Мы вместе с тобой каждый день желали «доброй ночи» детям, их уже было трое, и каждому тобой всегда был приготовлен подарок, которые ты прятал. Я, кстати, не понимал, куда можно было скрыть столько всего, о чем ты говорил: «Когда придет время, я покажу вам свои богатства, они окажутся в комнате за мной»
Сейчас, сидя в кресле напротив резного иконостаса, принимая на себя свет от люстры, проникающий сюда через этот витраж, ты напоминал какого-то мудреца, погрузившегося в глубокие думы. В руках открытый на последней странице «Канон покаянный Спасу и Господу нашему Иисусу Христу», будто только дочитанный. Звук последней фразы еще не покинул помещения. Твой любимый халат, который ты называл пиджаком, весь расшитый и действительно по покрою пиджак, застегнутый на три пуговицы, выделял твое тело на фоне отделки кресла. Мне виделось свое дыхание и гуляющая от вздохов и выдохов грудь.
В раскрытой ладони лежал перстень неизвестного мне происхождения с голубым сапфиром и просматривающимся сквозь него белым мальтийским крестом, словно предлагаемый тобой в подарок.
Застыв на середине лестницы, я не знал, что лучше сейчас сделать, поскольку не понимал твоего состояния. Если ты в задумчивости, то мысль твоя вернется. Сейчас же прервать ее можно и даже нужно, ведь ты ждешь всегда этого момента, потому что любишь каждого внука по-своему сильно, при этом одинаково внимательно относясь ко всем.
А если ты молишься? То и прерванная молитва не беда, всегда можно продолжить после. Но, может быть, это сон. Подумав, я понял: в любом случае нужно подойти. Мысль о твоей возможной кончине остановила увиделось точно то, что ты предсказал о ней и как она будет выглядеть.
Работа рассудка встала. Это состояние, которое я боялся подтолкнуть, съедало время. Предпринимать что-либо не хотелось, ожидать некогда: привычный мир начал рушиться, падающими первыми кирпичиками ударяя по нервам. Большие глыбы своим обрушением отзывались толчками в середине груди и далее, по венам разлетаясь острыми осколками онемения. Артерии то разбухали и тлели от пробегавшего по ним расплавленного свинца, то слипались и убегали, как у героиновых наркоманов, внутрь съёженными от еле протискивающегося по ним мелко колотого льда.
Не знаю, сколько прошло времени, но очнулся я от прикосновения почему-то совершенно холодной руки супруги. Стоя рядом, она гладила мои волосы, что-то шептала. Мотнув головой, я услышал:
Что с ним? Что с папой? Что-то мне совсем холодно Он спит может, устал? повернувшись, я напоролся на огромные слезы и полное понимание случившегося. Женщина, золотой мой человечек она, наверное, думает и, прежде всего, уверяет себя, что если начать убеждать в чем-то, то это обязательно так и будет.
Я не знаю, милая, боюсь
Только не это! Как мы скажем это детям, я сама не переживу Нет, нет не-е-ет! Ой, я расшумелась
Ты говоришь шепотом Па-а-а-па-а-а я позвал то ли в надежде, что отзовешься, то ли потому, что что-то нужно было делать. Показалось, ты вздохнул Мы оба услышали вдох, а вот выдоха не было Может быть, наоборот, но что-то было!
Ой! Он вздохнул?
Да, что же это!.. я было рванулся, она удержала, и вместе медленно мы приблизились. Пульс при прощупывании, казалось, был но оказался моим. Я видел мертвецов, но ты таким не выглядел.
Упав на колени и задрав голову к расписанному куполу, я увидел Господа, Он благословлял это обычная храмовая роспись центрального купола благословляющим «Спасом Вседержителем». Слезы собирались у век, их удобно было держать, глядя наверх. Я не хотел их, я не хотел тебя такого, хотел поменяться с тобой местами. Охватившая дрожь, скованность, неверие в произошедшее совсем остановили сознание на последней мысли. Вырвалось:
Как ты мог? в голове все попуталось, я уже и сам не мог понять, кому я это адресовал то ли Богу, то ли тебе сил не осталось, моя голова упала тебе на грудь и залила горячим выплеском не только слез, но и эмоций.
