Чтобы стать могучим волком, маленький волчонок должен терпеть и не сдаваться. Так и казахи, чтобы стать хозяевами своих бескрайних степных просторов, высоких гор и полноводных рек, должны были стойко переносить тяготы своей судьбы и биться за свою свободу до конца, пока есть силы. А если они иссякнут, то духи их великих предков помогут им. Ведь эта вера в духов своих предков не раз выручала казаха в его прошлой жизни, не раз убивала его и снова возрождала. Поэтому он мог забыть живых, но мертвых никогда. Они всегда были с ним. Плохо ему духи предков давали силу, когда хорошо разделяли его радость.
И сейчас, когда в воздухе уже явно ощущались ветры перемен, несущих людям то ли новые невзгоды, то ли новые отрады, казах был также беспечен и спокоен, словно его ласкал нежный морской бриз.
«К чему волноваться?» думал казах. Духи предков помогут ему, когда придет время. А если они не помогут, тогда и вовсе не стоит тревожиться. Ведь если даже духи предков не смогут помочь, значит, это невозможно. Значит, так тому и быть.
Только не знает казах, что такое фатальное отношение к своей судьбе в будущем не раз обернется против него.
Глава 5
Директор средней школы Коктай Машриков, обдумывая планы следующего дня, не спеша шел домой. День выдался тяжелым. Новый учебный год только начался, но, казалось, он и не заканчивался. Ремонт классов не завершен, да и не мог быть закончен, поскольку и не начинался. Необходимые для этого деньги на счету школы давно отсутствовали.
Еще весной руководитель районного отдела образования Мальвина Кусанова обещала перечислить средства на текущий ремонт школы, но, видимо, забыла отдать соответствующее распоряжение. А напомнить ей об этом Машриков не решался. Боялся. Ведь за такую инициативу он мог лишиться заработной платы, которую Коктай, как и весь педагогический коллектив, последний раз получал в мае перед самым окончанием учебного года.
Тогда это сильно поспособствовало тому, что последний школьный звонок прошел в приподнятом настроении. Родители учеников, пришедшие в школу поздравить с завершением учебного года, заметили, как странно улыбчивы были в этот день учителя, как вежливо их встречали и душевно провожали. И не знай тогда, что только накануне учителя получили задержанную с марта заработную плату, то могли бы подумать, что они были очень рады избавиться как можно скорее от своих учеников и их родителей, закрыть на большой амбарный замок дверь школы и отправиться в очередной отпуск.
Однако, если это и так, учителей нельзя было винить в этом. Казалось, вся страна стремилась быстрее избавиться от прошлого, завершить настоящее и отправиться в отпуск, вернувшись из которого оказаться в светлом будущем. Но, вернувшись из отпуска, они увидели те же небеленые стены, некрашеные полы, протекающую после каждого дождя крышу. А вместо светлого будущего их встречала в виде большого светлого пятна выцветшая от солнца и ветра парадная дверь школы.
Теперь у Машрикова не было выбора. Если он хотел подготовить школу к зиме, ему придется ехать в районный центр Алтынтобе на поклон к руководителю районного отдела образования и напомнить о прежнем обещании. Только надо было определиться, что с собой взять в качестве презента: достаточно ли будет бутылки коньяка в качестве напоминания и старых своих заслуг или все же подстраховаться и взять к коньяку коробку шоколадных конфет.
Этого должно хватить. Ведь Мальвина Кусанова сама любила про себя говорить, что женщина она непривередливая. Ей много не надо. Достаточно и немного. Но часто.
«Лучше бы она себе мужа нашла, глядишь, и нам, директорам школ, легче было бы. Только кто же в здравом уме на таком крокодиле женится? ухмыльнулся про себя Машриков. Решено, завтра еду, решил директор школы, переступая порог своего дома. Но вначале зайду к директору совхоза Дарибаеву и попрошу помочь. Ведь он и раньше помогал школе. Правда, при этом директор совхоза всегда сопровождал свою помощь комментариями о судьбе непутевого сына моей матери и извилистом жизненном пути моего отца. Но все же помогал, не прося ничего взамен. В отличие от Кусановой. А сейчас это главное. Если удастся убедить руководителя районного отдела образования предоставить средства, а директора совхоза выделить фонды в виде необходимых материалов, то еще можно было бы успеть провести ремонт школы к началу отопительного сезона».
Жена директора школы в ожидании мужа приготовила ужин и выставила его на стол.
Мой руки и садись ужинать, пригласила она его к столу, прекрасно зная, о чем он сейчас думает, но не подавала вида.
«Сам расскажет, если захочет, решила она. А то снова скажет, что вмешиваюсь в его дела».
Хотя какие у него могут быть дела? Вот у директора совхоза были дела, и у главного зоотехника совхоза были дела, и у прораба совхоза были дела. Уж она, будучи секретаршей в приемной Дарибаева, прекрасно об этом была осведомлена. Как и о том, что у каждого из них, помимо своих дел, были общие дела. Такой степной мини-синдикат добрых дел. Их так в деревне и называли добродельцы. И чем хуже складывалась экономическая ситуация в совхозе, тем больше добра делили они.
Понимание того, что на всех не хватит, только ускоряло процесс деления. Имущество совхоза, как простейшие в микроскопе, прямо на глазах делилось и уползало. И почему-то в основном в темное время суток, за закрытыми занавесками и при приглушенном свете. Видимо, при дневном свете им делиться было несподручно.
Машриков не спеша вымыл руки и прошел к столу. Продолжая сосредоточенно думать о чем-то своем, машинально принялся за ужин. Внезапно, словно вспомнив, что не один, он поднял свой взгляд от тарелки борща.
Я завтра еду в районный центр. Мне надо в отдел образования по поводу ремонта школы, произнес он.
Айнаш так звали его жену внимательно посмотрела на мужа, но не сказала ни слова. За годы совместной жизни она хорошо изучила и понимала, что еще не время включаться в беседу. Пока это только мысли вслух. Мысли человека неуверенного, временами слабого, но самолюбивого.
Зато не самовлюблен, как ее непосредственный руководитель Арип Каирович и к тому же не глуп, подумала она. А то, что он самолюбивый это даже хорошо, такого не сломаешь. А гнуть можно. Только аккуратно, так, чтобы даже не догадался. Хотя чего бояться? Ему его же самолюбие не позволяет понять, что им манипулируют, направляют, а где-то даже играют.
Временами у Айнаш возникали подозрения, что муж догадывается о том, как она пытается скрытно им управлять, и только делает вид, позволяя ей думать, что она управляет им. Но даже если это и так, Айнаш это вполне устраивало. Ведь семья это не поле битвы, а, скорее, сцена. И у каждого своя роль и свой сценарий. В своей семье у нее главная роль, она здесь прима. А если муж сценарист, она не возражает. Главное, чтобы свои пьесы он писал только для нее.
Как думаешь, она меня примет? Тем более я ведь не с пустыми руками к ней приду, словно советуясь, спросил жену Машриков.
Не думаю, не сразу, выдержав паузу, ответила Айнаш.
Директор вопросительно взглянул на жену.
Аргументируй, не выдержав, попросил Машриков жену.
Айнаш рассмеялась.
Коктай сам уже понял, что сморозил глупость. Без знака уважения в виде бутылки дорого коньяка Кусанова уже давно никого не принимает. Коньяк являлся пропускным билетом к телу руководителя, вернее, местом на галерке, с которого можно было созерцать это тело и пытаться знаками, завернутыми в дорогую упаковку, привлечь к себе внимание. У кого-то это получалось с первого раза, у кого едва с пятого. Кому как повезет.