Егор тяжело вздохнул.
И тут Элли поняла: вот оно, Егор постоянно тяготится:
бремя мира слишком тяжело для него, и поэтому он хочет сбежать, Автономия мертворождённый ребёнок она родилась под гнётом бремени, а не вдохновения;
бремя тела сексуальность, открытая, яркая, утомляет его;
в жизни он сосредоточен на неизбежности смерти.
А Элли испытывает кайф от мира, кайф от собственного тела и живёт на бесконечном праздник жизни.
Пока вы ищете способ всех спасти, я отказываюсь от самой идеи поиска, промурлыкала Элли сочувственно.
Егор был больше ей не интересен. Он убегает, сломя голову. Он бежит не оглядываясь, хватаясь за новые идеи и фантазии, как за спасительные тросы. Ему нужно предложить побег. И он пойдёт с ней на конец света.
И даже тут, в их маленькой внешне непринуждённой беседе, она, Элли, помогла ему сбежать от победы. Дала возможность проиграть. Он искренне шёл к победе. Он искренне боролся за падшую душу нектарной гостьи. И честно проиграл, сделав всё для выигрыша. Изощрённая ценность.
Элли думала, что таким, как Егор, нужны такие, как она, чтобы противопоставляться.
«Нас делают наши враги, крутилось у Элли на языке. Сильный враг повышает твою стоимость».
Егор заговорил о спасении. О команде. Красиво. Вдохновляюще. Заколосились сердца его слушателей, подвальных жителей тени, которым он дарил надежду на свет. Элли прервала его.
Нет, малыш. Я просто заберу твою паству.
Добродушная, принимающая улыбка на мальчишеском усталом лице. Егор вошёл в образ умудрённого старца. Он заговорил о том времени, когда ей надоест праздность, когда она устанет жить в мире фантиков. И он, Егор, будет, как всегда, тут. И будет ей рад.
Это вряд ли, Элли вбивала последний гвоздь. Мы служим разным богам. Ты богу страха, в вечных скитаниях и бегах. Я богу любви, который помогает мне найти общий язык с каждым, ведь я люблю тебя.
Элли говорила про разных богов, а сама думала, что они оба и она, и Егор умеют использовать людей. Люди батарейки. У него в мире зомби-апокалипсиса, как и положено мертвецам. У неё в мире надкусанных яблок на тонких панелях дорогих девайсов.
Каждый получил то, что хотел. Элли выудила свою победу. Проиграв, Егор оказался в центр композиции, сплотил ряды, в очередной раз повиснув на кресте поражения. Каждый из слушателей дискуссии знал: Егор будет бороться за него до конца. Егор умирает именно за него.
Элли потянула за ту самую центральную нить, красную в сплетении потоков. И увидела Егора: напыщенная пустышка и маленький нарцисс, которого Марго, Луноликая и остальные выращивают в большого.
Пустой мёртвый мальчик. Ни одного признака жизни не наблюдается. Только корона.
На выходе Элли коснулась девочки-лучницы. В моменте почувствовала жадный призыв и просто положила руку на её запястье. Не стала отказывать себе в сиюминутном удовольствии. И словно не просто коснулась, а схватила искру с поверхности ее кожи почувствовала волну рождающегося мира, которая разошлась по телу. Вышла из подвала и поднималась по ступеням, с недоумением разглядывая собственную руку, пытаясь переварить и не упустить странное ощущение.
Зачем так себя ведёшь? Марго нависла над ней с верхних ступеней. Руки в боки. Брови сведены.
Мне можно, отмахнулась Элли и обогнула подругу, вышла на улицу.
Кто тебе сказал? Кто тебе разрешил?! Марго догнала её и схватила за руку, заставляя остановиться.
Просто, всё просто: я себе разрешила. Я разрешила себе всё.
Марго не отпускала. Молчала.
Злишься, что я не оправдываюсь перед тобой, как перед мамочкой? Отыгрываешь роль родителя, а я так нагло не впадаю в детство? Элли пошла в наступление. Я давно выросла. И в мамаши себе подруг не приглашала.
Марго запыхтела, смотря исподлобья.
Ты моя меценатка, сменила тон на озорной Элли. Спасительница душ. Нет, ну правда, ты, когда смотришь на меня, сама-то веришь, что меня нужно спасать?
