Семья Вяземских состояла в родстве с Рудневыми. Будучи ребёнком, Павел Сергеевич вместе с родителями частенько гостил в родовом имении Рудневых в Милюкове и крепко дружил с юным Дмитрием Николаевичем. Позже дороги их разошлись. Вяземского отправили в Пажеский корпус, после которого тот несколько лет служил в гвардейском полку, а затем поступил в академию Генштаба и блестяще её окончил. Руднев же остался в Москве, отучился в классической гимназии и получил в московском университете диплом с отличием по юридической специальности.
Сколько лет, сколько зим! радостно провозгласил Вяземский, заключая Руднева в объятья. Это же когда мы с тобой, Дмитрий Николаевич, в последний раз виделись?
Да уж лет пять как, отозвался Руднев, отвечая на крепкое рукопожатие. Ты, Павел Сергеевич, тогда, помнится, при аксельбантах был. А нынче что же? Ваше сиятельство инкогнито?
Моему сиятельству по нынешним временам не пристало эполетами сверкать и орденами звенеть, уклончиво отозвался князь и тихо добавил: Спасибо, Митя, что согласился встретиться.
Павел Сергеевич взял Дмитрия Николаевича под руку и отвёл немного в сторону от основной массы гостей.
Отчего же ты, Паша, ко мне не пришёл? спросил Руднев. Мы бы там приятно посидели и поговорили приватно. А здесь вон сколько глаз и ушей.
Глаза и уши это то, что надо! заверил Вяземский. Пусть видят и слышат, как я рад случайной встрече со старинным другом.
Случайной?
Исключительно!
Вот значит, как? Выходит, ты, Павел Сергеевич, хотел меня увидеть не просто как старинного друга?
Я тебя, Митя, во многих качествах видеть желал! заверил князь, хлопнув Дмитрия Николаевича по плечу.
Будет рисоваться! фыркнул Руднев. Излагай давай.
Вяземский взял с подноса подошедшего официанта два бокала с шампанским, отдал один Дмитрию Николаевичу и с искренней прочувствованностью сказал:
Давай, Митька, за встречу выпьем!
Они выпили, и Павел Сергеевич оттеснил Руднева ещё дальше от гостей.
Мне нужна твоя помощь, Митя, сказал он уже ровно и деловито, но сохраняя на лице восторженную улыбку. Дело очень странное и, боюсь, нехорошее Ты пей, Митя, пей И не смотри на меня так серьёзно
Пашка, я твоим шпионским штучкам не обучен! Лицом играть не умею! возмутился Руднев наущению князя.
Вижу, что не умеешь, потому и говорю пей, не сморгнув, ответствовал подполковник и, не меняя интонации, продолжил: Вопрос касается государственной безопасности
Паша, дальше не продолжай! Я за такие дела не берусь! Тебе это отлично известно! Мои компетенции лежат в области уголовного криминала, а политика и военная разведка это уже не моя стезя. Я в этом ничего не смыслю, и от того не занимаюсь.
Тоже мне чистоплюй нашёлся! рассмеялся Вяземский, звонко приложив свой бокал к бокалу Руднева. Допивай!
Дмитрий Николаевич подчинился, и тут же у него в руке оказался новый бокал.
По твоей конспиративной легенде мы должны напиться? уточнил он у Павла Сергеевича.
Зачем напиваться-то? хмыкнул тот. Достаточно будет и того, чтобы мы были навеселе. И пока мы этой кондиции не достигли, слушай.
Сказано тебе, политикой я не занимаюсь!
Ты ей, может, и не занимаешься, да только при сегодняшнем раскладе, Дмитрий Николаевич, она сама всеми занимается. Так что не вороти нос! Тем более, что твой послужной список мне отлично известен, и просто так, за здорово живешь, я бы к тебе не пошёл. Мне нужен именно ты!
У тебя целый Генштаб, министерство иностранных дел и прочее разное, о чём я даже не слыхивал! Дмитрий Николаевич сделал ещё одну попытку урезонить князя. На что тебе заштатный московский сыскарь?
На то, что ты лучший! Ты сможешь это распутать!
Ох, Пашка! Знаю я чего твои комплементы стоят! Всегда ты так делал! Ещё в Милюкове! Напоёшь в уши, я, как дурак, поведусь на твою затею, а потом мне влетит по первое число!
