Ну что, пошли? спросил старик
Веди, командовал Лем. Только тихо.
Не учи дедушку кашлять.
Они пробирались сквозь сухие кусты и ветви. Местами проваливались в сугробы.
Старик пытался найти свою старую охотничью тропу.
Память Архипа, которая его никогда не подводила, годы в военной разведке, всё помогало ему ориентироваться на любой местности. Он искал путь не хуже следопыта из вестерна. Старый разведчик, чуть ли не по запаху, находил нужное ему направление.
Туда, шептал разведчик.
Как ты видишь в этих буераках? Я бы уже лапы под елкой сложил и замерз со спокойной душой. Здесь же куда не повернись одни деревья.
Тьфу, ты ёб твою три гроба мать! бубнил ветеран. Что за поколение? За деревьями леса не видют. Вот как такого дурня в разведку брать? По следам моим иди, только молча, а то все явки завалим.
Поход продолжился.
Прорываясь через заросли сухого терновника и заваленные елки, они наконец вышли к небольшой тропке, что вела в глубь темной чащобы. Напоминало пищевод в чрево непонятного инопланетного червя, желающего полакомиться зазевавшимися путниками.
Но вряд ли бы такое произошло с разведчиком Канарейкиным.
Старика закалила жизнь в поселке и военная служба. Участие ни в двух вооруженных конфликах, несколько ходок за линию фронта.
Не одна существующая тварь, не смогла просто так его проглотить, не подавившись. Дед был не робкого десятка, обладал военной смекалкой и таким же незатейливым солдатским юморком.
Некоторое время они пробирались через глубокие сугробы.
Заскучав по пути, Лем решил отвлечься на разговор:
А скажи, отец? спросил Лем. Ты на великой отечественной был?
Был, коротко ответил старик.
На каком фронте?
Военная тайна.
А на Даманском был?
Был.
А как туда попал?
Молча..
А прости, дед, забыл, что ты у нас разведчик.
У кого у Вас? перевел стрелки дед.
Да неважно.
Ты мне лучше вот, что скажи, Лянь, кого мы искать на той поляне будем?
Вертолет.
Это я понял.А чей и с кем?
Скорее всего, дед, это наши спецслужбы.
Чьи ваши? -усмехнулася старик. Китайские?
Наши Российские, но конкретно, какие не знаю.
Ну, тады захлопывай варежку и вались на пузо, далее ползком. Пятьдесят метров до поляны осталось.
Лем и разведчик, перешли на шепот и жесты. Они медленно и тихо подбирались к месту интереса.
Подойдя ближе, дед жестом указал Лему залечь и не двигать. Дальше старик достал свой бинокль и стал изучать обстановку.
На поляне стоял черный вертолет МИ-26 , на боку которого, вместо красной звезды, красовался золотой крест в круге . Человек двадцать военных, надевали белые комбинезоны поверх амуниции. На плечах формы был тот же золотой крест. Лица прикрывали балаклавы и шлемы. Боевые винтовки отряда старику тоже были не знакомы.
Дед подозвал Лема.
Докладываю: один вертолет, десантно-боевой, двадцать человек, личного составу, вооружены. На плечах шевроны не наших спецслужбы.
Что за шевроны?
«Золотые кресты».
Дед, это не китайцы. К вам «Алтарники» пожаловали.
Радость, то какая! шипел старик. И что с того?
Да просто эти ребята сюда явно не шашлыки жарить заявились.
Само собой, шпиена ловить, бормотал старик. По твою душеньку ,Лянь . Ну сейчас я им маненько подсоблю .
После этих слов, дед вскинул ружье и взял Лема на мушку .
А ну, мурло китайское, грабли за голову! выкрикнул ветеран.
Эй, дед, ты чего? заволновался Лем, Не шпион я, и уж тем более не китайский.
Сейчас они разберутся, чьих ты будешь.
Не успел старик это сказать, как краем глаза заметил движение под снегом. Дед не сводил мушку с напарника.
Что, паскуда? Своих позвал? Вон они уже под снегом поползли. Нам военрук рассказывал, как ваши китайцы под снегом ползать умеют.
Дед, замри и не дыши.
Вдруг, что-то схватило старика за ногу и протащило его под снегом . Это была огромная черная щупальца, напоминавшая гигантский черный хвост.
Ветеран повис головой вниз. Вскинув карабин, он стал целиться. Выстрел. Ослабшее щупальце выронило старика. Лем схватил его за рукав и потащил за собой.
