Папа куда-то поспешно вышел. Горячий спор затевается у няни с Федей. Ваня молчит и припоминает что-то.
Через полчаса, когда папа поспешно опять проходит через залу, Федя кидается к нему.
Узнали, папа, узнали! Ваня вспомнил, кричит он. Греки завоевали у турок Константинополь и назвали его Царь-градом, тогда Ольга и крестилась.
Ну да, да. Ведь я же вам говорю. Константинополь и Царь-град все равно одно и то же только маленькая разница есть
Какая же?
После, после Мне некогда.
И папа поспешно выходит.
«Сам-то ты, батюшка, должно быть, получше Вани именины-то справлял, когда учился, думает няня про себя. Да и рожденья, я чаю, не позабывал тоже».
Через минуту в доме суматоха. Приехала очень важная особа. Она величественно входит в гостиную, встречаемая мамой и папой. Она изволит садиться и, проглотив аршин, любезно говорит маме, что не заметила ее на прошлом большом бале. Папа человек подначальный этой особе, поэтому мама рассыпается и вертится перед ним, как бес перед заутреней. Особа желает видеть детей. Папа кидается в детскую, натыкается на Андрея, едва не падает, ругает его мимоходом и велит вести детей в гостиную. Няня, поправив чепец, как овец гонит их гурьбой. На пороге встречает их папа, но, завидев Ваню, останавливает шествие.
Нет, нянюшка, вы этого болвана приберите в детской. Он еще мне беды какой наделает со своей молчанкой.
Папа берет девочек и Федю, вводит их, представляет, улыбается и, вертясь, нещадно возит ногами по полу.
Особа милостиво ухмыляется.
По стопам отца? говорит она Феде.
Федя не понимает и молчит. Папа и мама встрепенулись. Особа все ждет. Федя все молчит.
В гусары или в уланы?! объясняет особа. Федя меняется в лице, но, опустив глаза, упрямо молчит. Мама и папа рады бы влезть оба зараз в кожу Феди, чтобы отвечать. Но это невозможно, и особа ждет опять, а Федя все молчит, как убитый. О ужас!
Он очень робок оробел ввязывается папа. Детям велят выйти. Они тихо отправляются.
Ну, няня, в другой раз и меня без Вани не возьмут. Я больше его молчал, и всегда буду так делать. За что они его прогнали? Он не хуже нас.
Няня, узнав обо всем, уговаривает Федю. Ее внутренне глубоко обидел папа; она рада, что Федя отомстил за брата, который, остановленный на пороге, ушел прямо к себе и заперся; но все-таки няня уверяет ребенка, что нехорошо делать родным на смех.
Я, няня, не на смех, восклицает удивленный Федя. Я только хочу, чтобы нас обоих брали всегда, или и меня оставляли с Ваней.
Но за обедом, к пущей горести именинника, Федя сидит без пирожного.
Глава 5
Уже вечер. Дети бегают и играют в зале, освещенной двумя стенными лампами. Ваня тоже развеселился и ловит сестер. Изредка все они останавливаются и прислушиваются к шуму проезжающих карет. Наконец, одна из них смолкла у ворот, и дети видят на дворе два двигающиеся к подъезду фонаря.
Надя, Саша! кричат они и выглядывают в переднюю, Они! они!
И вся гурьба кидается в переднюю. Расфранченная горничная, ливрейный лакей и камердинер папы, Андрей, раздевают мальчика лет 10-ти и девочку, ровесницу Вани. Целая куча: платочки, наушники, теплые сапожки, муфты, салопы, фуфайки, меховые боа, все скопляется на дубовой скамье передней. Можно подумать, что не двух, а десяток детей привезли в них. Разоблаченье еще не кончилось, а уже крик:
До каких пор? Когда за вами приедут? Кто?
Мама сама приедет к твоей маме, говорит кокетливо одетая Надя.
Чудо, чудо! подымается крик. Стало быть, надолго?
Мама с Аннетой на бал поедут в 12 часов.
Все бегут в залу.
А у нас новые лошади! говорит Саша, страшный хвастун и корчащий большого человека. Папа три тысячи за них дал!
Но Ваня и Федя с ним не очень дружны. Он постоянно рассказывает про себя и своих, очень груб с их няней, говорит, что она мещанка, и беспрестанно кричит, все у всех отнимает, ломает, дерется и сам же пойдет потом жаловаться. Когда у него спрашивают новые знакомые дети, как его имя, он, вместо «Саша», отвечает: le prince Alexandre Oubinine. Отец его, князь Убинин, важное лицо.
