С холодным кофе в руке я перехожу улицу к антикварной лавочке «Бурное прошлое», открываю дверь и переворачиваю табличку: «ОТКРЫТО». Я на ходу включаю свет и ставлю сумку за прилавок.
К счастью, ванильный кофе со льдом намного вкуснее моего тоста. Я устраиваюсь за прилавком и листаю журнал, оставленный там моей мамой. Предсказать, сколько будет в магазине покупателей в тот или иной день, невозможно. Иногда тебе некогда присесть, а иногда ты словно умер для целого мира. Моей маме повезло: ее магазинчик настолько популярен, что люди из города приезжают сюда в поисках уникальных вещей для своего дома.
Мой телефон вибрирует, приняв новое сообщение, и я хватаю его на случай, если это мама просит меня что-то сделать.
Это Лорен. Она улыбается, тянет вверх два пальца, ее глаза защищают микроскопические солнечные очки. Позади нее блестит океан. Она на неделю уехала в отпуск, скоро к ней присоединится и Калеб. Моя мама тоже говорила о том, что, возможно, мне следует куда-нибудь ненадолго съездить. Она видит, что все мои друзья разъезжаются в отпуск, и, по-моему, ее гложет чувство вины. Но я ей сказала, чтобы она об этом не беспокоилась. С деньгами туго, и я не хочу, чтобы она зря потратила доллары на легкомысленную поездку. Она эту тему оставила и больше не поднимала.
Я: «Надеюсь, вы там повеселитесь!»
Лорен: «Хочу, чтобы ты была здесь!»
Я: «Я тоже».
Я уверена, что на пляже было бы весело, но втайне я рада быть здесь. Дом вот место, в котором я хочу находиться. Там, где мне нужно находиться. Кроме того, куда бы я ни поехала и что бы ни делала, кошмары настигнут меня везде.
Глава тринадцатая
Рыбачь![1] говорит Форрест, и я беру со стола еще одну карту и пялюсь на дикое количество карт в моих руках. Либо я не умею играть в эту игру, либо Форрест забыл правила, либо маленький дьявол жульничает.
Судя по его застенчивой ухмылке, верным является последний вариант.
В двери гремят ключи, Форрест бросает свои карты, и хотя их у него гораздо меньше, чем у меня, они рассыпаются в разные стороны.
Папа! Он бежит в холл, его ножки стучат по полу. Я беру его карты, добавляю их к своим и складываю все обратно в коробку.
Эй, приятель, скучал по мне? слышу я голос Тайера.
Да! Ты принес мне пиццу?
Она у меня в руках.
Ты лучший папа на свете.
Форрест проносится через арку гостиной и мчится на кухню, сжимая в руках свою личную пиццу от Pizza Hut.
Я поднимаю с пола плед, складываю его и возвращаю на спинку дивана. Тайер прочищает горло и прислоняется к арке. Каштановые волосы спадают ему на лоб, и не ровными прядями, как пытались добиться многие мальчики, с которыми я ходила в школу. У него на голове сплошной беспорядок, и мне это нравится.
Я хватаюсь за грудь и притворно ахаю.
А где моя пицца?
Он тихо посмеивается и потирает тыльную сторону ладони.
Голубь украл.
Чертовы почтовые голуби, цокаю я языком, им нельзя доверять.
Что правда, то правда. Непринужденно подыгрывая, он пожимает плечами. Они работают на правительство.
Я вскидываю руки в притворном разочаровании.
Надеюсь, голубю понравится моя пицца.
Я спрошу его, если снова увижу.
Его? Я выгибаю бровь. Откуда ты знаешь, что это была не голубка?
Могла быть и голубка, признает он и заходит в комнату. Спасибо, что присмотрела за ним.
Я отмахиваюсь от его благодарности.
Нет проблем. Он достает бумажник, извлекает немного наличных и передает их мне. Спасибо.
Он едва заметно кивает.
Салем! зовет с кухни Форрест. Тебе обязательно идти домой?
Я бросаю взгляд на Тайера.
Могу ненадолго задержаться, шепчу я на случай, если Тайер захочет, чтобы я ушла. Я его пойму, если он предпочтет побыть со своим ребенком наедине.
Он пожимает плечами.
Оставайся, если хочешь.
Хорошо, говорю я громче, чтобы Форрест меня услышал, я останусь еще ненадолго.
