Руднев поклонился.
Для меня огромная честь познакомиться с вами, мадам! И не слушайте моего друга! Он слишком щедр на эпитеты в мой адрес.
Мадам Атталь протянула Дмитрию Николаевичу руку и рассмеялась.
Я знаю о вас, господин Руднев, произнесла она, неожиданно перейдя с французского на вполне хороший русский язык, слегка приправленный приятным мягким акцентом. Мне очень нравится ваша живопись. Я видела ваши работы ещё в Париже. Они похожи на английский модерн, но куда более живые и чувственные Это так по-русски
Благодарю вас, мадам, Руднев перешёл на родной язык. Я тронут столь лестной оценкой с вашей стороны! А ещё я восхищен вашим великолепным русским языком! Где вы ему так хорошо обучились?
Мой покойный муж имел тесные деловые связи с вашей империей. Мы часто бывали в России, и к нам приезжали русские партнёры. Я воспользовалась этой возможностью, чтобы выучить язык. Он очень красив, как и русские мужчины.
Особенно, русские князья, ввернул Вяземский и снова исхитрился поцеловать француженке руку.
Ах, мой милый le prince Paul (фр. князь Павел)! рассмеялась мадам Атталь. Вы, как это у вас правильно говорят?.. Пробка для любой бутылки
В каждой бочке затычка, с улыбкой поправил Руднев.
Дмитрий Николаевич настолько был увлечён новым знакомством, что утратил бдительность и совершенно упустил из виду хозяйку вечера, которая внезапно возникла рядом с ним и взяла его под руку.
О! Дмитрий Николаевич, наконец-то я вас нашла! слащаво промурлыкала графиня. Извините меня, господа! Князь! Мадам! Но я намереваюсь похитить у вас господина Руднева.
Наградив Вяземского лучезарной улыбкой, а госпожу Атталь кислой миной, Анна Романовна решительно увлекла Дмитрия Николаевича за собой.
Дорогой мой друг, говорила она, цепко держа пленника своей пухлой холёной ручкой. Вы нужны нам для крайне серьёзного эксперимента.
Почту за честь быть вам полезным, сударыня! обреченно ответствовал Руднев. Что же за эксперимент вы желаете осуществить?
Мы хотим провести спиритический сеанс, с несколько преувеличенным восторгом объявила Каменская. Вы знали, что наша Танечка великолепный медиум?
Нет, графиня, я не знал, что среди многочисленных талантов Татьяны Фёдоровны есть и такой выдающийся дар
Да-да! Вы правильно сказали, Дмитрий Николаевич! Именно выдающийся! И мы намерены воспользоваться им, чтобы призвать дух Фридриха Барбаросса5 и спросить славного воина минувших веков, когда же закончится эта ужасная война.
Как это интересно! неубедительно восхитился Руднев. Но боюсь, для подобного опыта я совершенно не подхожу! В вопросах мистицизма я абсолютно бездарен!
Что вы! Я чувствую, какая у вас сильная аура! Вы сможете помочь нашей девочке установить контакт с духовной сущностью. И, кроме того, вы хорошо знаете немецкий и будете переводить нам послание древнего короля.
Сударыня, Фридрих Барбаросса изъяснялся на средневерхненемецком. А я не силён в архаичных наречиях!
Да будет вам, Дмитрий Николаевич! Анна Романовна игриво хлопнула Руднева веером по руке. Я уже всё решила! Вы участвуете!
Дмитрию Николаевичу ничего не оставалось, как смиренно повиноваться.
Графиня Каменская отвела его в комнату, соседствующую с большой гостиной. Там во всю шло приготовление к мистическому ритуалу: слуги опускали на окнах глухие портьеры и расставляли на круглом столе канделябры с горящими свечами, участники сеанса рассаживались, зрители перешёптывались, занимая места на почтительном расстоянии от стола.
Анна Романовна усадила Руднева рядом со взволнованной и смущённой дочерью.
Ах, маменька! пролепетала девица, заливаясь целомудренным румянцем. А вдруг ничего не получится!
Ну, что ты, дорогая! уверенно заявила графиня, соединяя руки Татьяны Фёдоровны и Дмитрия Николаевича. Тебе поможет господин Руднев. Чувствуешь, какая у него аура?!
