Оружие третье: химиотерапия
Как ни странно, на протяжении многих веков химики и медики терпеть друг друга не могли. Выдающийся английский врач XVII века Уильям Гарвей, первым правильно описавший свойства крови и систему кровообращения в целом, называл химиков «самыми бесстыжими, невежественными, напыщенными, жирными и тщеславными людьми на свете».
Однако третье по важности оружие против рака возникло именно на стыке медицины и химии.
«Одна только доза делает вещество ядом или лекарством», утверждал когда-то Парацельс, и спустя века его суждение еще раз подтвердилось. В годы Первой мировой войны Германия печально прославилась испытаниями смертельного газа иприта. После войны химическое оружие было запрещено, однако производить его не перестали. В 1943 году грузовой корабль ВМФ США «Джон Харви», стоявший в итальянском порту Бари, попал под немецкую бомбардировку. «Харви» взорвался, и над городом поднялось удушающее облако горчичного газа, запасы которого тайно хранились в трюмах корабля.
Военный врач Стюарт Фрэнсис Александер, обследовавший пострадавший экипаж, обнаружил любопытное свойство: горчичный газ, помимо прочего, поражал костный мозг, но уничтожал в нем только один вид клеток белые кровяные тельца. Выходит, на разные клетки организма можно действовать избирательно?
Так родилась химиотерапия.
Рак политическая проблема?
Джимми и другие
Отцом современной химиотерапии называют американского врача Сидни Фарбера (19031973), создателя первых химиотерапевтических препаратов на основе фолиевой кислоты антифолатов. В истории борьбы с раком, однако, чрезвычайно важны не только научные, но и общественные заслуги Фарбера.
Сегодня общественное внимание к проблеме рака кажется обычным делом, но в середине XX века все было иначе. Рака не просто боялись этот страх был молчаливым.
В начале 1950-х годов Фанни Розенау, общественная деятельница, сама страдающая раком, решила дать объявление в The New York Times о группе поддержки женщин с раком молочной железы. Ей с трудом удалось дозвониться до редактора, который, выслушав мисс Розенау, ответил: они не могут опубликовать на страницах своего уважаемого издания какой-либо текст со словами «рак» или «молочная железа».
Счастливым случаем стало знакомство Фарбера с лидером благотворительной организации Variety Club Биллом Костером. Вместе они решили открыть фонд по борьбе с детским раком и для этого провели одну из самых впечатляющих пиар-акций в истории.
22 мая 1948 года героем радиопрограммы NBC «Правда или последствия» стал мальчик Джимми, лечившийся от лимфомы (на самом деле ребенка звали Эйнар Густафсон; имя заменили более привычным американскому уху). Ведущий связался с Джимми в прямом эфире и стал расспрашивать мальчика об увлечениях. Как и многие мальчишки, Джимми-Эйнар любил бейсбол, но вот беда в его палате не было телевизора. Каково же было удивление мальчика, когда прямо во время эфира в палату один за другим стали входить игроки его любимой команды Boston Braves
Тысячи слушателей были растроганы до слез. Призыв ведущего жертвовать деньги в фонд исследования детского рака не пропал зря: трансляция принесла четверть миллиона долларов. Фонд по борьбе с детским раком сразу был переименован в «Фонд Джимми».
Новый Манхэттенский проект?
Верной помощницей Фарбера в пропаганде лечения рака стала влиятельная бизнес-леди Мэри Ласкер. Она убедила сотрудников популярнейшего в США журнала Readers Digest начать серию статей о диагностике рака. Публикации вызвали широчайший резонанс, к делу подключилась и другая пресса.
Американское онкологическое общество под руководством Ласкер и ее мужа стало эффективнейшей пропагандистской машиной, устраивающей сборы средств, распространяющей тысячи листовок, плакатов, устанавливающей в общественных местах коробки для пожертвований. В 1944 году было собрано $800 тысяч, в 1947-м уже $12 млн. Активисты движения с гордостью называли себя ласкеритами.