Сегодня утром, продолжает Саша, к маме бедные приходили, какая-то женщина и две девочки. Какие они смешные, пугливые. Мама говорит, что они совсем des sauvageons!.. (дикарки (франц) А когда они ушли в девичью чай пить, то в гостиной мама курить велела, потому что ужасно дурно пахло.
Они прежалкие были, вступается Надя. Грязные, в больших башмаках, и салопы совсем худые. Я одной даю мою куклу старую, Лизбетту, ты знаешь, Катя?
Как? Да ведь ты очень любила Лизбетту?
Мне очень жалко стало, добрым голосом говорит Надя. Ну, я старшей даю Лизбетту, а она, вообрази, прячется от нее за юбки матери.
Она верно никогда кукол больших не видала и испугалась, хохочет Саша.
Ты, Саша, всему хохочешь. Все говорят, что ты злой! Вот что! нравоучительно и укоризненно говорит Надя брату.
А ты в девичьей все сидишь с девками. Это даже мама говорила и сердилась, злобно произносит брат. Хороша княжна! В девичьей! добавляет он вчера слышанные от отца слова.
Дети отворачиваются от него к Наде. Они все не любят Сашу, потому что у него даже голос злой. Все идут к маме.
Матушка, говорит приехавшая горничная няне, не подпускайте вы княжну нашу к окошкам. Все они кашляют. Мамзель проклятая их простудила.
Отчего это их с вами прислали? допытывается няня. Мамзель-то что же?
Да так! многозначительно улыбается расфранченная горничная. Она, кажется, отходит Нынче утром с княгиней повздорили
Да что ж такое? за что?
Не знаем-с! ухмыляется горничная, она очень дурно с княжной обходилась. А уж сами знаете, наша Надежда Николаевна как есть андел. Редкий ребенок. Совсем не похожа на княжеское дитя, ни гордости этой нету, ни чванства. Ну, а мамзель с ними не ладила, особливо за уроками Ну, княгиня нынче ее и распекала, а она отказалась. Не хочу, говорит, оставаться, грубить стала.
Да ведь они с вашей старшей барышней приятельницы большие?..
Горничная насупилась.
Ну, княжна Анна Николаевна сами изволите знать нрава крутого. Повелевать любят, а эта мамзель Луиза все им потакала и всякие подлости около них делала. Ну, княжна и дарила ее всем. А я, матушка, что ж, не завидую. Я княгиней много обласкана. А должна сказать правду. Я за 7 лет от Анны Николаевны ниточки экой не видала, а не то, что платьица, али чего другого А мамзель эта, матушка, приехала к нам, у нее один худой сундучишко был. Просто срам! Хуже нашей сестры; уж на что мы, горничные девки, а и у нас именьице кой-какое есть. А теперь, матушка, три сундука битком набиты милостями господ, да княжны. Будет съезжать, четвертый прикупит в Гостином дворе: в трех не вывезешь всего добра. Ей-Богу с! А уж скряга какая! Раз, об святки, наряжались мы промеж себя. Вот и пришла я к ней увальку попросить надеть
Дети вбегают в залу. Расфранченная горничная шепчет и, раскланявшись с няней, подходит к Наде.
Княжна, я домой поеду-с. Не прикажете ли маменьке что сказать?
Нет, Анюта, ничего. Погляди только, чтобы папашина собака игрушки не испортила.
Извольте, моя ненаглядная! Нарочно с работой буду сидеть в детской.
Горничная целует руку у Нади и, поглядев на Сашу, прибавляет грубо:
А уж вы, ваше сиятельство, взлохматили себе волосики на головке. Точно наш портной деревенский Алеша. Право! А еще князь!
Саша краснеет, как рак. Дети смеются. Горничная прощается со всеми, у девочек целует ручки и, не обращая никакого внимания на Сашу, выходит в переднюю, где разговаривают и тихо хихикают лакеи дома с приезжим.
Иван Иваныч, обращается она к ливрейному лакею, поедемте, мне еще княгиню на бал одевать.
Ну, поспеет еще. А я вот про мамзель-то им рассказываю Ну-с, я вот эфто и заприметил, обращается он опять к Андрею. Как она только за угол, а этот офицер уж ждет; сейчас извозчика, пролетку и марш куда-то. И все значит в одну сторону! Так ты, думаю, князя надуваешь, на его деньги с офицерами шляндаешься да дебоширничаешь! Хорошо! Вот мы-с и порешили меж собой князю открыть ее надуванье. Я это его вчера раздеваю, и эдак, знаете, тонким манером и говорю: «Что я, мол, ваше сиятельство, ваш верный завсегда слуга, и по гроб моей жизни милости ваши не забуду, но мамзель эту самую на угле с офицером видал многие разы» Как это он вскочит с дивана, как был на босу ногу. Побелел весь лицом. Руки трясутся!