ограничений назвать «эмоциональным». Однако, как бы ни относиться к этому названию, я просил бы не терять из виду суть дела из-за терминологических оговорок.
Первый раздел
Введение: задача и метод исследования
Глава первая
Эмоциональное сознание
Одной из фундаментальных предпосылок современной логики является предположение о том, что суждение является основной функцией логического мышления. Этой точки зрения придерживается и психологическая теория логических процессов, которая основывается на анализе реального мышления. Логичным считается то мышление, которое измеряет себя эталоном истины. А то, что противопоставление истинного и ложного лежит целиком в области суждения, это понимание не теряло своей актуальности со времен Аристотеля. Оно было энергично подхвачено ДЕСКАРТОМ. И оно сыграло ведущую роль в той реформе традиционной логики, которая произошла в последние десятилетия. Восприятия, образы памяти, причудливые идеи, понятия, по его мнению, сами по себе не являются ни истинными, ни ложными. Идеи приобретают логическую ценность только тогда, когда они входят в суждение. Таким образом, возникает уравнение, что логическое мышление это суждение.
В отличие от этого, в данном исследовании ставится задача найти логические функции, действующие в эмоциональных представлениях, и психологически определить сущность и основные виды деятельности эмоционального мы шления. Таким образом, оно расходится с господствующей точкой зрения на логическое мышление с двух сторон. Во- первых, в той мере, в какой оно придает логическую ценность «простым» идеям и говорит о логических функциях, осуществляемых в рамках идей. Во-вторых, и это главное, в той мере, в какой он противопоставляет оценочное мышление иному типу мышления «эмоциональному».
Я не хочу возвращаться к той позиции, на которую вышла логическая рефлексия с ее уравнением логического и оценочного мышления. То мышление, на которое обращает свой интерес исключительно современная логика, несомненно, есть не что иное, как суждение. И критике подлежит лишь то, что она слишком узко охватывает функциональную сферу суждения и не восходит к элементарным проявлениям деятельности суждения. Логическая рефлексия рассматривает мышление с нормативной точки зрения. И, безусловно, это правильно. Но, с другой стороны, при таком взгляде на вещи возникает серьезная опасность, поскольку ему не противостоит тщательное психологическое исследование как эффективный регулятор. Нормативный интерес направлен на логически совершенные суждения. Однако для логически безупречных суждений под вопросом оказывается только та форма суждения, которая находит языковое выражение в грамматически» полном» предложении, т. е. в предложениях типа «солнце светит», «небо голубое», «Бог существует». Фактически логика попала под влияние грамматически полного предложения в самом начале своей истории и не преодолела его полностью до сих пор. Однако под влиянием логики психология также научилась видеть сущностный тип суждения в форме грамматически полного предложения. И точно так же полученное логической теорией представление о сущности суждения на основе грамматических размышлений в свою очередь оказало самое пагубное влияние на грамматику. Таким образом, получилось, что элементарное проявление оценочного мышления осталось скрытым от анализа. Пожалуй, лучше всего эту ситуацию иллюстрирует то недоумение, с которым логика, психология и грамматика (грамматическая теория значения) сталкиваются с проблемой безличности. Элементарные суждения это акты мышления, которые там, где они находят языковое выражение, а это далеко не всегда так, выражаются предложениями или фрагментами предложений вида: «гремит», " лев», " император», «вспыхнуло», «пойдет дождь». Но это суждения, которые осуществляются внутри самих актов воображения, внутри представлений, идей памяти, идей познавательного воображения. И суждения такого рода лежат в каждом восприятии, в каждом представлении памяти, в каждом представлении когнитивного воображения, так же безусловно, как все эти представления имеют своим объектом реальные предметы, реальные процессы, состояния,
вещи и т. д. Если, следовательно, перцептивным, воспоминательным и когнитивным имагинативным представлениям приписывается логическая ценность, то это не предполагает логического действия, противостоящего суждениям: эти представления являются логическими функциями постольку, поскольку они содержат суждения. Мнимые образы восприятия, памяти, познавательного воображения, которые якобы безразличны к противопоставлению истинного и ложного, действительного и недействительного, являются фикциями, которые никогда и нигде не являются психически реальными. Ощущения и данные памяти, а также познавательного воображения всегда реальны только в актах воображения, включающих суждения. Суждения, содержащиеся в таких представлениях, являются, таким образом, элементарными и, как я сейчас добавлю, фундаментальными действиями функции суждения. Их форма это тип суждения в худшем смысле слова, тот тип, к которому в конечном счете восходит и суждение грамматически полной пропозиции. Доказательство этого, разумеется, может быть получено только в ходе следующего исследования. В нем будет сделана попытка показать, что фактически все акты суждения происходят в рамках имагинативной деятельности, или, говоря кратко, что всякое суждение есть имагинация. Это может показаться парадоксальным. Но уже сейчас ясно, что такая концепция суждения не возводит функцию суждения и, соответственно, само логическое мышление в ранг суждения.
