Татьяна Чекасина
Батальонная любовь. Маленький роман
« Чтобы, испытывая желание, она пылко отдавалась любовному наслаждению и оно пронизывало её насквозь»
Марон Публий Вергилий(«Георгики». «Земледельческие стихи»)
« и завидовать мёртвым»
(из библейских пророчеств)
© Оформление. ООО «Издание книг. ком», 2023
© Татьяна Чекасина, 2023
Об авторе
Татьяна Чекасина писатель-реалист, работающий в великой традиции русской и зарубежной литературы. Её интересуют, прежде всего, тайные, тонкие движения души человека, именно они и исследуются на страницах её книг, написанных захватывающе, современным ярким языком художественной литературы с использованием широкого спектра образных средств.
Каждое произведение это целый мир, и происходящее может находиться в любой плоскости, на любом пространстве; и персонажи, соответственно, совершенно разные, живущие разнообразной и очень динамичной жизнью.
Пролог
Огненный шар упал рядом с ней в Казахстанской степи Жаром тянуло от него. Рыжий-рыжий жар Золотое свечение. «Я счастлива» «Пока нет» «Но можно ли быть ещё счастливей!»
Когда её находят, никакого шара. Никто не верит: голоса?! Ты перегрелась, идя без шляпы из Кызыл-орды в Кызылжар»
1. Звёздочка слетела
День яркий, апрель.
Мы с Кукурузовой работаем.
Входит Дуськова. А с ней главный предмет будущих догадок.
Накануне информация: дают кадр, вроде, генеральская дочь
Лёка Воробьёва! тонко, но громко лёлёкает новенькая.
У нас приняты полные имена, воинские звания, у кого имеются.
Облик кукольный. Лицо молочно-фруктовая смесь. Кудри антенны. Тряпки провоцируют у других косоглазие. Духи дуновение лёгкой грозы. Немного, и в «спецчасти» (так именуют кабинет) радуга.
Работа с пунктуацией, орфографией, я, как гувернантка.
На стол, утром отмытый целой ротой, кладу бумаги:
Видите: ди-сло-ка-ция, де-мар-ка-ция, ре-ко-гнос-ци-ров-ка
А кто-то пишет неверно? удивлённое дитя.
Длина и колер ногтей ввергают меня в лёгкую оторопь.
Кукурузова пыхтит:
Хорошо нигде не работать?
О, да! кивает, как иностранка.
И я бы дома на диване, да денег нет.
У Лёки недоумение: она в трамвае и пристаёт пьяный.
С пятнадцати лет нелёгкий труд почтальона. Техникум, университет
А целина, Казахстан, напоминаю о главных подвигах.
На целине я трактор водила, с небрежностью аса. Школу одолели?
Да-да-да! И в некий «автоматический» режим
Так отпадает «тема труда», но впереди другие Нам неведомо, с кем имеем дело. Молодая, не образованная. Мы немолодые, научим. Родные дети натерпелись от нас немало добра. А тут второе дыхание: даём рекомендации «общему ребёнку». К концу дня работает, как мы! Наверное, пятёрка по русскому. Я отбарабанила три года преподавателем.
Вторая тема: внешний облик. Мы одеты в старо-безобразные юбки и кофты. И головы отвратительные. У Кукурузовой мелкие кудряшки вокруг огромного лица, у меня тугой хвост, голова, как лысая. Никакого макияжа. На территории воинской части любая на виду. Лёка кивает: «О, да!» На другой день юбка `уже, глаза эффектней, волосы фейерверк. Серьги ненормальной длины с египетской богиней!
Начальник штаба майор Анатолий Иванович Звягинцев наша подружка. За окном лето. «Вывези на природу!» «Есть». Автомобиль минует город. И вот мы под дубом в неприглядном белье. «Подружка» поодаль, выкатив брюхо. Отдохнём и обратно.
Это Нефертити?
Другие офицеры немы. Такого не бывало никогда. «Никогда», как Воинский Устав.
Врубаю «учительскую» улыбку (тема духовного бытия):
Наверное, танцульки на уме, фильмы индийские? Так убиваем время?
Лёка прикрывает рукой лицо.
Рекомендую литературу: «Как закалялась сталь» Николая Островского, Макаренко «Педагогическая поэма»
О! Благодарю! и хохот (некий «автоматический режим»).
Цирк! Одним с метлой на арене, другим под куполом. Мы в тревоге: ладно бы генеральский ребёнок, ненормальная, с Луны.