Рвём когти, дед! А то нам сейчас башки по отгрызают!
Они проламывались сквозь ветки, заросли и сугробы. Они бежали, спотыкаясь, падая, поднимая друг друга в попытке спастись. Лес позади них начинал трещать и гудеть, превращаясь в дикого, голодного зверя.
Покинув чащобу, Лем и сержант повалились на землю. Они лежали, глядя в сумеречное небо, в попытках восстановить дыхание. Старик крепко сжимал карабин в руках, как родную мать.
Бич достал из кармана пачку шахтерских сигарет , вытряхнул их на ладонь, и отдал одну старику . Дед достал спички и подкурил . Передал спички Лему . Лежа и покуривая, дед сказал:
Видать не врал, Виталька-то.
А я, затягиваясь, сказал Лем. Как-то не сомневался .
Так что это за невидаль, Лянь?
Не знаю, отец, ой не знаю.
Какая-то ебанина неведомая, сказал дед.
Есть у меня мысль, но она мне не нравиться, тяжело дыша, сказал бродяга. А кстати, военных сколько было?
Двадцать человек.
Было двадцать военных, стало двадцать «одержимых» до зубов вооруженных.
Ты чо там мелишь?
Говорю «алтарников» того, переквалифицировало. Они теперь не на нашей стороне.
А были?
Были не были, уже не важно, сказал Лем. Важно, что теперь в лес точно нельзя.
Лем закашлился, подавившись папиросным дымом.
Скажи, отец, знаешь как на разрез попасть ?
Знаю, ответил дед, вставая с земли. Но сегодня мы туда не пойдем. Темнеет уже. Пошли, милок, ко мне я кочета зарублю, бульона сварим, а то пниманию легких можем поймать. Да баню что ли затоплю.
Бульон и баня, дело хорошее.
Я тебе на печи постелю. Кальсоны то чистые есть?
В чем был, дед, в том и материализовался.
Небоись, Лянь, что-нибудь придумаем.
4.
Лем и старик отправились в сторону его дома
Ночь постепенно накрывала, тихий поселок. Окна одиноко стоящих избушек начинали загораться во тьме. По округе раздавался лай собак и карканье ворон.
Темный, дремучий лес затихал, подобно ночному хищнику, нашедшему себе засаду. Притаился в ожидании неосторожной жертвы. Тишь да гладь. Как перед бурей.
Спокойный вечер у Архипа. Лем и старик сидели за столом, попивали индийский чаёк из пачки с синим слоном, похрустывали сушками.
Периодически, нацепив бушлат, выбегали по очереди в сени на перекур или по нужде.
Ты мне, Лянь, вот что скажи,Что меня за ногу то потащило?
Я, Архип ну Майорович, тебе названье не скажу, так как тварь, эта потусторонняя, рассказывал Лем. А там языка человеческого нет. А тут они еще не появлялись, в таком количестве, чтобы люди название ему дали. Алтарники каждую такую сущность зовут объект, и присваивают номер и литеры, оккультисты их зовут древними богами, могут конкретное имя придумать, даже целый культ вокруг него возвести. Людей живых могут даже в жертву приносить.
Иди ты! ужаснулся ветеран.
Да, да, именно в жертву, сказал Лем, прихлебывая чай из блюдца. Все как полагается, четвертование, колесование, людоедство.
Мать честная! охал дед. На войне я, конечно, видел страшное, но что бы, вот так в мирное время, да с живыми людями. Тьфу! Нелюди!
Те еще, безжалостные суки, продолжал Лем. Сталкиваюсь с ними периодически. А главная у них так вообще. Сострадания в ней, как у табуретки. Свои ее за глаза зовут «Серая дева» .
А в миру ее как звать величать? поинтересовался старик.
Гризельда Дюмонт, ответил Лем.
Немка? Гестаповка поганая!
Скорее бельгийка или шведка.
Лем намочил сушку в чае, и отправил ее в рот.
Но не о ней сейчас, закончил Лем. Ты мне дед, вот что скажи, парней видел из вертолета , те что с позолоченными крестами на шевронах?
Дед кивнул.
А что у них за винтовки были?
Винтовки явно не нашенские, слаженные, черные. Магазины у них не спереди под цевьем, а сзади у приклада, и прицелы оптические вроде.
Это, отец, Австрийские штаеры. Они по стандарту у оккультистов в снаряжение входят. А раз винтовки не наши, но и отряд был не наш.