Оба охнули в один голос, Саруман в кресле ухватился за сердце, а Фальстаф потянулся вперед, словно из глубокого сидения, продавленного почти до пола, хочет достать старчески длинным носом до большого экрана на стене над двумя компьютерами.
Ух, сказал он потрясенно, какой красавец!.. А где топор?.. Ладно, держись, а если топор нужен, ходи с ним. Главное, держи свои циферки отдельно, не давай им сливаться с цифровым фоном Как ты сейчас?
Пока не знаю, ответил я честно, в полной ли мере оцифровался, но, как понимаю, и не смогу этого понять?.. Не знаю, что во мне было и что не оцифровалось. Но я когито, так что сум.
Саруман проговорил из кресла слабым голосом:
Только сейчас доходит, какое великое дело совершили Как там?
Я улыбнулся обоим с экрана.
Тяжело. Такой вещи, как мозг с его нейронной сетью, нет, а разум без него начинает быстро диффузироваться. Не представляете, какие это усилия держать его в кулаке, а он это весь я. Стоит чуть расслабиться распадусь на блуждающие электроны. Наверное, все-таки случится. Хотя бы во сне.
Фальстаф спросил быстро:
А ты можешь спать?
Не знаю, ответил я. Хотел бы засыпать, а то слишком жутко. Но лучше не пробовать. Вдруг не проснусь?
Оба все еще смотрят с радостным восторгом, эгоисты, хотя я тоже так бы смотрел, эксперимент удался, это главное, а мерехлюндиями можно пока пренебречь.
Саруман подъехал в кресле, в ящике стола рука привычно нащупала пузырек с таблетками, две проглотил, не глядя, одну положил под язык, и все это не отрывая от меня радостно-восторженного взгляда.
Фальстаф зябко передернул плечами, он каждый раз среди недели обещает с понедельника начинать сбрасывать лишний и даже очень лишний вес, интеллигенту негоже быть толстым, клянется начинать по утрам пробежки, даже модные кроссовки купил, но за все годы упорных усилий только дважды вышел и дотопал до соседнего дома, так что понимает, держать себя в кулаке и сосредоточиться на полезном уже подвиг.
Саруман перевел дыхание, лицо порозовело, таблетки начали действовать, сказал слабым голосом:
Держись, дружище А если попробовать создать капсулу или еще что, чтобы не выскальзывал ни один квант?.. Можем сегодня же попробовать грызть эту стену.
Хорошо бы, признался я. Уметь держать в руках недавняя фишка эволюции. Потому люди по старинке стараются расслабиться и оскотиниться это так легко и приятно.
Фальстаф даже привстал из кресла, с великим интересом всматриваясь в мою аватарку.
Дружище, это же ты, если скинуть тебе лет сорок-пятьдесят!.. А здорово, когда можно напялить на себя любую личину?.. Жаль, побахвалиться пока не перед кем. И вообще, красавчик. Хотя теперь можешь стать кем угодно.
Не намекивай, ответил я. А вдруг таким и был? Сейчас все сказать можно. Как каждая старуха утверждает, что была красавицей и у самого Берии сосала.
Фальстаф сказал бодро:
Я тебе даже как бы завидую!.. Ничто не болит, в боку не колет, к сердцу не подкатывается.
Не бреши, сказал я уличающе. Тут по звонку пиццу не приносят. А ты еще в ресторанах бываешь, жрун хренов.
Зато, возразил он, хоть из компа тебе не вылезти, но окружение можешь создать любое. Не только сто коробок пиццы, но и гарем виртуальный! И греческого мальчика.
Человек, мелькнула мысль, тварь ненасытная, не для того на подламывающихся плавниках вылез на сушу, чтобы остаться на берегу. Хотя, конечно, у меня мир здесь ширше, куда угодно могу прыгнуть, хоть в Новую Зеландию, где только-только начали устанавливать суперкомпьютер, но не останусь тут навечно. Не знаю еще как, но не останусь.
Я кивнул на замолчавшего Сарумана.
Переживает?
Он вздохнул тяжко.
Утром придется к директору.
Заметят сразу?
Он усмехнулся одной половинкой рта, у него это получается зловеще красиво и загадочно.