Павел Сергеевич весело рассмеялся.
Было дело! признался он. И неоднократно Помнишь, как мы с тобой стащили охотничьи ружья и собрались в Америку бежать? А твой воспитатель нас поймал Этот Как его?.. Немец
Белецкий, подсказал Дмитрий Николаевич.
Точно!.. Он нас за эту выходку заставил пять кругов вокруг большого пруда бежать. Я в позу встал! Говорю, я князь! А он: «Простите, ваше сиятельство! Как-то я не подумал Раз князь, вам еще два круга причитаются» Понимал же, ирод, что я жаловаться никому не стану! Мне бы батюшка вдвое прописал: и за проделку, и за жалобу Эх! Хорошие были времена! А, Митька?
Хорошие, Паш! Хорошие, поддержал Руднев и со вздохом добавил: Рассказывай уж давай, что у тебя там за история приключилась.
За хорошие времена! провозгласил Вяземский, и подскочивший официант снова сменил им пустые бокалы на полные.
Покуда расторопный малый крутился подле друзей, Дмитрий Николаевич окинул взглядом зал, оценивая безопасность своей диспозиции относительно снова что-то затевавшей графини Каменской, и вдруг обратил внимание на неизвестную ему даму.
Незнакомка была, пожалуй что, красива, но не той очевидной, всем понятной миловидностью, а изысканной дерзкой привлекательностью сильных и неординарных натур. Черты её лица были немного жёсткими, подбородок и складка губ упрямыми, взгляд удивительно ярких синих глаз умным и волевым. Женщина двигалась легко и грациозно, улыбалась естественно, без тени жеманства.
Одета незнакомка была с той элегантной простотой, которая однозначно свидетельствует о хорошем вкусе и достатке. На ней было густо-синее шёлковое платье с тонкой серебряной вышивкой по подолу. Лаконичный крой туалета выгодно подчёркивал изящество фигуры, а глубокий изысканный оттенок как нельзя лучше подходил к пышным темным волосам с благородным каштановым отливом. Из украшений на женщине были лишь богатая жемчужная нить из крупных розоватых бусин и накинутая на точёные плечи легкая серебристая шаль.
Незнакомка, казалось, заметила взгляд Дмитрия Николаевича, обернулась в его сторону и улыбнулась. Руднев ответил ей лёгким поклоном.
Хороша, не правда ли? спросил Вяземский, проследив взгляд друга.
Да, рассеяно ответил Руднев. Божественна!
Князь хохотнул:
Что, Митька, уже думаешь, как бы её на портрет уговорить? Кабы я имел твой талант, изобразил бы её в образе феи Морганы или Медеи
Кто она? спросил Руднев, не обращая внимание на подшучивания Вяземского.
Ты не знаешь?! Тебе, Митя, почаще нужно в люди выбираться!.. Она по происхождению француженка. Зовут Шарлотта Атталь, вдова швейцарского фабриканта-миллионщика. Прежде чем стать супругой мэтра Атталя, прекрасная Шарлотта успела побывать баронессой Монфор-лАмори. Старый барон годился ей в дедушки, но щедро вознаградил свою de joie (фр. отраду) завидным наследством. О более юных годах мадам ничего доподлинно не известно.
Что же госпожа Атталь делает в Москве?
После смерти мужа она взяла в управление его предприятия и вот теперь приехала договариваться о каких-то совместных делах с Павлом Павловичем Рябушинским4.
Откуда ты, Паша, про неё столько знаешь? удивился Дмитрий Николаевич.
Служба такая, усмехнулся подполковник. А хочешь, Митя, я тебя ей представлю?
И, не дожидаясь ответа, Павел Сергеевич потащил Руднева через залу в сторону госпожи Атталь, которая всё это время с интересом наблюдала за друзьями и улыбалась.
Не передать словами, как я рад вас видеть, мадам! по-французски воскликнул Вяземский и поцеловал благосклонно протянутую руку.
Я тоже очень рада нашей встрече, князь, ответила вдова фабриканта глубоким мелодичным голосом.
Позвольте представить вам моего друга, бравурно продолжал Павел Сергеевич. Это господин Руднев Дмитрий Николаевич. Человек исключительных достоинств и знаменитый художник!