Всего несколько часов этой работы пробрали меня до самых костей. Быстрое окончание смены, вот то единственное, о чем я мог мечтать так как в голове завелась одна пугающая меня мысль.
«Люди могут быть такими же тушами, в таких же холодильниках даже в этом мире, в этой реальности, в этой действительности». Вскоре эта мысль спровоцировала галлюцинацию, и я увидел вместо животных тела людей такие настоящие, слегка обледеневшие трупы, подвешенные за ключичные кости на крюках.
Осознав это, я бросил тушу, зашёл в офис, взял деньги за отработанное мной время и покинул это место. Психоз в это время рассказывал мне страшные истории о смерти.
День семьдесят пятый.
Я смотрю в темноту и сверлю ее множеством взглядов. Это множество формируется из взгляда моего, совместно со взглядами тысячи глаз моего психоза. Я смотрю в темноту и сверлю ее своими взглядами я хочу купить у нее свободу, расплатившись ржавыми дукатами. Я хочу покинуть стены дешманского отеля, пропахшего человеческими секрециями, в котором остановился на несколько непродолжительных суток. Здесь оказалось настолько мерзко, что спать приходится на полу душа, предварительно промыв его горячей водой и вытерев грязной простыней, испещренной пятнами самого разнообразного происхождения От таких манипуляций становится чуть менее мерзко.
Первую ночевку здесь я провел сразу после мясокомбината. Снедаемый собственными страшными фантазиями, я не заметил даже половины всей той мерзости, которой наполнены эти стены. Я не заметил ни криков постояльцев, ни запаха, который впитался в каждый атом этого места.
«Что же творится в аду, если то, что было раем, превратилось в это?! подумал я, вспоминая свой город Грусти, лежа на холодном, кафельном полу временного ночлега, больше похожего на наркопритон. Как же человечество смогло настолько кануть в бездну собственной грязи, что теперь не замечает тараканов и вшей, что копошатся на теле?!»
«Просто»
«Просто»
«Ну, так просто»
«Как так»
«А не все ли равно?»
Психоз начинает горячую дискуссию, мешая мне провалиться в сон.
День семьдесят шестой.
Денег становится все меньше и меньше. Мои прогнозы и подсчеты оказались мечтами наивного ребёнка, бегущего со своей копилкой в магазин за кучей игрушек. Это вынуждает меня отказаться от автобусов и продолжить своё путешествие автостопом. Благо погода позволяет пешкарить настолько долго, насколько далеко способны унести ноги и с каждым днём эта дистанция расширяется, подобно Вселенной. Ещё я вдруг обнаружил, что в этом мире есть добросердечные люди, которые не чураются путников и способны подвезти.
«Странно почему они, их лица, не наделены печатью грусти? Где?.. Где всеобъемлющие, черно-фиолетовые, с примесью синего, мешки под глазами? Почему уголки рта растянуты в улыбке, от которой не веет цинизмом, или сарказмом, или пластмассой?» вопросы, на которые нет ответов.
Также, по какой-то интересной случайности, меня подвозят, в основном девушки. Улыбчивые, светлые, радостные Я часто меняю машины, чтобы не напрягать и чтобы путешествие было путешествием, но почему в основном девушки?.. Это меня не только интересует, но и начинает волновать.
День семьдесят седьмой.
Я определил, куда меня несут редкие встречные. Я еду на юг Погода становится благосклоннее. Ветра сильнее. Одежда, которую я несу на себе с города Грустных, все меньше подходит под окружающий меня антураж. Работа, попадающаяся мне, становится все менее разнообразной, и в основном это либо лопата, либо тяпка, либо ручная перекладка с одного места на другое чего-нибудь весомого.
Не знаю, в чем причина, но после ночи на вокзале, после работы лопатой и бросания угля, после въевшейся под кожу чёрной пыли я чувствую себя превосходно! Кажется, внутри меня даже проросли ростки чего-то нового, красивого, окрашенного в красно-зелено-синюю гамму и в смеси этих цветов. До этого я был прочно связан верёвкой из апатично-серого цвета меланхолии.