А ты как думаешь? Половину Москвы без света оставили!.. Не все же спят, есть службы, что с огнетушителями наготове Но что сделано, то сделано. Ты сам как, сейчас это главное. Мы совершили это!.. И никакого ликования в мире. Что с нами стало, что приходится таиться?
Я хотел пожать плечами, но вспомнил, что выставил на экран пока только лицо, скривил губу, аватар повторил в точности.
Мир пошел в разнос, не заметил? Люди живут, как будто завтра апокалипсис.
Саруман медленно поднялся, опираясь обеими ладонями в широкие поручни кресла, сказал несчастным голосом:
Директор прислал эсэмэску. Странно, даже не позвонил. Просит зайти срочно.
Фальстаф громко и хрипло крякнул, так мог разве что стопудовый селезень из эпохи триаса, помрачнел, сказал глухо:
Держись и плюй на все. Мы давно на пенсии, какого хрена горбатимся?
Саруман тяжело вздохнул и, тяжело шаркая растоптанными башмаками, потащился к двери.
Я молчал, Фальстаф развернулся в мою сторону вместе с креслом. Крупная красная морда стала невеселой, для него это вообще устрашающее зрелище, все мы привыкли видеть его жизнерадостным жруном с громовым голосом, постоянно жаждущим пиццы и простого человеческого пива, хотя профессору и автору ряда академических работ больше приличествовало бы белое французское вино «Ля гардэ» и устрицы из Женевы.
Наш директор, сказал он мрачно, вообще-то хороший человек. И честный. Вчера признался мне, что до сих пор не может понять, как лампочка горит! И мы к такому человеку со своими проектами?
Глядя на него, я тоже ощутил страх и безнадегу. Мозг тут же холодно отметил, что я не чистое мышление, как предполагалось, эмоции тоже захватил, хотя что это я, они же не в спинном мозгу, как считали в прошлые годы, а в головном, потому да, я подвержен всему человеческому, как мы называем наши животные страсти, не замечая иронии.
Фальстаф, минутку погрустив, вскинул голову и уставился на меня блестящими от возбуждения глазами.
Рассказывай, потребовал он. Ты же первый человек в цифре! Это круче, чем запуск в космос!..
Да нечего рассказывать, ответил я. Вся жизнь здесь, в реале. А в цифре не живу, только существую. Жить смогу тоже в реале, только пока не придумал, как вам помогать.
Придумаешь, заверил он. Главное жить. Ты же когито, а это и есть жизнь, хотя пицца тоже здорово Надо еще заказать по такому случаю.
Тебе случай не нужен, сказал я. Просто заказывай. Это же хорошо, что тебе для мышления достаточно пиццы, а не смены пола или девственницы на жертвенном столе.
А я наркоман, признался он. Чем больше пользую время, тем больше нужно.
Повысь дозу, сказал я.
Как?
Убери все лишнее.
Он возмущенно фыркнул.
Да я и так уже все убрал. Если бы мне аккумулятор, я бы и жрать перестал. Втыкал бы штепсель на ночь в розетку, а утром весь как огурчик!
Это скоро, заверил я. Раньше, чем думаешь.
Но не сегодня к вечеру!
Все ускоряется, заверил я. Как-то наступит утро, а уже можно от розетки!
Только нас в то утро уже не будет, буркнул он. Хотя тебе что, звезды погаснут, а ты хоть бы хны. Солнце станет нейтронной звездой, все равно сможешь жить на его поверхности, у тебя же нет веса. А вот мне мои сто тридцать помешали бы
Я сказал мирно:
Не буду отвлекать, отключаюсь. Попробую пофристайлить по цифровому миру. О сколько нам открытий чудных
Будь осторожен, предупредил он. Ты у нас ценный экземпляр! Ценнее мыши. Даже двух мышей! А цифровой мир это джунгли!
А вдруг, выговорил я, цифровой мир и квантовый мир одно и то же? Тогда вообще
Его взгляд ушел в сторону, а вид из приподнято бодрого стал как у побитой собаки, даже лицо осунулась.
Все хорошо, сказал он поникшим голосом. Осталось только пережить этот момент. Скорее всего, начнется расследование, нас уволят. Утечка энергии была слишком Пока шел перенос, мы ко всему еще и остановили движение метро на Замоскворецкой линии. Правда, всего на полчаса, но все же
Разве метро ночью работает?