Я попыталась представить себе эту поездочку. Холли, вся из себя костлявая и холеная, везет пса размером с пони, который нон-стоп пускает слюни и при виде «Мини Купера» ловит инсулиновый шок. А в компанию к нему есть я, впадающая в спячку, избегающая конфликтов и любых разговоров, которые могли бы пролить свет на то, что произошло между нами много лет назад.
Когда Кэти убирала руку со лба, я заметила небольшую вмятинку в том месте, где лежал ее палец. На пульсоксиметре осталась прядь волос, зацепившихся за шарнир.
Милая моя, у тебя дегидратация. Как тебя угораздило потерять столько воды?
Я приложила руку ей ко лбу, как делала мама, когда у меня был жар.
Не знаю. Я постоянно пью и писаю.
Со мной Холли ни за что не поедет.
Поедет, если ты попросишь, сказала Кэти.
Поедет, если ты попросишь.
Нет, Сэм, не поедет. Она решит, что я проявляю силу духа, или благородство, или еще что-нибудь. Она решит, что я пытаюсь вести себя так, будто она мне тут не нужна. Ты должна попросить ее поехать с тобой. Другого варианта нет. И потом, что бы ты ни говорила, но одной тебе не справиться. У тебя год на это уйдет. Возможно, у меня нет столько времени.
Не шути так. Это совсем не смешно.
Пара лампочек в моем мозгу потухли, подумалось про кровать, а потом я вспомнила, как мне будет одиноко, если я заберусь в нее.
Кэти откинула больничный халат и показала мне бедра.
Красные точки опять появились.
Я не удержалась и дотронулась до одной. Точка побледнела, как, должно быть, и моя физиономия, быстро стала совсем белой, а потом снова ярко-красной. До того как Кэти пришла на обследование, еще в первую битву с раком, она заметила у себя на бедрах и голенях маленькие красные точки наподобие веснушек. Врач сказал, что это петехии. Все специалисты хором утверждали, что они безопасны. Это просто случайное совпадение, вероятно, из-за стресса. Но незадолго до того, как врачи признали, что у Кэти ремиссия, красные пятнышки исчезли, и тогда Кэти поняла, что с ней все будет хорошо. Я коснулась пальцем нескольких точек в надежде на то, что, когда я уберу руку, они пропадут.
Но ведь врачи говорили, попыталась напомнить ей я.
Мы обе знаем, что говорили врачи. Я знаю, что это такое.
Я пристально посмотрела на подругу, чувствуя, как отчаянно бьется сердце. Больничный шум вдруг стал слышнее. Кто-то объявил код, потом телереклама антигистаминного препарата зазвучала на полную громкость и сразу стала тише.
Мне нужен Арахис, Сэм. Мне нужно знать, что с ним все в порядке. Мне нужно, чтобы его башка лежала у меня на животе. С больничной администрацией я договорилась. Если ему выправить документы собаки-помощника, он сможет находиться тут сколько угодно. Если он будет со мной, я смогу еще раз одолеть болезнь.
Кэти сказала это, а я услышала вот что: Рак уйдет, когда я снова обниму Арахиса.
Возможно, к нашему возвращению тебя уже вы- пишут.
Вот так-то. Я сказала «к нашему», а значит, мой мозг уже решил, что спасение Арахиса это мероприятие для двоих.
Только я это сказала, как тотчас пожалела. Впервые после окончания колледжа нам с Холли предстояло провести столько времени вместе без Кэти. За эти годы не было неловких ужинов и странных праздников, на которых мы присутствовали и где Кэти была связующим звеном. По просьбе Кэти Холли приехала на рождение Мэдди, но я ее тогда не запомнила. Кэти подумала, что если Холли увидит меня в момент такой эпичной уязвимости, она оттает. Но этого не случилось. Очевидно, Холли завезла продукты до того, как Мэдди появилась на свет. Занавес. Меня в этот момент штырило от окситоцина, поэтому мое восприятие было искажено. Потом, когда я представила, как Холли отворачивается от нас с Мэдди в самый наш главный момент, я заплакала: я и не предполагала, что у меня были слезы по Холли, которые ждали момента, чтобы пролиться.
