её злила, держась на расстоянии.
Я посещала эти сборы каждый год, но до этого Морганы никогда не обращали внимания на ещё одну маленькую колдунью, маячившую за спинами старших из своего ковена. Тётя Конни подтолкнула меня вперёд, и я смогла увидеть всех тринадцать Морганов. Они все были заметно выше нас. Самая младшая девочка примерно моего возраста тоже была на голову выше меня. Она открыла рот, будто собиралась обратиться к ведьме с громовым голосом, по всей видимости возглавляющей их ковен. Я перевела взгляд на неё:
Здравствуйте э-эм мисс Морган?
Минуту ведьма молча обозревала меня с ног до головы с высоты своего немаленького роста. Её глаза были холодны, уголки рта растянулись в кривой усмешке, и она производила впечатление человека, требующего обращения «ваше величество». У неё была неестественно прямая спина, из-за чего она походила на строгую директрису. Как почти у всех в её ковене, у неё были тонкие, брезгливо подрагивающие губы, высокий лоб и подвижные высокомерные брови. Она уставилась мне в глаза с цепкостью лазерного прицела, и под её пристальным взглядом меня охватила робость.
Можешь звать меня тётей Морган, сказала она, не меняясь в лице.
Тётя Конни пихнула меня локтем в бок, и я послушно ответила:
Надеюсь, сегодня я официально присоединюсь к ковену, для меня это станет огромной честью.
Тётя Конни взглянула на свой таймер, сощурилась на звёзды и кивнула. Настал час двум ветвям нашей семьи объединиться.
Морганы, как по негласному приказу, направились к нам.
Все ведьмы стали кругом и вытянули руки, как делают товарищи по команде перед началом матча. Моя кузина Мирабель, оказавшаяся напротив меня, при этом протяжно вздохнула, и высокомерные брови тёти Морган взлетели на лоб. Мама слегка толкнула меня, призывая тоже вытянуть руку.
Простите, прошептала я, ткнув пальцами в чью-то ладонь. Потом кто-то шлёпнул меня по кисти, и мой взгляд заметался по кругу в поисках того, кто пытался меня из него выдавить.
Младшая Морган та самая, что едва не прервала нас раньше, моя высокая ровесница изогнула брови и с самодовольным видом опустила ладонь поверх всех остальных. У неё были две коротенькие косички, выбившиеся из них волосы окружали её голову небольшим облаком, и ужасно снисходительный нос. Она мне ухмыльнулась, после чего задрала голову и во все глаза уставилась в небо.
Все в кругу подобрались и замерли, а затем как один приподняли руки, образовав конус.
Я подняла голову. Небо над нами расчерчивала чёрная паутина почти полностью облетевших веток. В это время года на смену листьям приходило нечто другое магия.
Звёзды знают, сказала тётя Морган.
Звёзды знают, повторили все остальные, и впервые я тоже это почувствовала. А затем и увидела.
Они падают! ахнула я, и мама на меня шикнула. О звёзды!
Потому что это были самые настоящие звёзды, и, падая к нашим поднятым рукам в туннеле из света, они становились всё меньше и меньше.
Магия окатила нас светом, и впервые я ощутила её чарующее покалывание. Крошечные лучики лились по нашим рукам и обвивались вокруг нас. Я будто оказалась внутри облака из нежнейших лепестков и невольно заёрзала, чтобы их смахнуть, но мама положила руку мне на плечо, удерживая.
Магия покрыла как конфетти головы и плечи собравшихся ведьм и замерцала как кристаллическая перхоть. За конусом из рук я едва могла разглядеть тётю Морган, но она определённо светилась ярче остальных, как если бы свет был железными опилками, а она магнитом. Магия тянулась к ней, концентрируясь на её голове и в районе сердца, и, хотя могло показаться, что звёздочки, попав ей на кожу, гаснут, на самом деле они медленно погружались в неё.
Затем я опустила глаза и увидела, что моя грудь тоже сияет, покрывшие её звёздочки переливаются и, вспыхнув, исчезают во мне.
Не знаю, сколько мы так простояли, впитывая пролившуюся на нас магию, но в какой-то момент все в кругу одновременно выдохнули и опустили руки. Мою кисть всю кололо, плечо ныло.
Ах, старая подруга, как нам тебя не хватало! сказала тётя Конни, впервые за весь год выпрямляясь под громкий хруст каждого позвонка.