«Твоя лживая башка, отделённая от тела. Но рано».
Толпа зароптала ещё сильнее. Демос с опаской покосился на ворота дворца.
Отличный план, ваша светлость. Если вы и двор достойны императора, как утверждаете, вам ничто не грозит.
Как и вам, отозвался Демос.
Верно.
Демос набрал побольше воздуха в лёгкие и шагнул к толпе:
Да будет божий суд!
Альбумус сладострастно улыбнулся.
Прекрасно. Выбирайте испытание.
Пусть люди, которых вы привели сюда, выберут испытание.
Неплохо. Монах обернулся к последователям. Итак, какое испытание вы для нас выберете?
Вперёд шагнул чумазый мальчонка с тонкими руками и побитым оспинами лицом.
Пройдите через стену огня, как некогда прошёл Гилленай, чтобы спасти сестру, пискнул юнец. Кого защитит Хранитель и кто доберётся не опалённым, тот и будет посланником божьей воли.
Толпа взвыла.
Испытание огнём!
Гилленаев суд!
Демос отступил на шаг.
«Вот и настал момент, когда я начал по-настоящему жалеть, что задумал всё это».
Альбумус широко улыбнулся и протянул Демосу руку для пожатия:
Значит, стена огня. Здесь, на этой площади в ближайшее новолуние. На всякий случай советую исповедаться перед испытанием.
2.3 Эллисдор
Господа, прошу, оставьте нас.
Тюрьма для Ламонта Эккехарда походила на что угодно, но не на темницу. Расположенная в господском доме, с небольшим, но симпатичным витражным окошком, гобеленами на стенах, большим камином и даже с кроватью под балдахином, она больше походила на гостевые покои. В иные времена Альдор не смел и мечтать о подобных удобствах и в глубине души тихо ненавидел Эккехарда, за то, что тот даже тюрьму получил роскошную.
Правда, сейчас самопровозглашённому королю-мятежнику светила не менее роскошная и громкая казнь.
Всё будет в порядке, добавил Альдор и жестом поторопил охранявших покои гвардейцев. Ступайте.
Когда стража удалилась, Альдор придвинул табурет и сел у изголовья кровати Эккехарда. Наёмники «Сотни» слегка перестарались и едва не раскроили мятежнику череп, поэтому лекари заставляли узника соблюдать постельный режим. Зато пожар, во время которого и похитили Эккехарда, поговаривали, уничтожил треть лагеря. Неплохо.
Как вы себя чувствуете, ваша светлость? давясь вынужденной любезностью, спросил Альдор. Постоянно приходилось напоминать себе о приличиях. Он прокручивал в голове наставления духовников: «относиться по-человечески даже к нелюдям, проявлять милосердие даже к тем, кто его не заслуживает». Альдор держался за эту заповедь как тонущий в болоте за протянутую палку. Только это, казалось, вытаскивало на поверхность остатки его человечности. Ибо последние годы, казалось, превратили его самого и всех, кто был ему дорог, в чудовищ.
Ламонт Эккехард приподнял голову и смерил Граувера высокомерным взглядом.
Я твой король, провозгласил он. Обращайся ко мне подобающе. Но сперва преклони колени и принеси клятву верности.
Альдор с трудом подавил желание даже не расхохотаться заржать. Перед ним лежал человек, чья голова уже гарантированно должна была отправиться на пику, но даже перед лицом поражения, в шаге от смерти, Ламонт Эккехард оставался несгибаемо спесивым.
Мой король Грегор Волдхард, а вы, ваша светлость, всё ещё герцог, мягко, точно говорил с ребёнком, ответил эрцканцлер. До тех пор, пока его величество не распорядится иначе, разумеется. И, что-то мне подсказывает, что он непременно распорядится вы же знаете, каков знаменитый гнев Волдхардов.
Пленник отмахнулся от угроз как от назойливой мухи:
Раз уж на то пошло, вы, болваны, взяли не того Эккехарда. Я стар, но у меня есть наследники.
Альдор сложил руки на коленях и подался вперёд:
Один в плену у рундов, а второй, насколько мне известно, валялся без сознания, когда наши люди видели его в последний раз.
Но он жив. Погибни Фридрих, все бы узнали.
