Как первый из трех возможных моментов в сущности личности возможен без двух других и является единственным безусловным, и как второй должен присутствовать без третьего, даже если не без первого, чтобы вообще можно было говорить о личности, так и третий не возможен без двух других и имеет их в качестве предпосылки, и является особенностью второго момента, так же как он может рассматриваться в самом реальном смысле как особенность первого. То, что обычно понимается под индивидуальностью, часто уже относится к третьему моменту; обычное употребление языка уже имеет выдающееся и краткое значение. Однако отступление от этого употребления языка оправдывается необходимым различием между тремя моментами, которые могут лежать в сущности личности и от которых должно зависеть для суждения о личности, идет ли речь обо всех трех моментах или хотя бы об одном из них для этого суждения.
§11
Внеэтическое значение личности
Не всегда осознавая это, мы всем своим существом и деятельностью стремимся занять определенную позицию по отношению к тому, с чем сталкиваемся в жизни. Мы не можем пройти мимо всего беспечно, даже для того, чтобы просто жить; мы должны ввести то или иное в определенные отношения с нами. Но то, с чем мы вступаем в эти отношения, отличается от всего остального, мимо чего мы можем пройти и проходим беззаботно, своей позицией. Теперь, со своей стороны, она должна быть связана с интересом, который мы испытываем к объекту, с ценностью, которую он имеет для нас; между ним и нами должно существовать ценностное отношение, без которого он фактически остался бы незамеченным.
Таким образом, практическая жизнь предполагает «точку зрения, которой руководствуется каждый чувствующий, желающий и действующий, короче говоря, каждый человек, занимающий точку зрения, а значит, и каждый реальный человек в своей концепции мира, и под которой для него сущее делится на существенные и несущественные компоненты».79 Только это деление на существенные и несущественные компоненты сущего необходимо понимать здесь под понятием ценностного отношения.
Если мы теперь спросим, почему не всякая реальная вещь вступает в эти отношения с нами и мы с ней, а только некоторые, а не другие, то ответ можно сформулировать в общем виде так: для того чтобы нечто стало для нас существенным, оно должно быть именно тем, что оно есть, и таким, какое оно есть. Это, следовательно, зависит прежде всего от его индивидуальной определенности и конкретности. «Тот, кто живет, т.е. ставит перед собой цели и хочет их реализовать, никогда не может смотреть на мир только с точки зрения общего, но должен смотреть на него и с точки зрения частного, потому что только так он может ориентироваться и действовать в повсеместно индивидуальной реальности. Некоторые объекты становятся для него предметом рассмотрения лишь постольку, поскольку они являются примерами родовых понятий, другие же приобретают значение именно благодаря своей уникальности и потому обязательно являются однородными индивидами»;80 Единичными индивидами в том смысле, что они не могут быть заменены в своей неповторимости никаким другим родовым образцом, т.е. не должны быть разделены в отношении своей уникальности и тем самым уничтожены.81 Поэтому именно с точки зрения практической жизни особенное, индивидуальное приобретает свое огромное значение. Как сама наша жизнь есть уникальный процесс, в котором ни один момент не повторяется, так и все, что оказывает на нас определяющее воздействие извне, уникально, потому что все, что оказывает воздействие, реально, а значит, уникально. Однако не все уникально реальное одинаково значимо для человека, который «живет, т.е. ставит перед собой цели», так же как не все моменты его жизни одинаково значимы. То, что одинаково значимо в этом отношении, лучше сказать, одинаково незначимо, поскольку не привносит в наше существование никакой особой направленности. Существенное же всегда дает жизни такое новое направление, такой особый импульс к новой деятельности, который она могла получить только от него и ни от чего другого. Поэтому оно становится незаменимым, «единым индивидом», единством телеологическим, поскольку возникает из незаменимости и поскольку понятие незаменимого всегда предполагает отношение к «почему», т.е. к цели.
Тот, кто обратит на это внимание, может, таким образом, обнаружить эту точку зрения даже в той нашей деятельности, которую мы называем обычной, повседневной жизнью. Здесь мне даже не безразлично, какое пальто я ношу, в каком доме живу и как его обставляю. Я выбираю то и другое потому, что они такие, какие они есть, и такие, какие они есть, т.е. в силу их индивидуальной специфики.
Но применение этой точки зрения было бы еще более несравненно очевидным, если бы мы, как действующие и желающие существа, столкнулись именно с такими действующими и желающими существами, где человек и человек противостоят друг другу. Таким образом, сама жизнь заставляет нас ценить индивидов особым образом, именно в той мере, в какой они являются индивидами, а не просто родовыми экземплярами, поскольку именно в своей особенности они становятся для нас важными и существенными, поскольку именно их индивидуальность позволяет им вмешиваться в жизнь отдельного человека, как и в жизнь целого, с особой значимостью, придавать ей определенные направления и формы. Но прежде всего на это способны люди, т.е. существа, которые волят и действуют сознательно. О них можно сказать в подлинном смысле слова, что они вмешиваются в нашу жизнь как незаменимые определяющие факторы со своими личностными характеристиками, своей индивидуальной неповторимостью. И на этом основана ценность человеческой личности.
Если коротко спросить, какие из выделенных ранее факторов, присущих личности, особенно позволяют ей стать «единым индивидом» и чему, в конечном счете, приписывается особо высокая ценность, то это должно стать понятным даже без слишком подробного перечисления и разделения.
Сразу же очевидно, что первый момент личность, рассматриваемая просто как самосознание, здесь совершенно не уместен. Ведь его можно было бы сразу охарактеризовать как абстракцию, которой не соответствует никакая реальность, если рассматривать ее саму по себе, но тогда речь шла именно о возможности равенства личностей в результате простого нетождества. С другой стороны, для нас важна не абстракция, а абсолютно реальное, реальное χατ εξοχην, не похожее, а именно непохожее, потому что оно уникально.
Второй аспект личность как индивидуальность значительно важнее, но не является единственным решающим фактором. Индивидуальность это всякая реальная личность, именно поэтому она позволяет различать сущностные и несущностные личности, поскольку ее понятие охватывает и те, и другие. Но именно потому, что она охватывает и тех, и других, она не свойственна только сущностным; просто индивидуальность, следовательно, еще не может включать в себя необходимость объединения личности в единую личность в телеологическом смысле уникальности и незаменимости.
С другой стороны, именно третий аспект характерологическое единство позволяет постичь и оценить личность как телеологическое единство. Ибо это характерологическое единство должно быть не чем иным, как непоколебимой направленностью личностного бытия и его изначальной силой, стоящей над всеми индивидуальными качествами, так что все эти индивидуальные проявления выступают лишь как его последовательное излияние, а не как неопределенные стремления то сюда, то туда. Если личность теперь должна стать существенной в самом высоком смысле этого слова, т.е. если она должна не просто вмешиваться в жизнь других личностей как волящее и действующее существо, но существенно определять их и давать им направление с силой и энергией, то она будет тем более способна к этому, чем резче она сама будет отлита в единство, в относительное постоянство, потому что тогда она будет непоколебимо и неуклонно сохранять свою определяющую силу. Характерологическое единство предопределено, таким образом, стать телеологическим ценностным единством, и именно поэтому мы признаем его исключительной ценностью.