В очередную свободную от работы ночь меня подобрала одна прекрасная леди, и мы поехали дальше, на юг. Она загадочно поглядывала на меня, словно стараясь понять, зачем я еду в одну с ней сторону. Будто бы я чужак, который пытается проникнуть в запрещённую область. Словно меня там ждут лишь тлен надежд и тотальное непонимание.
День семьдесят восьмой.
Мужчин действительно становится все меньше, и работу они выполняют все менее презентабельную. Машины, которыми они вынуждены пользоваться, преимущественно грузовые или приспособленные под выполнение определенных типов работ, типа: укладки асфальта, перевозок, ремонтных работ «на коленке» и прочих. Меня это вводит в ступор, хотя бы потому, что интеллект этих людей сильно занижен и не дотягивает до отметки статистического планктона из офиса. Кажется, некоторые практически не умеют или просто не могут говорить. Это странно так же странно, как и реакция женщин на меня. Это смесь любопытства, страха, презрения и непонимания.
«Ну, хоть в чём-то я способен понять вас», думаю я, подсаживаясь к очередной девушке-водителю, от которой пахнет медовым гелем для душа и таким же кондиционером для волос.
Что у вас с лицом? спрашивает она, уставившись на меня, во время ожидания переключения цвета светофора.
Меня гложет тоска проговариваю я, поймав себя на мысли о той, что слала мне записки-головоломки в облике цветов.
День семьдесят девятый.
Я чувствую скорое достижение странной точки, аномальной геопатогенной зоны, не отмеченной на карте. Я это замечаю даже по мотелям, которые становятся и дешевле, и чище. Это что-то невероятное. Что-то, что не вписывается в рамки той реальности, к которой я так привык.
Я плачу всего пару грошей, за которые получаю чистые простыни, целые унитаз и раковину, идеально чистые зеркала, в которых отражаюсь я и мысли моего психоза. Так же, за тот бесценок, за отдаваемую в оплату шапку сухарей я получаю пускай не обильный, но очень вкусный завтрак. Но меня крайне напрягает ситуация гендерного плана ведь я привык к численному равенству, а тут тут мне нравится куда больше! Ведь каждую секунду глаз сам цепляется за длинные ножки и подкаченные ягодицы, за узкие щиколотки и сводящие с ума ключицы. И если бы меня не влекло бы в неизвестность, я мог бы сказать, что мое сердце начало оттаивать, а я счастлив.
Подкинешь? спрашиваю я, опуская руку с поднятым вверх пальцем.
Тебе куда? девушка удивлена даже растеряна и заинтересована ситуацией, не мной.
Куда угодно, отвечаю я, посылая уставшую улыбку.
День восьмидесятый.
Эй как ты, попутчик? услышал я голос все той же милой девушки, которая согласилась взять меня на борт своего авто. Ты чего такой подвисший? Ты не винда растормаживайся!
А да все норм. Задумался просто, ответил я, переставая залипать в точку на пластике панели перед собой. Думаю, я уже далеко от родного города
Хочешь домой? сочувственно спросила она и прервала своё бдение на дорогу, чтобы улыбнуться мне.
Нет наоборот. В свой город Грусти я возвращаться не хочу. Во всяком случае, пока что не хочу, отвечаю ей, неловко пожав плечами и вновь утыкаясь своим взглядом в точку.
А зачем тогда думаешь? её брови скатились к переносице в вопросительной гримасе.
Да так вновь неловкое движение плечами. Неважно.
И, вообще, вот ты говоришь, что в твоём городе много таких, как ты! с завидным энтузиазмом поинтересовалась она в попытке изменить течение разговора. Как это?
Эм в смысле?.. Ты спросила, много ли таких, как я Я ответил.
Я не понимал того, что она имеет в виду, и лоб собирался складочками.
У нас таких, как ты, нет теперь она пожала плечами, а лицо вобрало в себя оттенки грусти. Мужчин нет точнее они есть, но