Юная графиня окончательно смешалась и уже едва не плакала, так что Дмитрию Николаевичу и впрямь пришлось прийти ей на помощь.
Не волнуйтесь, Татьяна Федоровна! В крайнем случае обещаю вам подыграть, шепнул он девушке на ухо. Просто несите какую-нибудь околесицу на смеси немецкого и латыни, а я якобы стану это переводить и незаметно пихать стол. Все в таком предвкушении, что разоблачение нам с вами не грозит!
Каменская-младшая прыснула смехом, а внимательно следившая за ней мать, занявшая стратегическую позицию по другую руку от дочери, победно просияла и торжественно объявила:
Господа, мы начинаем! Прошу соблюдать тишину!.. Участники сеанса, закройте глаза, возьмитесь за руки и сосредоточьте свою гетеротетическую энергию на медиуме и её помощнике. Я чувствую, что у нас должно получиться! Сегодня грань между нашим миром и миром духов особенно тонка!
В зале воцарилась гробовая тишина так, что было слышно, как изредка шипит воск на свечах и шуршит атлас дамских платьев.
Руднев послушно закрыл глаза и ободряюще пожал холодную трепещущую девичью руку. Татьяна Федоровна тоже ответила робким пожатием и звонким, слега дрожащим голосом провозгласила:
О, великий дух! Повелитель древней империи! Ответь на зов ныне живущих!
Ничего не происходило, а тишина сделалась практически осязаемой. Руднев почувствовал, что юная Каменская начала дрожать.
Попробуйте по-немецки, сударыня, произнёс он пафосно. Я стану вам подсказывать Großen König! Erschein vor uns und Antwort! (нем. Великий король! Предстань перед нами и ответь!)
Едва он успел договорить, как напряжённую тишину разорвал отчаянный крик, раздавшийся из большой гостиной. Руднев на мгновение замер со всё ещё закрытыми глазами, а потом, опомнившись, первым бросился в соседнюю залу.
Гости, не заинтересовавшиеся спиритическим сеансом и остававшиеся в гостиной, столпились в её центре вокруг чего-то, что, очевидно, и являлось причиной всеобщей тревоги. Истеричный женский голос звал на помощь, ему вторил мужской, требующий вызвать доктора.
Дмитрий Николаевич растолкал всполошённую толпу и, к своему ужасу, увидел, что причиной всеобщего смятения является его друг князь Вяземский.
Павел Сергеевич лежал на полу и бился в судорогах. Красивое лицо исказилось и посинело, на губах выступила кровавая пена, глаза остекленели. Тело подполковника изгибалось, руки со скрюченными пальцами скребли пол. Правая рука была окровавлена и загребала осколки разбитого бокала.
Пашка! воскликнул Руднев и кинулся к другу. Врача! Быстрее врача!
Однако Дмитрий Николаевич уже наверняка знал, что врач здесь бессилен. Рудневу случалось видеть разную смерть, и он не только разумом, но каким-то почти животным чутьём понимал, что Вяземский умирает, и помочь ему уже нельзя.
Упав на колени, Дмитрий Николаевич обхватил голову друга и придерживал её, не давая биться об пол.
Паша!.. Паша!.. Как же это?! шептал он. Кто тебя так?
Внезапно глаза офицера Генштаба приобрели осознанность. На короткое мгновенье сквозь невыразимую муку в них мелькнуло узнавание. Вяземский разжал оскаленные зубы, силясь что-то произнести.
Что, Паша? Что?!
Руднев склонился к самым губам бившегося в агонии друга.
Вевервольф прохрипел Павел Сергеевич.
Тело его резко скрючилось, а потом так же стремительно вытянулось в полный рост и обмякло.
Князь Павел Сергеевич Вяземский был мёртв.
Разом осознав это, Дмитрий Николаевич обмер. Он был не в силах ни шелохнуться, ни вздохнуть.
Из оцепенения его вывело легкое прикосновение.
Шарлотта Атталь положила Рудневу руку на плечо.
Il est mort (фр. Он умер) тихо и скорбно произнесла она и накинула на лицо покойного свою серебристую шаль.