Татьяна Чекасина
Чистый бор. Повесть
© Татьяна Чекасина, 1983
© Спорт и Культура, 2023
Об авторе
Татьяна Чекасина в литературе работает давно и на очень высоком уровне. Но повесть «Чистый бор» стоит немного особняком от других произведений писателя. Это не урбанистическая, рубленая проза, экспрессивная и мощная, какая присуща этому автору. Здесь можно заметить мягкость, неторопливость деревенской прозы. Персонажи вообще не такие, какими наполнена современная бульварная коммерческая литература. Это типичные персонажи русской классической традиционной прозы, построенной на великих человеческих ценностях, которые соответствовали социальному строю, характерны для периода советской власти. Именно этот временной период и описан в повести «Чистый бор» со всеми его достоинствами и недостатками.
Глава первая
Человека этого никто не заметил. Но он и не хотел, чтобы его кто-то заметил, да остановил и отговорил. Он шёл уверенно, будто цель, к которой приближался, была элементарной. Но, свернув на кривую тропу, начал выглядывать того, кто бы его отговорил. Ни души на улице, далее тупик с вагонами. И куда идти в улицу или в тупик?
Пошёл улицей, на дороге навоз: у столовой лошадь, впряжённая в телегу, на которой ничего нет. Дверь в кухню открывается: возница с пустой тарой. Нагромоздив у крыльца, охлопал от заноз рукавицы и нет его. Человек ждал этого. Воровато ухватив один ящик, метнулся к тупику.
Вагоны лязгнули. То, что хотел решить днём, решил. И вот он между двумя пакгаузами. Уголок мал, но ящик входит. Встав на него, вытянув из брюк ремень, ловко набросил на крюк водостока. Перед ним грубо выкрашенная белым стенка уборной. Отвернулся. И ничего не увидел, кроме поезда с брёвнами; никакой надежды, что сдвинется и откроет просвет. Просвета не было.
С недоумением услышал гудок подъёмного крана. Не гудок, стон. И вдруг из громкоговорителя:
« Будет людям счастье,счастье на века,у советской властисила велика!»Человек сунул голову в петлю, шапка упала. Какие-то мгновения, и он не на земле, а над землёй, рядом оттолкнутый ногами ящик.
Срочный вызов (Шрамков)
Звонок непонятный: «для решения вопроса» Помехи на линии, как вой ветра, но уловил: «чтобы не прерывать процесс». Крикнул: «Буду!»
Он отвёз в Надеждинск Ираиду с надеждой: там и без него в курсе, как её лечить.
Мастера нет в кабинете, в приёмной кивают:
у директора.
Мне только заявление
Секретарь давит кнопку на селекторе:
Леонид Сидорович, тут Шрамков
Из динамика:
Пусть войдёт
Такая моментальная реакция немного удивляет. Войдя, здоровается с обоими: и с директором Паршиным, и с мастером Позднышевым.
Николай, хотим тебя отправить в командировку. Ехать завтра.
Спасибо, но я не могу. Вот заявление. И о больнице.
Жаль, директору и вправду жаль.
Выйдя из конторы, сел в автобус, где только его не хватало.
Заболела жена в том году в январе. А в мае
Не хотелось думать про май. Он не дома, с другой женщиной, а в это время в Улымской больнице останавливают Ираиде кровотечение.
Летом никаких недомоганий. В октябре вдвоём за клюквой на мотоцикле. Вдруг опять температура. Рекомендованные в больнице пилюли районные медики отменяют, назначают другие. Нормально, только устаёт. Но в январе боль, неутихающая, направление в город Надеждинск.
Один тип с улицы Вертолётной бьёт бабу. Другой ни разу дров не приволок, жена у него худенькая, Ираидиных лет, не болеет. Из-за двойняшек? У них родились две девочки. Но пять лет никаких недугов. Работает она не на лесоповале, как многие женщины у них в Улыме, а в конторе.
Петро-ович! Обед!
Выход из чащи на широкую прогалину. Это место в тайге именуют «верхним складом», от верховьев рек, по которым сплавляют лес. В Улыме, как и на многих таких предприятиях, реки нет, вывозка идёт автомобилями, а названия сохранились.
Автобус с едой. Кастрюли тащат в открытую дверь вагончика. Повариха Зойка, накрашенная так, будто не с обедом в тайгу, а на танцы с кавалером, греет на плите первое и второе. Едят неторопливо
Она уехала.