Жив, кивнул Альдор. И он трус, что боится сделать шаг в сторону без отцовского согласия. Будем честны, ваша светлость. Оба младших Эккехарда унаследовали от вас лишь гордыню и амбиции, но стальными яйцами природа их обделила. Поэтому я рассчитываю, что трусость Фридриха окажется благоразумной. Альдор выпрямился и уставился пленнику прямо в глаза. Тот выдержал. Гонец королю уже отправлен, и вы будете находиться под стражей до его возвращения в столицу. Если ваш сын попытается штурмовать Эллисдор, мы казним вас досрочно. Попробует сделать что-то с моей женой мы казним вас досрочно. Попробуете хитрить или связаться с Эклузумом
Вы казните меня досрочно, я понял, прервал его Эккехард. Смените песню, милорд эрцканцлер. Ваше решение было, безусловно, дерзким, и я искренне им восхищен. Боретесь до последнего такие люди мне импонируют. И все же ваши усилия тщетны.
С чего бы? Альдор непринуждённо пожал плечами, но всё же по спине пробежали холодные искры. Всегда, всегда этот Эккехард оказывался опаснее, чем казался. Даже сейчас Альдор знал не следовало успокаиваться. Но внешне он пытался сохранять спокойствие. Грегор вскоре обо всём узнает. Он и все верные ему вассалы. Помощь придёт.
Уверен, придёт, согласился пленник. Но они не успеют. Неужели вы думали, что я не предусмотрел такого исхода? Моим людям даны инструкции на случай моей гибели или исчезновения. А вы, милейший, подайте-ка мне воды.
Граувер отчасти восхищался пленником. Понимал, что своим поведением Эккехард лишь пытался вывести его из себя, надеясь, что сам Альдор в порыве гнева сболтнёт лишнего. Но он слишком давно знал этого человека. Слишком давно неотлучно служил при дворе. И слишком хорошо знал правила этой игры. Вопрос оставался лишь в том, насколько всерьёз его воспринимал сам Эккехард.
Он молча подошёл к столу, налил воды в чашу и подал Ламонту.
Что за инструкции?
Штурмовать замок, если меня убьют или продержат в плену дольше семи дней.
Ваш сын не способен на штурм. А вы король. Ваше заточение непременное падение боевого духа войска, и не думаю, что лорд Фридрих сможет его поднять.
Хотелось добавить «с проломленной-то головой», но Альдор не стал. В конце концов он понятия не имел, в каком состоянии находился наследник Эккехарда.
Он даже в здравии не способен командовать войском, увы. Старшего, к моему прискорбию, природа мозгами обделила. У Райнера их побольше, да характером не вышел.
После всего, что вы устроили, с Райнером, боюсь, придётся окончательно попрощаться, напомнил эрцканцлер.
Я уже очень давно с ним попрощался. Когда он не пожелал поддерживать мои амбиции.
Альдор усмехнулся. То-то криков было немного, когда Грегор распорядился отправить Райнера заложником в Рундкар. Выходит, отец был лишь рад избавиться от сына-помехи.
Кто же будет правил после вас, если будет?
Очень рассчитываю, что внук получится посмышлёнее. К слову о наследниках, Эккехард приподнялся на локтях и посмотрел Альдор прямо в глаза. Новости от леди Батильды. Ваша супруга отказалась от вас и направила великому наставнику прошение о разводе. Мой сын с удовольствием женится на ней, благо и ребёнок, что она носит под сердцем, от него, и, кроме того, в канцелярии Зулля сохранилась копия бумаги о помолвке Фридриха и Батильды. Ваш король некогда наплевал на это обстоятельство лишь бы узаконить ваше владение Ульцфельдом, но мы не забыли. Мы ничего не забыли.
Альдор застыл, не веря ушам.
Нигде не было
Эккехард рассмеялся.
Главное вовремя прятать бумаги, вы же сами знаете. Ну же, ваша милость, подумайте сами, вы же умный человек. Девочка дочь мятежника, вы не забыли? А Зулли род древний, набожный и довольно мстительный. Неужели вы думали, что Батильда так лихо простит вас с королём после всего, что вы сделали с её семьёй? Ламонт Эккехард насмешливо фыркнул и вскинул резко очерченные брови. Ещё когда её отца и братьев схватили, она тайно получила нашу поддержку. Следует отдать ей должное, терпение у Батильды поистине ангельское выжидать удобного момента столько времени, есть, спать, жить вместе с человеком, которого ненавидишь Она ждала, лишь изредка выкраивая время на краткие встречи с нами. И, слава Хранителю, дождалась. Справедливость наконец восторжествует. Хотя бы для неё.