Если я не доставлю Арахиса, чтобы у Кэти снизился стресс и анализы пришли в норму, нас ни в какой комбинации больше не будет. Без Кэти мы не будет, а останутся просто Сэм и Холли, которым не бывать вместе. И тут я представила себя деревом с неглубокими корнями, которое может рухнуть под порывом шквалистого ветра.
Возможно, вы с Холли сможете поговорить о том, что случилось с вашей дружбой. Кэти погладила меня по тыльной стороне ладони. Возможно, вам нужна эта поездка.
Прежде чем я успела вспылить Нужна? Да не нужна мне Холли! как она влетела в палату, хлопнув дверью, и сказала:
Ральф разобрался с твоей страховкой. Завтра он привезет бумаги на подпись, и мы успеем отправить их факсом в срок.
Что бы я без тебя делала, Холли?
И тогда я смирилась с тем, чего ждала от меня Кэти отправиться в путь, не лаяться с Холли и привезти собаку, и моя ярость и сопротивление сошли на нет.
Не переживай. Я никуда не еду.
Кстати об этом, сказала я. Пожалуй, ты права. Я миллион раз остановлюсь, пока преодолею такое расстояние. Может, поедем вместе?
Холли перевела взгляд с Кэти на меня.
Вы что тут выдумываете?
Ничего. Кэти сказала, что мне на психостимуляторах будет сложновато сидеть за рулем и отслеживать состояние Арахиса. Если мы поедем вместе, я буду заниматься мониторингом, а машину мы сможем вести по очереди. Ты сама говорила, что управишься быстрее. А Кэти гораздо быстрее получит Арахиса.
Холли, прищурившись, посмотрела на меня, а затем перевела взгляд на Кэти.
У тебя есть новости? Пока я отсутствовала, приходил врач и что-то сообщил?
Нет.
Кэти закрыла глаза могло показаться, что она просто моргнула. Ее подрагивающие веки сигнализировали об усталости и смирении.
Думаю, одной мне не обойтись, сказала я.
И хочешь меня в компанию? спросила Холли.
У нее был разъяренный взгляд директора школы, поймавшего ученика за порчей ученических шкафчиков.
Я замялась. Напрашивался единственный ответ да. Но мог быть и другой: А когда я не хотела твоей компании? Почему ты спрашиваешь об этом? Я знала, что с Холли раздумья смерти подобны, и потому сказала:
Без тебя мне не справиться.
Это верно.
В этот момент система запищала, словно напоминая всем, находящимся в пределах слышимости, что в палате лежит больная, которой нужна ее собака.
Глава 4
Это вряд ли
Холли метнулась к двери и распахнула ее настежь.
Эй, медсестра! Вы медсестра? Тут аппарат отключился. Пусть кто-нибудь его проверит.
Она вышла в коридор, и оттуда донесся ее авторитетный голос:
Медсестра!
Видишь? сказала Кэти. Это как иметь собаку, которая лает при каждом шорохе.
А помнишь вечер в колледже, когда тот парень клеился к тебе в баре? Она подошла к нему и сказала: «Подобные действия квалифицируются как насильственные и противозаконные. Я вызвала полицию. Меня попросили задержаться для дачи показаний». Он тотчас слинял, а она, смеясь, накатила две стопки, после чего со слезами на глазах стала говорить о том, как любит юриспруденцию, нас и текилу. Потом ее вырвало в бумажный стаканчик, и мы повезли ее домой.
Я улыбнулась, хотя между прошлой Холли и нынешней была существенная разница.
Она действует так жестко, сказала Кэти.
Она вообще жесткая. Она по отношению ко мне жесткая.
Как тысячи раз прежде, я мысленно вернулась к тому вечеру, когда мы праздновали окончание колледжа. Мы с Холли лежали на полу, пьяные в хлам, а комната вращалась у нас перед глазами. В таком состоянии лезть на верх двухъярусной кровати категорически не рекомендуется. Мы лежали в двух шагах от туалета, на случай если Холли, самой тошнотворной выпивохе кампуса, захочется прижаться к фарфоровому другу.
Я уползла на кухню, чтобы принести ей мокрое полотенце, а в этот момент Майк, бойфренд Кэти, трескал там просроченные кукурузные чипсы. Когда я с полотенцем и стаканом воды вернулась в комнату, Холли уже сидела со свирепым выражением на ли- це, прикрыв плечи уродливым коричнево-желтым пледом.