Час спустя я обнаруживаю себя свернувшейся калачиком на диване Тайера с миской попкорна. Форрест сидит по одну сторону от меня и прижимается ко мне своим маленьким тельцем, Тайер по другую, стараясь соблюдать правило шести дюймов[2].
В телевизоре фильм Санта Клаус. Очевидно, Форрест обожает рождественские картины и с удовольствием смотрит их, несмотря на то, что сейчас июль.
Папочка, спрашивает он, хрустя попкорном, как ты думаешь, я в списке непослушных мальчиков или хороших?
Точно хороших, кивает Тайер, но это в любой момент может измениться. Вот почему тебе всегда следует вести себя наилучшим образом. Санта непрерывно за тобой наблюдает.
Это правда, соглашаюсь я.
Форрест смотрит на меня, вытаращив глаза, а на экране телевизора Тим Аллен взбирается по лестнице в своих боксерах.
Ты когда-нибудь бывала в списке непослушных? Он и правда дарит плохим детям уголь?
Мне нравится, что Форрест не ждет, когда я отвечу на первый вопрос, и сразу задает второй, как будто автоматически предполагает, что в какой-то момент я числилась в списке непослушных.
Я качаю головой.
Нет, я всегда была в списке хороших.
Он хмурится, удрученный тем, что не получил должного ответа на свой вопрос.
Ты знаешь кого-нибудь, кто был в списке непослушных? предпринимает он очередную попытку.
Нет, извини.
А как насчет
Я думал, ты хотел посмотреть фильм? вмешивается Тайер.
Да! с энтузиазмом отвечает Форрест.
Тогда почему не смотришь?
О, точно. Мальчик переводит взгляд на экран телевизора. Гостиная у них в гораздо лучшем состоянии, чем кухня. Двери отделаны, стены покрашены, а диван на вид совершенно новый. Тайер даже установил над камином телевизор.
Тайер тянется за попкорном, его пальцы задевают мои. Наши взгляды встречаются. Я первая отворачиваюсь и смотрю на попкорн. Он отодвигается от меня еще на пару дюймов. Теперь нас отделяет почти целый фут.
Гм-м, интересно.
Я заставляю себя сосредоточиться на фильме, а не на мужчине рядом со мной.
По ходу вечера попкорн перемещается на кофейный столик, а голова Форреста ложится на мои колени. Ребенок тихо похрапывает, но ни Тайер, ни я не предпринимаем ни малейшей попытки остановить фильм и встать. И вот финальные титры, а Форрест по-прежнему в отключке. Мои пальцы лениво скользят по его волосам.
Тайер со стоном встает и вытягивает руки над головой, обнажив гладкий, мускулистый брюшной пресс, сильно загоревший от долгого пребывания на солнце.
Хватит пялиться! Он практически твой босс! И намного старше меня. Но насколько, я точно не знаю.
Сколько тебе лет? выпаливаю я.
Тайер растерянно смотрит на меня.
Тридцать. В следующем месяце исполнится тридцать один. А что?
Ничего, хриплю я. Тринадцать лет разницы, почти четырнадцать. Это даже не десятилетие, а больше.
Мое лицо вспыхивает от этих мыслей, но если он и замечает, то виду не подает. Он наклоняется, чтобы взять Форреста на руки, случайно касается моей руки, смотрит на меня и бормочет:
Прости.
Надеюсь, он не замечает дрожь, которая пробегает по моей спине.
Ничего. Я заправляю за ухо прядь волос, встаю и хватаю миску с попкорном.
Тайер уносит Форреста вверх по лестнице. Я выбрасываю остатки попкорна в мусорное ведро и ополаскиваю миску в раковине в ванной комнате на нижнем этаже, поскольку на кухне ее пока нет.
Я иду к двери, когда Тайер спускается. Он приглаживает волосы, вид у него усталый.
Уходишь? Я киваю. Спокойной ночи. Я поджимаю губы, думая о том, как редко мне удается хорошо выспаться. Он замечает выражение моего лица и добавляет: Может, тебе удастся поспать.
Может, эхом отвечаю я. Шанс есть всегда.
Глава четырнадцатая
Пронзительный крик будит меня в восемь утра. Кошмары меня в эту ночь не мучали, но лишь потому, что я до четырех утра не ложилась спать. Веки тяжелые, глаза не хотят открываться, но я заставляю их это сделать.
Господи, вот ты заноза в заднице! Крики возобновляются.