Чтобы встать, я оперся о ручку кресла, рука соскользнула, и попала пальцами в раскрытую кисть, держащую перстень. Ладонь показалась теплой, а перстень оказался на второй фаланге моего указательного пальца.
С вопросом «Зачем?» я повернулся влево и заметил щель в стене, где всегда была резная деревянная отделка. Через приоткрытую потайную дверцу просматривалась маленькая вытянутая комнатка.
Как-то странно вспомнилась фраза, загадочно сказанная тобой еще совсем недавно: «Когда придет время, я покажу вам свои богатства, они окажутся в комнате за мной». Показалось, что это я видел раньше, но вспомнилось, что слышал:
Невероятно, как? Папа, как ты это мог знать?
Что, родненький мой?.. ты тоже совсем запуталась и растерялась, но, собрав всю волю в кулак, попросила помочь. Пока я переносил тебя на кровать вниз, она принесла аппарат для измерения давления он оказался бесполезен
Вызвав «скорую», которая констатировала только смерть, мы даже забыли о детях, которые, оказывается, все втроем тихо подсматривали, не решаясь вмешиваться. Перед уходом фельдшер набрал номер морга и, повернувшись ко мне, спросил, кивая в сторону твоего тела:
В морг-то вести будете?
А надо?.. я я просто не знаю, что надо. А можно не везти?
Хм так-то все везут а так, как хотите
А что там делают?
Я, конечно, понимаю ваше расстройство, но вы уж соберитесь хотя бы одни из вас должен быть в адеквате Что делают?! Вы что, совсем того? Исследуют и определяют причину смерти, к погребению готовят, ну, там подкрашивают, чтобы на живых были похожи
На живых?
Господи! Ну и денек сегодня! То мертвые просыпаются, то вы тут он вот, мужчина этот
Да, да отец
Вот именно, отец ваш, он от чего скончался? Болел чем-то?
Да нет Он вообще здоров был, как бык ну, в смысле, очень крепкий, и не болел Это это как-то внезапно совсем только к детям идти собрались
Вот именно, крепкий, идти собрался и умер вдруг Вам еще в полицию придется идти, справку о смерти делать, а это без патологоанатома никак Ну что, вызываю?
Да, да, спасибо вам большое
Спасибо пожалуйста! Да пользуйтесь на здоровье
Что, простите?..
Проехали, уважаемый, соболезную
Ах да, сейчас, простите я протянул бумажку с цифрой, его удовлетворившей вполне.
Ну, раз так, тогда мы дождемся А то мало ли чего Может быть, укольчик поставить успокоительного?
Нет, нет, благодарю вас Все почему-то так ужасно сразу
Все уходят, все. Как я понимаю, отец ваш это у него неожиданно так
Да, да неожиданно, мы даже не сразу поняли Знаете, он словно знал, предупреждал и как-то очень точно все описал заранее, будто подстроил какая-то неудачная шутка
Суицид?
Нет, нет, что вы Он верующий. Да по-настоящему это это для него неприемлемо Нет, нет невозможно Мистика, мистика И жизнь очень любил!..
Тебя забрали под какую-то расписку, спросив, куда привезти, если мы сами за тобой не приедем. Я растерялся, не соображая, как мы можем и на чем приехать за тобой. Потом понял, что за эти три дня многое придется успеть:
Наверное, завтра сюда так, девочка моя? получив подтверждение у жены, продолжил:
Наверное, здесь я не знаю, как это положено, но что-то читать нужно, прощаться и все такое, потом, наверное, отпевать я право, пока не совсем владею этим вопросом но сюда не получилось, все вышло по-другому само собой.
Видя нашу нерешительность, фельдшер заерзал в нетерпении:
Ну, так?.. Давайте уже, мужчина, решайтесь!
А на что?
Уф! Ну, народ, ни жить, ни вот этого ничего не могут!..
Объясните же, мне сейчас не до шуток
Извините, ради Бога, я ведь уже А! Мыть его нужно, одевать во что? Не сами же вы это и то, и ва-а-аще, что будете дальше делать, кремировать или хоронить
Да, да Господи! Как же это все делать-то
Короче, ребят, мы сейчас его увезем, аккуратненько вскроем, причину смерти определим, бумагу напишем. Вы завтра приедете, там разберемся, а-кей?