А ты всю жизнь так и хочешь сосать за пять тысяч и чпокаться по десятке?
Это ты у нас за пятак сосать будешь, промурлыкала Элли совсем незлобно. Я наездница опытная, с портфолио. У меня другие расценки.
Мир, крутящийся вокруг мужиков, фыркнула Марго презрительно.
Я для девочек стараюсь, возразила Элли. Мужчины от меня другие выходят. Себя знают. И партнёршу удовлетворить могут. Я несу в мир свет, позитив и принятие своего тела. Посмотри на меня: угловатая, без талии, с широкими бёдрами и плечами. Но двигаюсь так, что в памяти у людей остаюсь кошкой. Я некрасива изначально. Но окружающие запоминают меня красавицей. И я живу как красавица.
Цена невысока быть мёртвой внутри, съязвила Марго.
Я всё про себя знаю, спокойно ответила Элли. И люблю себя. Живи я в Древней Греции, пошла бы служить в храм Любви. Предавалась бы там на потоке утехам. И одаривала бы мужчин собой. Почему делиться душевным теплом хорошо. Вещами хорошо. А телом плохо? Может, потому, что именно туда выгнали все комплексы, боли и слёзы? Тронешь, выведешь на свет и болит? В сексе, как в чулане, привыкли держать своих демонов. И молчать. Ты уверена, что хочешь перетащить эту систему в свой лучший мир? В свою Автономию?
Марго отпустила руку подруги и зашагала прочь.
Элли шла за ней. Подруга сбавила шаг. И они поравнялись.
Жалко, что вы можете помочь только сильным, задумчиво проговорила Элли. Дом для бездомных, странствующих путников в поиске своей стаи. Хороший мальчик твой Егор. И девочка у него интересная. Многогранная. Но я бы с ними третьей не пошла. А посмотреть посмотрела бы.
И подумала о мальчике с огнём под кожей. Вот с ним бы она пошла. За ним бы она вернулась.
Марго покачала головой, неодобрительно. Внутренний вулкан в ней уже погас. Остались только усталость и разочарование.
Ты всё пытаешься меня спасти, продолжила говорить Элли. Спасая кого-то, спасаешь себя.
И добавила задумчиво:
Ты даже не знаешь, насколько ты счастливая. Где бы ни оказалась, люди любят тебя, принимают. И готовы помочь. Хоть я. Хоть твои подвальные друзья. Ты классная. Жаль, что раненая идеалистка. Жаль, что вместо наслаждения проживаешь разрушение. Они вот, кивок в сторону всплывшего в голове Егора. Думают, что тебя можно отремонтировать. Как старую башню, из которой выпала уже добрая половина камней. И от фундамента до крыши огромная трещина. А я всё жду, когда ты окончательно развалишься. Пока друзья замешивают цементный раствор, я молюсь о буре с громом и молниями. Пусть разряд попадёт в тебя, чтобы башня рухнула, вся до основания, развалилась на пыль и камни. И тогда можно будет собрать что-то новое. Без травм и трещин.
«Ты познаёшь мир через борьбу, а я через секс. Познаю мир телом», подумала Элли, прежде чем окончательно отпустить маленькое приключение этого дня и поставить точку в завершённой охоте.
ГЛАВА 11 | ПОБЕДА НАД ПОБЕДОЙ
И в груди, где ссадины и осколки, родилась и быстро растет душа.
А тебя нельзя оставлять надолго так, в прямом эфире, без монтажа.
Л. Киргетова
Две башни из картонных коробок с небольшими флагами раскинулись в противоположных концах спортивного зала. Вокруг них в предвкушении боя толпились люди в доспехах и с мечами в руках. Лучники заняли свои позиции внутри картонных крепостей.
Даша смотрела на Егора. Он, в броне славянского рыцаря тринадцатого века, с остроконечным шлемом в руках, шагал от мешка с бронёй до пары скрещенных мечей на полу и обратно. Шаги его с каждой проходкой становились быстрее.
Даша уже переоделась в мягкую броню лучника и надела защитные очки. Сражение ещё не началось, но ей было спокойнее со спрятанными под пластиковую броню глазами. Руки требовали дела. И Даша проходила пальцами по древку стрелы, разглаживала жёсткое оперение.