Но, конечно, не всякое воображение есть суждение. Проникновение в судительные функции восприятий, представлений памяти и представлений познающего воображения не в последнюю очередь обязано тому, что оно обращает наше внимание на логические акты в представлениях иного рода, на акты, которые, хотя и связаны по существу с суждением, тем не менее, с другой стороны, характерно отличаются от него. Тот, кто однажды убедился в том, что в представлениях действуют логические факторы, легко сможет доказать наличие логической структуры и в эмоциональных представлениях, в волевых, доводящих до нашего сознания целевые объекты нашего желания, хотения, просьбы, повеления, запрета и т.д., в аффективных, с которыми мы сталкиваемся, например, в эстетических, мифологических и религиозных образных представлениях. Эти идеи также не являются «просто» идеями. Конечно, они не лежат в сфере оппозиции истинного и ложного. Но
вместо «желания быть истинным» в мыслительных актах эмоциональных представлений возникает совершенно аналогичный момент. Претензия на истинность, придающая суждению особый характер, в принципе является исключительной характеристикой когнитивного мышления. Действительно, мы увидим, что все суждения являются когнитивными функциями. Но познание это всегда и везде восприятие чего-то реального, а истина, согласно древнему определению, которое, правильно понятое, справедливо и сегодня, это согласие чего-то воображаемого с реальностью. Поэтому суждение, как логическая основная функция познавательного мышления, стремится быть постигающим представлением о реальном объекте во всех его проявлениях, независимо от того, идет ли речь о настоящей, прошлой или будущей действительности. В эмоциональных представлениях тоже воображаются объекты. Это не реальные объекты, не объекты, которые были или которые будут, а объекты, которые предполагаются реальными, или объекты, которым иллюзия или вера приписывают некую воображаемую реальность. Эстетическое воображение, побуждаемое объектами природы или искусства, переносит свои объекты, воображаемые процессы, состояния, вещи с их свойствами, действиями, привязанностями и отношениями, людей с их переживаниями, действиями и страданиями, в вымышленную реальность, в мир сновидений. Но момент иллюзорной объективности занимает для нашего воображения в эстетических объектах совершенно такое же положение, как и момент объективности, реальности, в перцептивных объектах. Еще более ярко это проявляется в религиозных представлениях. Благочестивый человек приписывает образам своего верующего воображения достоверность, совершенно аналогичную достоверности образов восприятия и памяти. Веримая объективность играет в религиозных представлениях ту же роль, что и воспринимаемая или вспоминаемая в представлениях восприятия и памяти. Наше стремление, более того, наше желание и хотение всегда направлено на реализацию каких-то процессов, состояний, отношений и т.д.. А объекты нашего желания мыслятся в идеях желания как то, к чему мы стремимся, т.е. как то, что должно или обязано быть. Так, например, для морального сознания этический идеал это тоже то, что должно быть. Аналогичным образом территориальный человек, тот, кто просит, тот, кто требует, мыслит содержание приказа, просьбы, требования как то, что должно стать реальным. Так, например, в области права содержание правовых норм