Шрамков объявляет: завтра они будут без него. Говорит о работе, делая вид, что больницы каждый день.
Хоть бы намекнули причину, не выдерживает Евдокия.
Да в том-то и дело! подхватывает он. «Надо решить один вопрос». Но как со мной решать медицинские вопросы?
Это врач так выразился о «вопросе»? Илья Горячевский, добрый молодец (играл в фильме на коне и в гренадёрском мундире).
Около пяти лет он в Улыме. Как лето, берёт двойной отпуск и в театральное училище. Но не берут пока. Во время службы в армии он и угодил в кино, в батальную сцену. До армии жил в Горьковской области. Тот леспромхоз закрыли, и отправился Илья на заработки. Он нанимает в городе репетиторов. Выправил горьковское «окающее» произношение. Вокальные данные тренирует. Но эта карьера на уровне районной самодеятельности, тут имеет успех.
Гиппократы! Неграмотные! Гришка Сотник, в принципе, доволен их откровенным общением.
«чтобы не прерывать процесс», дополняет Шрамков.
Речь идёт, наверное, о согласии на операцию, предположение Тимофеевой.
Видимо, права. Хотя в том году три. Правда, не операции, а «чистки».
О нас не волнуйся, У Гришки Сотника на голове ковыль: молод, но сед.
Его глаза глядят: один на вас, другой на Кавказ, но при этом видит идеально.
Там разберёшься! у Ильи Горячевского неколебимая вера в Николая Шрамкова.
Больница неплохая в Надеждинске, с надеждой напоминает Евдокия Чистякова.
Лицо у неё морщинистое, но розовое. Глаза озерки талой воды, в которых отражается чистое небо. Эта тётка Шрамкову тётя. Он её племянник. И в Улыме оттого, что тут Чистяковы: дядя Архип и тётя Дуня. Архип родной брат матери Николая.
утренним? Деток к нам с вечера.
Спасибо, тётя Дуня.
Поговорив, отдохнув немного, опять к работе. Николая подкрепило участие этих людей. Не так слова, как доброе к нему отношение. А догадка Тимофеевой про операцию может ослабить удар.
Дочка механика Тимофеева, как эту девочку звали в Улыме, когда она была маленькой, и которую стали звать, когда она выросла, девушкой Тимофеевой, как это бывает при весёлых матерях, её антипод.
Её мама медсестра Луиза, не долго горюя по механику Тимофееву, какое-то время весёлая вдова, укатила с художником. Бабы Улыма лишились медицинских услуг (вытравляла зародившихся детей), а клуб оформителя: оформив детсад и столовую, начал контору, да женился на Луизе.
Лет пять назад меняет Шрамков книги, а рядом на барьер конторки дочка Тимофеева выкладывает «Хаджи Мурата». Он читал три раза. Но ему-то тридцать три года в тот год, а юной читательнице тринадцать! Библиотекарь добавляет удивления: школьница давно вне программы штудирует классическую литературу. Когда в библиотеке нет книги, едет в Удельск, в районную библиотеку.
Она хорошая девушка! говорит вслух в тайге наедине.
Бредёт в чащу, держа в руках тихую бензопилу, свистит польскую мелодию, главную в фильме: «Мать Иоанна» (и что-то про ангелов). Девица Тимофеева немного напоминает монашенку из этого фильма.
Работу он выполняет легко, ловко. Он валит корабельные сосны бензопилой, переходя от дерева к дереву.
Другие идут за ним. На сваленных деревьях (называют их тут хлысты) ветки обрубают Евдокия, Генка Голяткин и Тимофеева; Гришка Сотник цепляет тросами к трактору, которым Илья Горячевский отволакивает на площадку к автомашинам.
Рубят на косогоре, делянка так и названа: Косогор. Не удобная.
Они трудятся до конца светового дня (он же рабочий). И автобус увозит их обратно в Улым.
В столовой, где битком одиноких тут парней (и Шрамков, вроде, одинок), выполняет рекомендацию жены: утром оставляет судки, после работы забирает полные. Повариха Зойка утром не болтлива (он торопился), да и днём во время бригадного обеда, вечером тараторит, как «уважает Ираиду Андреевну». Так ли добра эта молодая девица? Или, наоборот, довольна, что с ней нет беды, которая приключилась с уважаемой ею Ираидой Андреевной?