Дневник
Я гомункулус в колбе. Дзинь! передо мной ландшафт. Напоминает гогеновский. Толкование вдовы: посуда бьётся и во сне к счастью. «Разбилась реторта»! Ашот Меружанович о сенсорной недостаточности Наконец-то найден выход.
Мы с Кукурузовой «докладаем» друг другу. Новенькую как глухонемую не берём во внимание.
Зарраза, номера на руках! Ранним утром в Дом книг. Народу! Я триста двадцать пятая! Бегу отправлять в школу Димку. Он время не теряет: на новом ковре гуашь. Давай отчищать, номер стёрла, но вот цифра «три»! Бегу обратно. Моя очередь у прилавка (крайние на улице). «Номер не полный!» И не пускают!
Не вышло у неё подписаться на многотомную Всемирную литературу. Шикарное издание.
В другое утро выйдет! А у меня Бегу к открытию в молочную. Мне солёного. А продавец: «Я несолёного отрезала!» Мол, бери, а то никакого!.. К директору! Наконец, масло куплено!
Увлеклись, а девушка не глухонемая: на лике фарфоровом (маска театра Кабуки) эмоций нет. Но флюиды! Я, когда-то отличница по «диамату», готова верить в парапсихологию.
Вы открываете иногда «Литературную газету»? вряд ли (не «Весёлые картинки»)
Выщипанные брови немного вверх.
О «телефонах доверия»? Как инсулин для диабетика, чтобы не оказаться в коме
В какой ко-ме? впервые не хохот, не «автоматический режим».
Психологической. Мы говорим друг другу о неприятном. И вам предлагаем
На лице, картонном от тупости (неверное определение!), нечто горькое, родное мне (муки мамы, мои недомогания, не говоря о детских болезнях детей). Но доля минуты:
Ах, благодарю! Хохот.
Какой у неё «негатив»! Но напрасно «не берём» «во внимание»!
Мы не только выправляем ошибки в бумагах (пунктуация и орфография). Мы для коллектива не телефон, а «кабинет доверия»! Процедуры для дур на темы: «Муж-пьяница» или «Муж-гуляка». Жена такого мужа выходит на работу в слезах, тихих, а то и буйных: не одинаковы и характеры, и глубина пьянства или загула. Но одинаково кидаются к нам, в «спецчасть». Остальная канцелярия в бывшей казарме. А мы отдельно. Лампу в морду и «докладай», как говорит комбат.
С воем благоверная лейтенанта Подзаборина. И «докладает»: в выходные она с детьми у мамы. А его в квартире на ключ, дабы не мог купить бутылку. Но он балконами к соседу На обратном пути (не эквилибрист) на перилах. Вызов пожарных.
Он говорит: «Я пью, как другие».
Мы с Кукурузовой в этот момент наркологи:
Другие не ходят по балконным перилам!
и по карнизам
В итоге у неё более крепкая аргументация. Уходит ободрённой.
Капитанша Ухарева:
Утром майка на правую, а вечером на левую! У любовницы раздевался! Отравить курву, и в Мелитополь
Не травить, а на юг с детьми!
Он и в то лето берёт увольнительную, и к вам
Детей любит, милеет Ухарева.
Батальон проходной двор. Старожилов мало. Молодые, окончившие военные училища, и те, кто с дальних окраин, первое время идеальны. «Глядят в загранку», в «зэгэвэ»[1]. Но не все туда глядят долго. Преграды на боевом пути: водка и дамы. Иным нет ходу. И тем, кто оттуда (как правило, они щёголи, но печальные). Кто-то веселеет, кто-то никогда. И плывут мимо нашего внимания, вплоть до отправки в отдалённые гарнизоны (Чирчик, а там и Кандагар)
«Клиентки» уходят в канцелярию к пишущим машинкам Мы с Кукурузовой выправлять для них оригиналы. Довольны, но не так От Лёки (инопланетный объект) дуновение критики. Она вверху, мы в яме.
Дневник
О, новые лица! Меня явно принимают за кого-то другого, нечто гоголевское. И нет ответа на патетику Милки: К чему тебе этот батальон!
Первое мая, пикник. Жухлая трава и новая, зелёная. Ожившие деревья. Берёзовый сок для запивки водки. На раскинутом брезенте крутые яйца, куры, домашние соленья
Мы с Кукурузовой на бревне (театральная ложа).
Морковников один, одинокая Лёка.
Какая звёздочка в «спецчасти»!
Не на вашем погоне, товарищ командир! «Капитан, никогда ты не будешь майором», перекрикивает магнитофон.